«Сейчас в подходах российского бизнеса к ESG мы видим фокус на прагматике»

Интервью с Виктором Давыдовым, директором по услугам экологического и социального консалтинга ENSOR Management Consultants 

— Кто в российском бизнесе предъявляет наибольший спрос на консалтинг в сфере ESG?

— Все, кто работал на экспорт либо у кого присутствовали в акционерах зарубежные инвесторы — западные в основном. Те, кто работал преимущественно на внутреннем рынке, проявляли меньший интерес к данной тематике, но и они под влиянием экспортеров или своих крупных контрагентов — как зарубежных, так и российских — были вынуждены приступить к внедрению в свою бизнес-практику некоторых аспектов ESG и устойчивого развития.

— То есть импульс заняться этой тематикой всегда был внешним?

— Безусловно, это факт.

— На какую из трех составляющих аббревиатуры ESG предъявляют наибольший спрос ваши клиенты?

— Нельзя сказать, что упор делался и делается лишь на одну составляющую. Но приоритетом ESG стало в первую очередь для компаний, которые имеют больше обязательств в экологической сфере, — если говорить в терминах нашего законодательства, это предприятия с наибольшим негативным воздействием на окружающую среду.

Но это не значит, что даже такие компании концентрируются лишь на экологическом аспекте, — многое зависит от отрасли. К примеру, для ресурсодобывающих компаний на первое место выходят экологические факторы, а социальные чуть менее значимы. А если взять технологические компании, которые в большой степени зависят от человеческого капитала, то на первое место выйдет социалка. 

— Получается, что третья составляющая часть — управление — факультативна?

— Управление — это то, чем компания должна заниматься и занимается в любом случае.

Если смотреть в истоки ESG, связанной с ним терминологии, то управление изначально понималось как управление именно экологическими и социальными вопросами, а антикоррупционная составляющая, независимость совета директоров и прочие аспекты добавились уже потом. Поэтому мы в рамках нашей консалтинговой деятельности больше внимания уделяем как раз вопросам управления компонентами E и S, включая релевантные для компаний экологические и социальные риски, воздействия и возможности.

— Насколько востребованность консалтинга по проблематике устойчивого развития поменялась за последние 2-3 года и, соответственно, изменилась загруженность ваших сотрудников?

— Если говорить про изменения за последние три года, то прежде всего трансформировался подход у тех компаний, где тематика ESG или уже имела очень большие обороты, или уверенно набирала их. Наши клиенты — а это и крупный, и средний бизнес, но в основном все же большие компании — перестали бездумно тратить деньги, если они не видят заметного, конкретного результата: возврата на сделанные инвестиции в указанной сфере.

Раньше компании готовы были тратить большие деньги на достижение репутационного результата — например, чтобы удовлетворить запросы со стороны зарубежных партнеров или инвесторов. Соответственно, внедрение инициатив в сфере ESG, спрос на консалтинг не всегда были сопряжены с определенным финансовым успехом. Сейчас мы видим разворот и фокус на прагматике. Поэтому сейчас не происходит того суперроста, какой наблюдался до 2022 года, и масштабы рекрутинга новых сотрудников на данное направление, конечно, ниже, чем были 3 года назад.

— Говоря об изменении взглядов, практики российского бизнеса в сфере ESG, вы употребили слово «трансформация». Нечто похожее приходилось слышать и от ваших коллег — говорят даже, что эти изменения приведут к некоему особому российскому пути в ESG. Вам близка эта точка зрения?

— В настоящее время трансформация у нас в первую очередь обусловлена тем, что многие компании, ощутившие на себе негативное влияние санкций, смотрят, где им сэкономить. И если раньше первой «под нож» шла экология, то сейчас — ESG и устойчивое развитие в целом. Идет ревизия тех или иных проектов на предмет, имеют ли они какой-то значимый «выхлоп» для бизнеса. Ведь ушли западные инвесторы и кредиторы, которые раньше были драйвером всего процесса — они направляли анкеты, требовали соблюдения стандартов, приезжали с аудитами. Теперь их нет — зачем что-то делать сверх требований законодательства для удовлетворения их потребностей?

