«Одна из основных компетенций, которую получают наши студенты — это умение думать, решать нестандартные задачи»

— Михаил Петрович, философский вопрос: какие университеты нужны России?

— Конечно же, России нужны хорошие университеты. А качество университета определяется качеством его выпускников. НГУ целенаправленно на протяжении уже 60 лет готовит кадры для фундаментальной науки. А это значит, что одна из основных компетенций, которую получают наши студенты, — это умение думать, решать нестандартные задачи. Если студент это умеет — он способен к науке, которая, на мой взгляд, не бывает российской, сибирской или мировой. Наука либо есть, либо нет. Именно поэтому наши выпускники работают в Гарварде, в MIT, в других ведущих вузах и национальных центрах мира — они востребованы не только в российских исследовательских институтах и высокотехнологичных компаниях, но и на глобальном рынке.

— Если исходить из модели «Три миссии», то наука и образование — это глобальные явления, и не может быть, как вы правильно сказали, отдельно науки новосибирской, московской и нью-йоркской. А третья миссия — взаимодействие с обществом — это антиглобалистская приставка к модели университета. Вы подготовили замечательных студентов, и в модели совершенной конкуренции они тут же перемещаются туда, где предложат большую зарплату. Это совсем не тот результат, который хотелось бы получить. Видите ли вы здесь какой-нибудь промах?

— Мы на самом высоком государственном уровне говорим о пространственном развитии страны — она должна, прежде всего, развиваться равномерно. Посмотрите итоги любой приёмной кампании, особенно за последние 20 лет, когда ввели механизм ЕГЭ. Вы увидите дрейф с востока на запад, из регионов в столицу. Выходом из положения может быть только более-менее равномерное развитие территории. А территория у нас громадная. Даже после распада Советского Союза она составляет свыше 17 млн квадратных километров. Только развивая всю страну мы можем решить проблему миграции ради высоких зарплат.

В Новосибирске средняя зарплата по региону — 37 тысяч рублей, в Москве — около 80 тысяч. Далее для учёных и профессорско-преподавательского состава эта цифра умножается на два, чем поддерживается изначальное неравенство между сотрудниками научных институтов Москвы и Новосибирска. А между тем доля институтов первой категории в Новосибирске в 1,5 раза выше, чем в среднем по стране. Наши институты работают ничуть не хуже, а зарплата исследователей по крайней мере в два раза меньше. Мне кажется, это общегосударственная проблема.

— Многие ваши коллеги справедливо отмечают, что основа успешного научного развития — это научные школы. Что, на ваш взгляд, является признаком наличия в университете научной школы мирового уровня? 

— Прежде всего, это результаты мирового уровня. Наукометрические показатели, число публикаций в журналах Nature, Science, в изданиях первого и второго квартиля является сейчас одним из показателей того, что университет демонстрирует результаты мирового уровня и они заметны в мире. Я люблю цитировать Владимира Евгеньевича Захарова [российский физик-теоретик, академик РАН — ред.]. Он говорит, что наука в России кончится тогда, когда в нашей стране не останется ни одного исследователя, который понимает, что написано в западных научных журналах. Конечно, мы должны сами достигать результатов мирового уровня, чтобы быть заметными на мировом научном небосклоне.

Второй характеристикой научной школы, на мой взгляд, является творческая атмосфера — не «Я здесь главный, и вы должны следовать за мной», а чувство свободы и творчества.

Важно наличие молодёжи, преемственность поколений, чтобы знания передавались от учителя к ученику. Мы много размышляем над этим вопросом. Новосибирский университет был создан по модели МФТИ, хотя это классический университет, и в эту модель было добавлено много новых черт. Но 90% преподавателей естественно-научных факультетов — это совместители, которые работают в научно-исследовательских институтах. Исследователя может научить только исследователь. Выпускник даже самого хорошего педагогического института не способен воспитать человека, который будет потом работать на мировом фронтире. Наличие молодёжи и такой механизм передачи знаний также являются признаком научной школы.

— Какова роль личности в научной школе?

— 19 ноября исполняется 120 лет со дня рождения академика Лаврентьева — основателя Сибирского отделения Академии наук, Новосибирского университета, Новосибирской физматшколы. Не ручаюсь за точность цитаты, но он говорил, что главное — поставить во главе каждого института учёного мирового уровня. Когда созывался Академгородок, каждый институт возглавлял крупный учёный, а затем потом вокруг него начинала концентрироваться молодёжь, он готовил своих учеников. Первый «десант» был привезён в Академгородок из Москвы, из Санкт-Петербурга, из Киева — со всей страны. А в 1959 году, спустя два года после создания Сибирского отделения, заработал университет. Вокруг довольно крупных учёных, которые возглавляли то или иное направление, из выпускников НГУ стали формироваться научные школы. Поэтому, безусловно, да: создание научной школы невозможно без личности.

