«Главная беда страхового рынка – это его непрофессионализм. На днях в президиуме ВСС обсуждался вопрос, очевидный для любого профессионального страховщика, – о необходимости введения института независимых актуариев. В принципе, обсуждать нечего, всем все понятно. Но даже в президиуме ВСС, элите страхового сообщества, нашлись люди, голосовавшие против этого решения»
Александр Григорьев, Генеральный директор ОСАО «Ингосстрах»
Интервью с генеральный директором ОСАО «Ингосстрах» Александром Григорьевым
– Александр Валерьевич, в чем, на Ваш взгляд, заключаются основные ограничения российского страхового рынка?
– Главная беда страхового рынка – это его непрофессионализм. На днях в президиуме ВСС обсуждался вопрос, очевидный для любого профессионального страховщика, – о необходимости введения института независимых актуариев. В принципе, обсуждать нечего, всем все понятно. Но даже в президиуме ВСС, элите страхового сообщества, нашлись люди, голосовавшие против этого решения. При этом среди них были руководители ряда крупнейших российских страховых компаний.
– Может быть, им есть что скрывать?
– В этом и заключается непрофессионализм. Нужно понимать, что будущее страхового рынка только в профессиональном страховании. А все его беды связаны с непрофессионализмом. Не с финансовым кризисом, не с несовершенством законодательства, даже не с мошенничеством, а именно с непрофессионализмом.
– Как Вы считаете, есть ли какие-либо специфические черты у кризиса на российском страховом рынке?
– Для российского страхового рынка, также как и для страховых рынков многих развивающихся стран, кризис, во-первых, является системным, а во-вторых, способствует очищению рынка. Например, на Украине, в прибалтийских странах и странах Восточной Европы объем страхового рынка существенно снизился, и это нормально. На мой взгляд, дна кризиса на российском страховом рынке следует ожидать в 4 квартале 2009 – 1 квартале 2010 года. То есть основные последствия кризиса – банкротства, отзывы лицензий – еще впереди. Хотя уже в этом году у 47 российских страховщиков были отозваны лицензии, а это 5% от общего числа страховых компаний, работающих на отечественном страховом рынке.
– То есть Вы ожидаете, что пик ухода компаний с рынка…
– Начнется с 1 квартала следующего года. Основная причина банкротств, прежде всего, – отсутствие ликвидности и капитала.
– По Вашим прогнозам, когда этот процесс массового ухода завершится?
– Это будет достаточно длительный период – года два. Специфическая особенность страховых компаний состоит в том, что они могут «умирать» довольно долго. За это время должны быть урегулированы претензии по уже заключенным договорам, должен быть передан страховой портфель. Помните, еще до кризиса я прогнозировал, что на страховом рынке останется 200-300 компаний? Но при этом я не ожидал, что за 2009 год уйдет сразу 47 страховщиков. То, что в 2010 году с рынка уйдет больше, чем 47 компаний, – это почти факт.
– На Ваш взгляд, будут уходить компании мелкие и средние или можно ждать банкротства и крупных компаний?
– Я думаю, что даже из первой двадцатки пара компаний за этот период уйдет. Уйдет не в результате слияний и поглощений, а именно в результате банкротства.
– Каковы причины банкротства таких крупных компаний?
– Проблемы с ликвидностью, отсутствие реальных резервов. Причины же отсутствия реальных резервов кроются в демпинге, в необоснованном уровне расходов, в том числе на мотивацию менеджеров, в выводе средств через перестраховочные операции и так далее. Причин много и они разные, каждая из них является отдельным кирпичиком. Кирпичики постепенно складываются в стену, которая в итоге разрушится и погребет под собой компанию.
– Какие последствия ухода страховщиков с рынка можно ожидать в будущем?
– Последствия на самом деле как негативные, так и позитивные. Негативные последствия связаны со снижением доверия к страховым компаниям как у населения, так и у государства. То есть люди будут думать, что их «кинули»: забрали деньги и ничего не выплатили. Об этом будут постоянно вспоминать и Государственная дума, и Правительство, особенно когда им будут предлагать какие-то новые проекты по страхованию. До настоящего времени существует тезис в «народных массах»: «мы (государство, общество, бизнес) страховщикам даем деньги, а они уходят с рынка».
