«Не секрет, что через 10-15 лет работающее население не сможет обеспечивать пенсии нынешним пенсионерам»

Оксана Власьева и Владимир Федоров, Вице-президент АО «НПФ электроэнергетики и заместитель исполнительного директора по инвестиционной деятельности АО «НПФ электроэнергетики» соответственно

Практика показывает, что наиболее устойчивы трехуровневые пенсионные системы, неотъемлемой частью которых является участие самих граждан и работодателей. Насколько ныне существующая у нас в стране пенсионная система приблизилась к такой модели? По опыту работы вашего фонда, насколько охотно работодатели идут на софинансирование пенсий своих работников? Какие стимулы наиболее действенны для массового внедрения корпоративных пенсий?

Оксана Власьева: Современные пенсионные системы развитых стран мира – многоуровневые. И, как правило, там архитектура пенсионного обеспечения, уже доказавшая свою устойчивость и эффективность, состоит из трех уровней. В той или иной комбинации распределительной (когда работающее население частично обеспечивает нынешних пенсионеров) и обязательной накопительной составляющей у граждан предусматривается формирование государственной, корпоративной и индивидуальной пенсии.

Наиболее яркими примерами можно назвать пенсионные модели, действующие в Австрии, Великобритании, Германии и Швеции. При этом система Великобритании – одна из старейших, ей более 100 лет. Если говорить о нашей стране, то российская пенсионная модель, конечно, достаточно молодая и, возможно, именно поэтому у нас идет постоянный процесс ее трансформации. Однако столь частые изменения не позволяют действительно оценить результативность той или иной системы, для этого нужно не одно десятилетие. И пенсионное обеспечение граждан – это не тот социальный институт, который нужно менять каждые 5-10 лет.

Если вернуться к истокам, то в основу российской пенсионной системы была заложен принцип шведской модели. Отмечу, что первый и обязательный уровень там представлен в виде распределительной составляющей, второй – обязательная накопительная система, а третий – добровольный (корпоративные и индивидуальные пенсионные накопления). По оценкам многих экспертов, эта схема является наиболее сбалансированной. Но, сворачивая накопительный компонент пенсии, мы делаем шаг назад, к распределительному принципу, от которого хотели уйти. Ни для кого не секрет, что в скором времени, буквально через 10-15 лет, работающее население не сможет обеспечивать пенсии нынешним пенсионерам. И пока продолжается реформа обязательного пенсионного страхования – первого уровня нашей системы, исход которой пока сложно предсказать, нам всем стоит сосредоточиться на активизации второго и третьего уровней. Это корпоративные и индивидуальные пенсии, развитие которых, безусловно, должно происходить параллельно.

На сегодняшний день корпоративные пенсионные программы в разных вариациях реализуются преимущественно в крупных холдингах. Чтобы охватить средний и малый бизнес нужно время, но уже сейчас мы видим движение в эту сторону. Речь идет о готовящемся законопроекте, предполагающем обязательное негосударственное пенсионное обеспечение (ОНПО) с 1 января 2019 года. Согласно новой концепции, работник и работодатель будут совместно отчислять взносы на будущую дополнительную негосударственную пенсию. Причем внедрение этой программы будет происходить поэтапно в зависимости от численности сотрудников в организациях. В случае благополучной реализации проекта к 2024 году в программу ОНПО могут быть включены все индивидуальные предприниматели.

Согласно практике нашего фонда, паритетные корпоративные программы наиболее популярны у наших клиентов. С одной стороны, социальная ответственность компании-работодателя, с другой – постепенное вовлечение людей в процесс накопления средств на свой заслуженный отдых. Общемировая практика показывает, что копить надо с молодости. Конечно, для наших граждан НПФ – достаточно непонятная и новая, так скажем, аббревиатура, а в развитых странах это широко распространенный финансовый инструмент. Объективно причины понятны: российским НПФ как институту всего-то чуть более 20 лет. Главное, что, несмотря на постоянное реформирование пенсионной системы, так или иначе мы движемся в сторону общемировых практик – а именно к построению работающей трехуровневой модели. Другой вопрос, что эти изменения не должны подрывать доверие граждан. Ведь наша совместная задача – сформировать у людей ответственность за свое будущее и необходимость личных накоплений не «под подушкой и на черный день», а с использованием специальных финансовых инструментов – будь то НПФ, управляющие компании или как вариант банк или страховая компания.