— Как ректор вы чувствуете, что управляете процессом становления научных школ, можете его ускорить, сделать более качественным?

— В последнее время у нас стали появляться проекты, в которых провозглашается, что за пять лет и даже за меньший срок мы готовы выращивать пиаев и в ускоренном темпе готовить себе смену. На самом деле, подготовка руководителя в науке — это длительный процесс. Школы формируются десятилетиями. Поэтому я не верю в ускоренную подготовку кадров, которые смогут работать на мировых фронтирах. Наверное, за столь короткий срок можно подготовить ремесленников, но не настоящих учёных, которые потом тоже вырастят крупных учёных.

Задачу, которая стоит перед мировой наукой, невозможно решить посредством чтения гор литературы и осмысления прочитанного. Современная наука делается так: молодой человек приходит в коллектив, его ставят на передний край в той области науки, которой занимается данная школа. Пройти этот путь самому очень тяжело. Людей сразу нужно ориентировать на передовые исследования, иначе вместо научных статей они будут писать дневники, которые никто не станет цитировать, и они никому не будут интересны. Может быть, для будущих мемуаров это занятие увлекательное, но неправильное с точки зрения развития науки.

— Если исходить из теоретических предпосылок, вначале случается революция, взрыв, затем бурное развитие, становление, формирование канонов научной школы. И уже потом эти каноны превращаются в догмы — школа может стать тормозом в развитии научного направления. Вам приходилось сталкиваться с такой ситуацией?

— Да. Думаю, это довольно распространённая практика, и в российской науке есть проблема вечных лабораторий. Поэтому наряду с постоянством научных школ, конечно, необходима более гибкая организация — нужно создавать временные трудовые коллективы для решения задач, которые сейчас актуальны и находятся на фронтире мировой науки. Такими задачами должны заниматься квалифицированные люди, которые уже проявили себя как профессиональные исследователи.

— Можно сколько угодно спорить о месте, которое должен занимать университет в рейтингах, но Новосибирский университет — бесспорно, игрок глобального уровня. Как складывается взаимодействие НГУ и региональных университетов рангом ниже?

— Прежде всего, замечу, что НГУ — не региональный университет, а университет, расположенный в регионе. Однако, несмотря на как минимум федеральное значение кузницы научных кадров, НГУ оказывает значимое влияние на регион. Это очень специфический вуз с точки зрения структуры. Весь Академгородок — по сути, один большой университет в западном понимании этого слова. На площади всего в несколько квадратных километров расположены образовательная организация и более 30 институтов Академии наук. В советское время целые десанты выпускников Новосибирского университета отправлялись в восточные регионы страны. Таки образом было создано много региональных центров. Красноярский университет, который в результате объединения группы университетов стал Сибирским федеральным университетом, когда-то был филиалом Новосибирского государственного университета, как и Бурятский университет

— В постсоветское время было много разных программ развития высшей школы. Но для них взгляд на науку и на научную школу как на двигатель развития экономики — факультативный. Учитывает ли этот фактор Программа академического лидерства?

— Согласно обнародованной версии Программы стратегического академического лидерства, оказывать значительное влияние на регион, вносить вклад в его развитие должны именно опорные университеты. Но я думаю, что эту же задачу должны решать и национальные исследовательские университеты, которые конкурируют на глобальном уровне.
Если говорить об НГУ, то от 50 до 80% специалистов компаний новосибирского IT-сектора — выпускники нашего университета. Более 60% руководителей и основателей компаний новосибирского технопарка — также выпускники НГУ.
Мне кажется, любой глобальный университет должен быть инновационной экосистемой — готовить специалистов, способных основать инновационные компании, которые в будущем станут драйверами развития экономики региона. 

— Система управления высшим образованием, в частности — университетами, у нас в стране сильно централизована. В состоянии ли эта система прогнозировать спрос на выпускников вузов на перспективу в 10 и более лет?