Главное позитивное последствие связано с очищением страхового рынка. Даже те компании, которые увлекались рисованием резервов, стали понимать, что их время уходит, ведь их маржа платежеспособности резко сокращается. С другой стороны, клиенты начинают осознавать, что им нужны только надежные страховые компании, которые будут предоставлять им реальную страховую защиту. Конечно, здесь имеются в виду хорошие клиенты, которые заботятся не об экономии на страховании, не о схемах, а именно о страховании.
Кроме того, люди на разных должностях, в разных точках государственного управления также начинают понимать, что необходимо повышать надежность работающих на российском страховом рынке компаний. Так, Александр Павлович Коваль, будучи президентом ВСС, часто высказывался в поддержку всех, в том числе мелких компаний. Сейчас посмотрите на суть его выступлений: необходим жесткий надзор, не важно, компания большая или маленькая, но она должна соответствовать тем требованиям, которые выдвигает страховой надзор. И это еще одно позитивное последствие кризиса на российском страховом рынке.
– Какие выводы нужно сделать тем игрокам рынка, которые останутся после кризиса? И игрокам рынка, и регуляторам, и страхователям?
– Игрокам рынка (пользуясь Вашей терминологией) необходимо понять, что игры закончились, а это значит, что нужно профессионально заниматься страхованием. Больше никаких выводов им делать не надо. Регулятор должен повысить прозрачность надзора, контролировать адекватность выдвигаемых им требований, обеспечить их жесткое выполнение, а также разработать систему раннего обнаружения ухудшения надежности страховых компаний.
Один из главных выводов, который должен быть сделан, – это принятие закона о банкротстве страховых компаний и об ответственности их руководителей.
В банковском деле подобные законы существуют уже давно. Например, человек, который обанкротил банк, вывел из него активы, не может стать председателем другого банка. А у нас топ-менеджмент страховых брокеров и страховых компаний, которые ушли с рынка, не расплатившись, спокойно переходит в новые страховые компании, и ФССН при этом ничего сделать не может.
Важный вывод, к которому должны прийти страхователи в период кризиса – страховаться нужно в надежных компаниях. Но самый главный антикризисный вывод – это осознание необходимости страхования своего имущества и своей ответственности. Яркий пример – Саяно-Шушенская ГЭС. Когда все было хорошо, многие рассуждали: «Зачем нам страховаться? У нас всегда хватит денег на ремонт оборудования и выплаты по ответственности». А когда наступил кризис, и случилось несчастье (а это одна из закономерностей страхования: как только наступает экономический кризис, увеличивается число страховых случаев), сразу возникли проблемы с поиском денег – в том числе из бюджета – для устранения последствий чрезвычайной ситуации.
– Главное, чтобы уход с рынка недобросовестных компаний не отбил вообще желание страховаться, особенно у массового страхователя.
– Не отобьет. Культура страхования постепенно проникает в массы. Все больше людей осознают, что при наступлении страхового случая, если не будет выплат по страховке, они будут вынуждены самостоятельно искать деньги на ремонт машины или квартиры. Сама жизнь учит необходимости страхования. Например, компания «РусГидро» уже публично заявила, что будет увеличивать лимиты ответственности по страхованию, будет страховать свои риски по-другому. Все больше людей и компаний принимают решение о защите своего имущества и ответственности перед третьими лицами.
– Каких мер, направленных на поддержку страховой отрасли, Вы ждете сейчас от государства?
– Абсолютно необходимые меры – это закон о банкротстве, закон о независимых актуарных аудиторах. Рынку, клиентам, Минфину, регуляторам, государству – всем нужно иметь независимое мнение о том, какая компания является надежной, а какая нет.
– А еще какие-либо меры: субординированные кредиты, прямая поддержка.
– Субординированные кредиты со стороны государства, о которых говорят представители как минимум двух компаний – АльфаСтрахования и Росгосстраха, я не поддерживаю. Зачем государству давать субординированные кредиты частным страховым компаниям, я не понимаю.
– Банкам же оказывается такая поддержка.
– Субординированный кредит коммерческому банку – это квазиформа национализации. Банки – кровеносная система экономики. В 1998 году, когда банки не поддержали, встала вся система расчетов. Сейчас государство поступило абсолютно правильно, что поддержало банковскую отрасль. Обанкротившиеся банки, имеющие большое число вкладчиков, тут же были проданы за бесценок, но обязательства были выполнены. В результате расчеты не встали, социальная стабильность была сохранена.