Корпоративное пенсионное обеспечение – эффективный инструмент кадровой политики любого предприятия. Однако в нынешних условиях далеко не каждая компания может себе позволить этот инструмент. Каков на основании опыта работы вашего фонда обобщенный портрет компании, предлагающей своим работникам корпоративную пенсию (отрасль, оборот, аффилированность с государством и т. д.)?

Оксана Власьева: Нарисовать некий общий портрет предприятия, активно реализующего различные программы негосударственного пенсионного обеспечения, достаточно сложно. Однозначно можно сказать, что в основном это крупные отраслевые холдинги, являющиеся социально ответственными работодателями. Причем многие из них еще 20 лет назад, понимая необходимость дополнительных социальных льгот для привлечения людей на работу, создавали собственные НПФ и обеспечивали работников корпоративными пенсиями. Так, к примеру, появились НПФ электроэнергетики для РАО «ЕЭС России» и энергетиков, НПФ «ЛУКОЙЛ-Гарант» для НК «ЛУКОЙЛ», НПФ «Газфонд» для «Газпрома», НПФ «Благосостояние» для РЖД и многие другие организации со звучными названиями. Сейчас ситуация изменилась, НПФ вышли на открытый рынок и обслуживают предприятия из различных секторов экономики. Если говорить о нашем фонде, то НПФ электроэнергетики сотрудничает более чем с 600 компаниями. Однако 70% – это предприятия энергетического сектора.

Программы корпоративного пенсионного обеспечения для каждого предприятия индивидуальны и зависят от его финансовых возможностей и кадровых задач. Критерии формирования негосударственной пенсии также определяет работодатель. Уровень прибавки к пенсии зависит от объема взносов и условий конкретной пенсионной программы, действующей в компании. Реализация подобных программ позволяет руководству компаний успешно контролировать ротацию кадров, привлекать лучших специалистов на рынке, а также удерживать и мотивировать ключевых сотрудников. Но самое главное – это, конечно, социальная поддержка работников. Благодаря дополнительной пенсии работник вполне может обеспечить себе привычный уровень дохода на заслуженном отдыхе.

Какие изменения в законодательстве могут оказать стимулирующее воздействие на решение проблемы так называемых досрочников – людей, выходящих на пенсию на 5 или 10 лет раньше установленного срока из-за особых условий труда? Возможно ли поступательное и стабильное развитие негосударственного пенсионного обеспечения для этой категории работников без того, чтобы оно было обязательным и для работников, и для работодателей? Насколько, по вашей оценке, решение проблемы «досрочников» может оказаться модельным для пенсионной системы в целом?

Оксана Власьева: Вопрос реформирования досрочных пенсий всегда стоял достаточно остро, и попытки как-то урегулировать существующую проблему предпринимались государством неоднократно. Причем среди основных проблем – это, безусловно, давление на бюджет, поскольку пенсии «досрочникам» платятся из общего котла, который обеспечивает все работающее население; также это повышенная нагрузка на работодателей, которые платят в ПФР дополнительные взносы.