— Эта сложность возникает, если высшее учебное заведение занимается не образованием, а подготовкой под конкретное рабочее место. Вот тогда действительно необходимо следить за любыми изменениями в профессии. Однако это не совсем актуально для НГУ.
В 1977 году, когда я поступил в университет, его возглавлял выдающийся ректор Спартак Тимофеевич Беляев. Он был ректором университета с 1965 по 1978 год. В День знаний 1 сентября, выступая перед нами, он сказал: «За время вашего обучения наука и технологии уйдут вперёд. Человек учится 5 лет, а потом ещё несколько лет входит в профессию. На таком большом промежутке технологии непрерывно развиваются. Мы не сможем научить вас всему, но должны научить вас учиться в течение всей жизни».
Я по-прежнему считаю, что основной задачей нашего университета является подготовка именно таких специалистов, не важно, в какой области они работают — в области естественных, точных или социогуманитарных наук. Основной лозунг нашего университета, который написан на всех рекламных носителях, звучит так: «Мы не сделаем вас умнее, мы научим вас думать». На мой взгляд, основная задача любого университета — воспроизводить выпускников, специалистов, которые умеют думать и быстро принимать решения в нестандартной ситуации.

— В нашей стране доступ к высшему образованию с каждым годом получает все больше и больше людей. Какую задачу решает высшая школа, если она становится общедоступной?

— Это, с одной стороны, сложный, с другой стороны, довольно простой вопрос. Я учился в деревенской школе одного из районов Новосибирской области в 130 км от областного центра. В моём классе был 21 ученик. Из них высшее образование получили только двое — я окончил Новосибирский университет, и ещё одна одноклассница — Новосибирский сельскохозяйственный институт. Система подготовки тогда была сильная, вузов было меньше, конкурсы довольно высокие, поэтому высшее образование смогли получить только мы двое.
Существовала система техникумов, профессионально-технических училищ. Те, кто не мог получить высшее образование, поступали в техникум или в училище. Из них выросли очень хорошие люди, профессионалы. Ведь профессионал — это не человек с дипломом вуза, а тот, кто профессионально делает своё дело, будь то слесарь, токарь, сантехник или представитель любой другой рабочей профессии.

Массовость высшего образования, то, что практически все стали получать диплом вуза, на мой взгляд, не очень хорошо. Это привело к снижению ценности дипломов и профессионализма выпускников вузов. Чего греха таить, в России есть университеты, в которых достаточно посещать занятия, чтобы через пять лет получить диплом.  Перспективы трудоустройства после образования, полученного таким образом, соответствующие. В то же время есть нехватка людей квалифицированных рабочих профессий. Мы живем в мире, когда система высшего образования так или иначе является институтом, в котором заканчивается взросление и становление личности. Наши абитуриенты стали в целом более инфантильными — это общемировой тренд, который нельзя игнорировать. Но я считаю, что нельзя превращать университеты в места для размещения людей без целей.

— Как вы считаете — достаточно ли корректно рейтинги учитывают качество университетов? Бывают ли составляющие качества, которые вообще не учитываются? Например, сравнивая позиции в рейтинге своего и другого университета, вы говорите: «Мы точно не хуже и даже лучше». По какому признаку?

— Как сказал мой коллега, рейтинги — это своеобразное зеркало заднего вида, в которое нужно смотреться, чтобы сравнивать свой университет с другими участниками движения. Но этим действием, как и на дороге, нельзя увлекаться. То есть всё-таки главное — смотреть вперёд и видеть цель, к которой движется университет.

НГУ — уникальный вуз в системе российского высшего образования. Это и плохо, и хорошо. С одной стороны, мы — часть высокоинтеллектуальной индустрии производства знаний. Принцип «образование через исследования», который многие университеты только начинают осваивать, для НГУ является базовым с момента основания: бо́льшая часть преподавателей университета — действующие учёные, которые делятся своими достижениями со студентами не через 10 лет, когда это попадёт в учебник, а здесь и сейчас, когда готовится научная статья. Студенты — и сами часть исследовательского процесса: у нас некоторые бакалавры естественно-научных направлений, не говоря уже о магистрах, заканчивают вуз с несколькими публикациями в приличных изданиях.

С другой стороны — мы в последнее время думаем о том, что индустрия исследований может быть и является не единственной сферой для наших выпускников. А значит, при сохранении наших базовых принципов — учить учиться и думать — мы должны предусматривать и другие треки внутри образовательных программ — например, трек технологического предпринимателя. 

Эти вопросы — о нашем целеполагании и движении к новым целям, представляются более важным разговором, чем обсуждение движения в рейтингах. Хотя, безусловно, мы видим, что рейтинги стали своеобразным языком, который доступно, на языке позиций, говорит о качестве высшего учебного заведения. И мы знаем, что абитуриенты этот язык хорошо понимают, рейтинговые достижения вузов оказывают значительное влияние на выбор студентов и их родителей. Поэтому мы, конечно, обязаны этот язык понимать и уметь им правильно пользоваться.