– Вообще насколько капитализирована страховая отрасль?
– Плохо. Реально капитализированных страховых компаний мало. Если Вы возьмете отчеты по МСФО, а они есть всего лишь у десятка страховых компаний, то Вы увидите, что они по величине капитала существенно отличаются от отчетов, составленных по РСБУ. Если посмотреть на компании, у которых нет МСФО, у них вообще практически нет капитала, капитал просто нарисован. Александр Павлович Коваль в одном из своих первых интервью сказал о том, что одна из главных опасностей российского страхового рынка заключается в том, что компании работают с колес. Ни капитала, ни резервов.
– Какие могут быть источники капитала?
– Деньги. Источник капитала – капитал. То есть акционеры, учреждающие страховую компанию, должны взять из своего кармана, например, 5 млн долларов и положить их на ее счет.
– Насколько готовы нынешние акционеры большинства страховых компаний инвестировать в свой бизнес?
– На мой взгляд, большинство акционеров – ни на сколько!
– Как же тогда развиваться страховой отрасли?
– Страховая отрасль цивилизованно может развиваться только одним способом – через капитализацию. В том числе через слияния и поглощения, когда три компании по одному рублю станут одной компанией за три рубля. И эта одна компания за три рубля будет явно более надежной, чем три компании по одному рублю, вместе взятые. На сегодняшний момент на российском страховом рынке есть около 10 реально капитализированных компаний – РЕСО-Гарантия, АльфаСтрахование, РОСНО, Ингосстрах, СОГАЗ и еще несколько.
Вы знаете, сколько в Англии крупнейших страховых компаний? Пять. А сколько в Германии? Всего около 200, а компаний, на которые приходится 85% рынка, – три. Страховой бизнес – бизнес крупных игроков. Потому что нужно очень много платить и отвечать перед огромным количеством государственных компаний, корпораций, перед населением и так далее. Маленькая компания не может это делать. Именно поэтому увеличение концентрации капитала и капитализация страховых компаний – это единственный путь развития страхового рынка. Другой вариант увеличения капитализации – реинвестирование прибыли. Ряд компаний, допустим, Ингосстрах или СОГАЗ, капитализируются за счет прибыли, которую акционеры оставляют в компании. За те 5 лет, что я работаю в компании, ее капитал вырос более чем в 2 раза: с 5,5 до 15 млрд рублей. При этом акционеры дополнительно не давали деньги на капитализацию.
– Как вам кажется, станет ли когда-нибудь в обозримой перспективе российский страховой рынок похож на рынки Великобритании и Германии в плане концентрации бизнеса?
– Да, через 10 лет. Кризис значительно ускорил процесс роста уровня концентрации.
– То есть через 10 лет мы будем иметь 5-6…
– Через 10 лет будет цивилизованный рынок. На рынке будет работать примерно 3 национальных лидера и 5 иностранцев, на них всего придется 95% рынка.
– Давайте перейдем к другим вопросам, более насущным. Какие виды страхования сейчас и при выходе из кризиса окажутся наиболее перспективными?
– На страховом рынке нет и в ближайшее время не будет локомотивов роста. Можно говорить о введении каких-то новых обязательных видов страхования. Но массовый вид страхования, который измеряется миллиардами, только один – обязательное страхование жилья. Будет ли он введен – пока непонятно. В некоторых странах этот вид представлен как обязательный, в некоторых странах – как добровольный.
– Не вызовет ли введение обязательного страхования жилья крайне негативную реакцию среди населения?
– Может. Но это вопрос политической готовности власти на введение данного вида страхования. Какого-то ажиотажа я вокруг этого не ожидаю. Других видов страхования, которые могли бы вытянуть российских страховой рынок из кризиса, нет. Хотя есть еще страхование ОПО, которое после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС стало восприниматься людьми правильно. Я надеюсь, что в 2010 году закон будет принят, соответственно он будет введен не ранее 2011–2012 годов. Значит, на кризис он уже не повлияет, а будет стимулировать посткризисное развитие.
– То есть рост будет равномерный или за счет каких-либо видов, как, например, ранее рынок рос в основном за счет страхования автокаско?
– Роста не будет.
– Почему?
– Потому что кризис. Страхование – это производная от ВНП.