Новый виток развития этого вопроса начнется в будущем году – с 1 января 2017 года вступают в силу положения федерального закона «О негосударственных пенсиях», предусматривающие систему досрочного негосударственного пенсионного обеспечения, которую сможет создавать работодатель. Предполагается, что на добровольной основе у «досрочников» сможет формироваться дополнительная пенсия в системе НПО. Таким образом, институт досрочных пенсий будет постепенно трансформироваться. Вступление в силу указанных изменений также позволит снизить налоговую нагрузку на предприятие. Хочется отметить, что часть изменений произошла еще в 2013 году, когда, например, дополнительные взносы, уплачиваемые работодателями, были дифференцированы в зависимости от типа труда. Конечно, сложно предположить, насколько эффективной будет эта система, учитывая ее добровольный принцип. Все-таки практика формирования накоплений на свою будущую пенсию в нашей стране пока только развивается. С другой стороны, принцип паритета достаточно востребован, если взять, к примеру, опыт наших клиентов по корпоративным пенсионным программам. Еще один пример – программа государственного софинансирования пенсии, участниками которой стали более 15 млн человек. Однако не стоит применять решение проблемы «досрочников» на всю пенсионную систему, в частности обсуждаемый в последнее время вариант перевода обязательного пенсионного страхования в добровольный формат. Поскольку формирование накопительной пенсии в ОПС и дополнительной пенсии в системе НПО – это те самые уровни пенсионной системы, которые должны быть и развиваться параллельно, а не вместо одного из компонентов.

В условиях «заморозки» пенсионных накоплений, очевидно, повышается значимость для НПФ лояльности клиентов. Какие меры в этом отношении принимаются в вашем фонде? Необходимы ли какие-то шаги в этом направлении на нормативно-законодательном уровне?

Оксана Власьева: Я бы не стала напрямую связывать «заморозку» пенсионных накоплений и необходимость повышения лояльности клиентов – застрахованных лиц. Если мыслить так называемыми идеальными категориями, то заботиться о своих клиентах любая организация, тем более финансовая, должна на всех этапах. В первую очередь это, конечно, предоставляемый сервис и система информирования. Наш фонд всегда стремился быть среди лидеров по этим качественным, а не количественным показателям. Среди последних новшеств, безусловно, новый «Личный кабинет» застрахованного лица, открытый для клиентов в конце прошлого года. На рынке это пока единственный сервис, позволяющий спрогнозировать размер накопительной пенсии, причем уникальный и наглядный и с точки зрения смысла, и с точки зрения графики. На сегодняшний день нашими специалистами ведутся доработки этого сервиса в части развития программ индивидуального пенсионного накопления. Пока не буду раскрывать подробности, но, думаю, проект получится весьма интересным.

Говоря о лояльности, стоит особенно выделить клиентский сервис и работу контакт-центра. За последний год этот блок был значительно модернизирован нашими специалистами, и сегодня мы действительно можем им гордиться. Наши клиенты – застрахованные лица – получают необходимую информацию оперативно и качественно. Если запрос достаточно сложный, то с ним работает специально выделенный для таких вопросов консультант. С корпоративными клиентами мы в принципе работаем индивидуально, за каждым предприятием закреплен свой менеджер.

Что касается нормативной базы, то с 1 января 2015 года действует закон, косвенно способствующий лояльности клиентов. В первую очередь он направлен на повышение долгосрочности управления пенсионными накоплениями граждан. Так, если клиент чаще одного раза в пять лет меняет один фонд на другой, то он может потерять заработанный инвестиционный доход. Эта мера может показаться ограничивающей или несправедливой, но только на первый взгляд. На самом деле логика верная: накопления должны работать (инвестироваться) на «одном месте» на продолжительном промежутке времени. Задача фондов в этом случае – стараться из года в год показывать стабильную доходность, задача клиентов, в свою очередь, – изначально выбрать правильный НПФ, оценив, к примеру, накопленную доходность за 10 лет.

«Заморозка» пенсионных накоплений в очередной раз продлена. В результате средства накопительной пенсии могут прирастать только за счет инвестдохода, при этом набор инструментов и направлений для инвестиций остается крайне ограниченным. Можно ли говорить в таких условиях о стагнации рынка ОПС в России?

Владимир Федоров: В 2014–2016 годах пенсионные накопления граждан, выбравших НПФ или УК (в том числе расширенный инвестиционный портфель ВЭБа) для формирования своей будущей накопительной пенсии, не пополнялись новыми взносами в размере 6%. Таким образом, прирост пенсионных средств происходил только за счет инвестиционного дохода. Конечно, за последние три года рост рынка обязательного пенсионного страхования замедлился, в условиях отсутствия пополнения накопительных счетов граждан он просто не может развиваться такими бурными темпами, как раньше. Например, в 2011–2013 годах – период активного привлечения людей в обязательное пенсионное страхование – рынок рос примерно на 44% в год. Сейчас же за три года рынок увеличился всего на 49%. Соответственно, фондовый рынок новых денег не получает. С другой стороны, также сказываются вводимые Центральным банком РФ ограничения на инвестирование пенсионных накоплений. Таким образом, фондовый рынок для НПФ сужается, что в целом не лучшим образом влияет на экономику, поскольку пенсионные средства могут инвестироваться в крайне узком направлении.