Тем не менее ESG-повестка все равно остается актуальной для компаний, которые работают с зарубежными рынками — не только с западными, но и с Китаем, с Ближним Востоком. Ведь по цепочке поставок требования в области ESG все равно долетят до таких компаний. Некоторые это понимают, некоторые нет. Те, кто понимают, продолжают удовлетворять требованиям в области ESG. Но и в таких случаях все непрофильные, то есть неинтересные внешним контрагентам направления, как я уже отмечал, часто идут под нож. Правда, менеджмент не всегда до конца понимает, что важно этим самым внешним контрагентам, а что нет. Мы, конечно, пытаемся свою точку зрения донести, но не всегда получается это сделать. В том числе обращаем внимание менеджмента на то, что ESG — это не просто про «хотелки» внешних стейкхолдеров, но также про эффективное управление экологическими и социальными рисками, а где-то это новые возможности. Но бывают случаи, когда менеджмент считает саму ESG-повестку пустой тратой времени и денег.

— С внешними стимулами понятно. Появились ли взамен какие-то внутренние стимулы?

— Одним из основных внутренних стимулов, который изначально также был внешним, остается климатическая повестка, которая никуда не ушла и которая серьезно воспринимается бизнесом, а также регуляторами в лице госструктур. По данному направлению развивается внутреннее законодательство, а адаптация к климатическим изменениям является важным аспектом и для государства в целом, и для отдельных компаний. Если мы говорим про такие направления, как права человека, биоразнообразие или что-то еще, то эти направления менее понятные и менее интересные для компаний в нынешних условиях с точки зрения внутренних драйверов, однако определенный интерес к ним все же есть, главным образом у крупного бизнеса.

К внутренним стимулам можно также отнести запрос крупных российских контрагентов на соответствие их поставщиков ESG-критериям, ESG-оценку, проводимую банками при кредитовании бизнеса, развитие национальных систем ESG-рейтингования. Также не стоит забывать, что многие компании так или иначе занимаются вопросами ESG, не называя это так, т. е. делают определенные вещи сверх требований законодательства для снижения рисков, повышения конкурентоспособности и улучшения репутации.

— Стимул в виде торговли квотами, так называемого углеродного налога — это совсем ушло или пока еще остается?

— Остается, конечно. Климатические проекты активно реализуются в России, и постепенное введение этого внутреннего механизма тоже, скорее всего, никуда не уйдет. В странах БРИКС сейчас идет дискуссия о том, чтобы внедрить единый механизм по зачету углеродных единиц, который будет признаваться на международных рынках. Соответственно, компании тоже под это подстраиваются.

— Вы сказали, что менеджмент зачастую или иногда оказывает сопротивление самой тематике. Обычно это менеджмент какого уровня?

— Как правило, самого высшего.

— Тогда поговорим о менеджменте уровнем пониже. Одна из ваших коллег сказала, что профессия специалиста в области ESG не требует долгого входа. Вы разделяете эту точку зрения?

— Не соглашусь. Мой опыт и опыт моих коллег свидетельствует об обратном. Конечно, есть уникальные люди, которые любую профессию способны освоить быстро, но в массе своей специалисты по ESG должны обладать определенным бэкграундом, для того чтобы, во-первых, грамотно доносить правильные посылы до высшего менеджмента, во-вторых, внедрять соответствующие механизмы внутрь компании. Внедрять, несмотря на неочевидность быстрого и ощутимого эффекта. Для этого требуется опыт.

— Поговорим в таком случае о бэкграунде. Профессия достаточно молодая, целенаправленно ей никто не учил до недавнего времени. Откуда люди в нее приходят?

— По моему сугубо личному мнению, больше всего успешных профессионалов в сфере ESG у тех, кто получил экологическое образование в качестве базового, причем это часто не про экологический инжиниринг, а про естественно-научные дисциплины — такие, как география, геология, почвоведение с фокусом на экологию. Такое высшее образование дает необходимый кругозор в сфере устойчивого развития, включая понимание природных процессов.

В среднем уровне менеджмента также много тех, кто пришел из финансов или HR. На этом уровне важен в первую очередь не бэкграунд в образовании, а стремление человека глубоко вникнуть в данную тематику. Если таких людей в компании нет или их мало, то как раз и случается то, о чем я сказал раньше, — высшее руководство стремится уйти от внедрения ESG.

— Предположим, у человека с базовым высшим образованием все нормально. Где ему добрать специальных знаний именно про ESG?

— Это одна из сложных проблем. То, что сейчас в России представлено на рынке образовательных услуг по тематике ESG, разнообразно, но не всегда качественно. Мы это поняли, когда искали обучающие программы, курсы для собственных сотрудников.

В результате мы у себя в компании не предоставляем какого-то специального обучения по ESG на базе учебных заведений, у нас on-the-job training — большую часть времени занимает самообразование.