– Я имею в виду в какой-то момент, когда кризис начнет заканчиваться…
– Начала выхода из кризиса можно ожидать в 2011 году, в 2012 году страна будет выходить из кризиса. Вот в 2012 году, возможно, и будет рост страхования. Розничные, корпоративные виды страхования, ДМС, автокаско, ипотечное страхование – каждый сегмент страхового рынка начнет постепенно наращивать свой объем.
– То есть более или менее равномерно.
– Да. Взрывов я не ожидаю точно.
– Сейчас важнейший вопрос – это демпинг на страховом рынке. Год назад Вы говорили, что он есть и ужесточается…
– А сейчас принял вообще чудовищные и необратимые формы.
– Какие меры необходимо предпринять государству и страховому сообществу, чтобы хоть как-то бороться с демпингом?
– Принять закон о независимых актуариях. И это единственная мера. Есть два способа борьбы с демпингом. Первый – это способ всеобщего контроля. Это значит, чтобы выявить демпинг, страховой надзор должен прийти в каждую страховую компанию, изучить материалы этой компании, установить себестоимость каждого вида страхования в этой конкретной компании. При этом надо учесть, что у каждой компании по 20-30 лицензий, а всего страховщиков у нас более 700. Но в страховом надзоре нет ни методик, ни такого количества людей, чтобы осуществить все это. Второй метод, за который мы ратуем, – это введение института независимого актуарного аудита. То есть независимые актуарии должны будут писать заключение, состоящее из двух частей: проверки обоснованности тарифов и проверки достаточности резервов. То есть они должны подтверждать, что резервы существуют реально и что тарифы обоснованы. Если в компании это не так, независимый актуарий не станет это подтверждать. Далее последует отзыв лицензии, поглощение или банкротство такой компании.
– Ключевое слово «не станет»…
– Во всем мире не подтверждают. Другого способа борьбы с демпингом я не вижу: заключениями СРО и общественных организаций, декларациями ВСС, страшными угрозами и отдельными проверками это проблема не решается.
– На Ваш взгляд, независимый актуарный аудит реально заработает в ближайшей перспективе?
– В Думу этот закон внесен, сейчас он находится на стадии вторичного рассмотрения. ВСС, несмотря на отдельных представителей президиума, проголосовал за принятие этого закона. Пути назад нет. В проекте закона написано, что этот институт будет сформирован в 2011 году. То есть первые результаты будут видны только в 2012 году.
– Получается, что кризис к тому времени уже закончится. Более срочных мер Вы не видите?
– Их нет. Разовые проверки – пожалуйста. А что это даст?
– Еще такой вопрос: почему страховщики решили обратиться в Минфин, чтобы досрочно ввести в полном объеме прямое урегулирование в ОСАГО?
– Не должно быть вопроса «почему». В принципе, закон не предусматривал ограничения по срокам. Прямое урегулирование было введено с 1 марта 2009 года, но как оно должно было вводиться – в законе написано не было. Полгода прошло, страховщикам и РСА стало более-менее ясно, как работать в этой системе. Кроме того, с точки зрения сервиса, предоставляемого клиентам, это правильное мероприятие.
– То есть здесь нет подвоха, которого ждут многие журналисты?
– Нет.
– Еще у меня есть несколько вопросов, связанных с международными сопоставлениями. Интересно сравнить Россию, во-первых, со странами Центральной и Восточной Европы, и, во-вторых, со странами BRIC. Начнем с Центральной и Восточной Европы. Где более глубокий кризис?
– В Восточной Европе.
– Почему российский рынок оказался более кризисоустойчивым?
– Просто рынки развивались по-разному. Страховые рынки Восточной Европы – это ярчайший пример «пузыря», когда экономики нет, а все так называемое благосостояние было достигнуто за счет денег Запада. Когда у Запада начались проблемы, он стал забирать свои деньги, прежде всего, с развивающихся рынков, то есть из стран Восточной Европы. В результате получилось, что отток денег из промышленности, из бюджета стал вопиющим. В Прибалтике или на Украине это проявилось намного больше, чем в Восточной Европе, а в Восточной Европе намного больше, чем в Западной Европе. Кроме того в Западной Европе, во-первых, более устойчивая культура страхования, по сравнению с Восточной Европой, а во-вторых, огромный вес имеет страхование жизни.