При этом мы, конечно, подсказываем, какую литературу, тренинги, курсы посмотреть для получения базового представления о тематике ESG, устойчивого развития — в основном это зарубежные источники. Что касается российских программ, то, к сожалению, ни один из наших сотрудников, насколько мне известно, к ним пока не прибегал. Хотя не исключаю, что в самое последнее время что-то толковое появилось.

— Сколько времени занимает изучение тех материалов, которые вы рекомендуете своим сотрудникам для получения базового уровня?

— Как правило, это не месяцы, это дни. Среди них есть и платные, и бесплатные. К примеру, первоисточники по теме GRI платные. А по климатическим вопросам, правам человека много бесплатных курсов и тренингов.

В целом у нас уже сложились подборки для наших начинающих специалистов. Мы не ждем от новичков, что вуз даст им необходимые знания по узкоспециальной теме ESG. Пусть это будет даже самый лучший вуз. Я, к примеру, закончил географический факультет МГУ в 2007 году — даже тогда нам давали солидные знания по тематике устойчивого развития. Но это не те прикладные знания, которые нужны в нашей работе. Поэтому специфические знания в любом случае приходится добирать самостоятельно.

— Я правильно вас понял, что ESG-надстройка над базовым образованием не требует какой-то вузовской подготовки — то есть это не какие-то магистерские двухгодичные программы? По крайней мере, в современных российских условиях.

— Если с уточнением про современные российские условия, то соглашусь. Однако было бы полезно, если бы эта тематика в вузах развивалась.

— О наличии таких образовательных программ, в том числе уровня магистратуры, заявляют в ряде вузов: в МГИМО, в бизнес-школе и на геофаке ВШЭ. Вы слышали про эти программы?

— Про МГИМО нет, а вот про Вышку слышал. Про результаты их программ ничего сказать не могу — пока что у нас их выпускники не работают.

— Что сейчас происходит со спросом на кадры в сфере ESG у вас в компании и у ваших клиентов?

— Если говорить про российский рынок, сейчас активный набор мы не ведем, нам пока достаточно тех ключевых специалистов, которые у нас есть. Не наблюдаю и какого-то супероживленного спроса по тематике ESG со стороны клиентов в России. Но помимо России мы работаем еще и в странах СНГ — там активность в указанной сфере гораздо выше, как и спрос на соответствующие кадры.

Что касается спроса на специалистов по устойчивому развитию и ESG у наших клиентов, то ситуация неоднородная. Как я уже сказал, где-то эти направления режутся — там даже проходят сокращения. А где-то, наоборот, активно ведется найм.

— Выделение работы по тематике ESG в специальную структуру уже стало нормой для крупных российских компаний?

— В крупных компаниях уже давно существуют отделы или департаменты по устойчивому развитию. В компаниях помельче еще бытует практика, при которой должность по устойчивому развитию и ESG — это некое дополнение, надстройка над основными обязанностями сотрудника.

— Можно выстроить какую-то иерархию с точки зрения уровня квалификации для специалистов в сфере ESG в зависимости от той тематики, которой они занимаются?

— Возьмем климатическую повестку. Человек без базовых — на уровне вуза — знаний заниматься ей вряд ли сможет, потому что здесь необходимо оценивать физические и переходные риски, обладать познаниями природной специфики и т. д. В крупных компаниях климатическими вопросами занимаются, как правило, отдельные профильные специалисты.

Если мы говорим про консолидацию и подготовку отчетности в области устойчивого развития, то здесь, по опыту, не требуется специалист, который обладает глубокими познаниями в каждой из областей, по которым составляется отчет. Достаточно собрать из разных департаментов необходимые сведения и консолидировать их. А в подготовке исходной информации и ее правильной интерпретации на начальном уровне могут помочь и сторонние консультанты.

С работой по трудовым отношениям несколько проще — HR-департаменты или кадровые службы есть практически у всех. Профессионалам из этих структур, чтобы грамотно встроить в привычные процессы принципы ESG, нужно лишь добрать некоторые знания и усовершенствовать бизнес-процессы.

Но даже при передаче на откуп отдельных направлений внешним консультантам в крупной компании неизбежно настанет момент, когда объем работы по определенному направлению потребует слишком большой нагрузки. И потребность в собственном квалифицированном специалисте все равно возникнет. Следом по цепочке возникнет необходимость и в подготовке таких специалистов на вузовском уровне. Это, скорее всего, то, чем российским вузам предстоит активно заниматься в ближайшем будущем.