Если говорить о страховании «не-жизни» (как раз сегмент страхования жизни везде больше пострадал от кризиса), для человека на Западе очень важно страховать свой дом, свою машину, свою профессиональную ответственность или свое предприятие. Кризис не кризис, все это должно быть застраховано. Во многих странах это принято на законодательном уровне. Если Вы посмотрите на данные страховых рынков Западной Европы, то там сборы упали лишь на 1,5-2%. А это по сути не сильно отличается от докризисной динамики, когда сборы росли на 2%. Проникновение страхования в экономику там уже настолько глубоко, что даже в кризис объем рынка практически не меняется.
Если говорить о странах BRIC, надо понимать, что они совершенно разные. В Индии и Бразилии практически нет падения страховых премий. В Китае страховые взносы даже увеличиваются. Из всех стран BRIC только у нас наблюдается падение страхового рынка. Может быть, по итогам 2009 года будут какие-то изменения, но я не думаю, что они будут принципиальными по сравнению с полугодовыми данными, которые я назвал. В странах BRIC падения ВНП практически нет. В Китае – рост, в Индии – нулевая динамика, в Бразилии – совсем небольшое падение. Соответственно ведут себя и страховые рынки, как производные от ВНП.
– Где Вы ждете более быстрое восстановление: в России или в Восточной Европе?
– В России, конечно. В сегменте страхования «не-жизни» у нас падение более жесткое, чем в Восточной Европе. Но у нас нет рынка страхования жизни. В Восточной Европе – более жесткое падение как раз в сегменте страхования жизни. При этом наибольшее падение отмечается в странах так называемой новой Восточной Европы (Прибалтийских странах, Украине). Российский рынок находится как бы между ними.
Таким образом, в страховании «не-жизни» мы сильнее упадем, по сравнению со странами Восточной Европы, быстрее будем и восстанавливаться. То есть колебания в обе стороны будут более резкими. Что касается сегмента страхования жизни, у нас там нечему было падать – нечему будет и восстанавливаться.
– Будет ли развиваться страхование жизни в России?
– Никто этого не ждет. Нынешний кризис, неустойчивость доллара, отсутствие налоговых льгот и так далее – все это приведет к тому, что страхование жизни сейчас замрет. То есть никакого развития не будет.
– Что Вы скажете про опыт регулирования страхового рынка в развитых странах, я имею в виду и действия регулятора, и законодательную базу, что из этого опыта нужно обязательно перенимать российскому страховому рынку?
– Регулирование во многих странах гораздо более четкое, то есть там конкретно определено, что можно и что нельзя. Кроме того, на Западе действуют более жесткие нормативы. У нас, к сожалению, законодательство по регулированию страховой отрасли, разделенное между Минфином, как регулятором, и ФССН, как надзором, имеет много нечеткостей.
Например, с точки зрения достаточности капитала, резервов и так далее. Во многих странах, если компания не выполняет норматив по марже платежеспособности, она просто лишается лицензии. Кроме того, у нас плохо прописаны механизмы дополнительного воздействия на проблемные компании. По сути таких механизмов нет. Например, в России страховой надзор не может зайти в страховую компанию и назначить временную администрацию. Лицензию отзывать он может, а назначить временную администрацию – нет. У нас не решена проблема передачи страховых портфелей. Но при этом у нас нормативы размещения активов, принимаемых в покрытие резервов и собственных средств, гораздо более жесткие, чем в Европе. Разрешается покрытие за счет меньшего числа видов активов, структура этих активов более формализована. Основная наша проблема заключается в том, что жесткость законов не сопровождается обязательностью их исполнения. То есть у нас нормативы размещения резервов более жесткие, но при этом повсеместно практикуется предоставление фиктивных отчетов. Если провести проверку во всех страховых компаниях, у большинства из них надо будет отзывать лицензию.
– Как Вы считаете, будет ли увеличиваться присутствие иностранных страховщиков на российском страховом рынке?
– Все кто хотел уже пришли на рынок. Все мировые лидеры уже здесь.
– То есть доля иностранного капитала может расти только за счет концентрации бизнеса уже существующих игроков?
– Да. Но все большие игроки – Zurich, AXA, ACE, FM, Allianz – уже здесь.
– Какие уроки кризиса Вы можете назвать для российских страховщиков? Научил ли он чему-нибудь страховую отрасль?
– Мы с этого и начали, главный урок – это профессионализм. Профессиональные игроки останутся, непрофессионалы уйдут. Для игроков страхового рынка «игры» закончились.