Тем не менее говорить о стагнации рынка ОПС пока рано. На 30.06.2016, по данным Банка России, 29,9 млн граждан формируют свою накопительную пенсию в НПФ. При этом объем пенсионных накоплений составляет уже 2 трлн рублей. Даже в столь непростых текущих условиях пенсионная отрасль надежно функционирует. Задача же государства – в самое ближайшее время вернуть сегмент ОПС в нормальное русло его развития, а именно тем или иным образом восстановить пополнение накопительного компонента граждан, которые сделали для себя выбор в пользу этого вида сбережений.

Под воздействием изменения регулирования рынка НПФ доля банковских инструментов в портфелях пенсионных накоплений постепенно снижается: она уменьшилась с 33,7% до 19,3% за 2015 год. Тем не менее банковский сектор остается лидирующим по привлечению средств пенсионных накоплений: на конец 2015 года на банковские инструменты (акции, облигации и депозиты) приходилось 40% пенсионных накоплений (почти 700 млрд рублей). Какой лимит на инвестиции в банковский сектор, на ваш взгляд, является достаточным для того, чтобы стимулировать инвестиции в реальный сектор? Согласно проекту ЦБ РФ, опубликованному 23 августа 2016 года, максимальная доля вложений в банки должна будет снизиться к 1 июля 2018 года с 40% до 25%. Как вы оцениваете инициативу регулятора по снижению доли инвестиций в банковские инструменты? Какие последствия может иметь это решение?

Владимир Федоров: Отмечу, что снижение доли инвестиций в банковский сектор никак не отражается на увеличении или уменьшении доли инвестиций в реальный сектор экономики. Существует проблема отсутствия новых инструментов в нефинансовых отраслях в принципе. И если посмотреть на срез рынка в целом, то для НПФ не так много областей, куда можно вкладываться. Кроме того, ко всему этому еще происходит ужесточение к инвестициям в акции и облигации, учитывая, что объем этого рынка сам по себе не такой большой.

Если говорить об ограничении на вложения в банковский сектор, то помимо неоправданно большого снижения с 40% до 25% ограничение будет включать не только акции, облигации и депозиты коммерческих банков, но и остатки на расчетных и брокерских счетах. Такая мера явно чрезмерна, поскольку, в частности, связывает руки фондам по продаже ценных бумаг и выходу в деньги в кризисные моменты на фондовом рынке. Например, что делать, если лимит 25% использован, а НПФ необходимо продать актив, показывающий результаты ниже ожидаемых. Вариантов два: нарушить требования регулятора, потому что в первую очередь фонд руководствуется сохранностью и доходностью средств клиентов, или не делать этого, но тем самым потерять финансовый результат.

Текущий лимит 40% вполне объективен и приемлем. Это, в частности, показали результаты 2015 года. Однако ограничение не должно включать расчетные и брокерские счета, ввиду того что это очевидно снижает эффективность управления пенсионными средствами застрахованных лиц и даже самые простые операции могут стать проблемными для фондов и сказаться на будущем доходе для клиентов.

Что касается вложений в банковский сектор, то последние годы именно депозиты давали возможность поддерживать приемлемый уровень доходности. Учитывая текущую высокую волатильность фондового рынка, именно стандартные инструменты позволяют удерживать финансовый результат на уровне.

Также, согласно новому проекту положения ЦБ РФ от 23 августа 2016 года, вложения в активы группы связанных юридических лиц не смогут составлять более 15% портфеля НПФ. Оправданно ли, на ваш взгляд, установление жесткого лимита на инвестиции в связанные стороны? Какие риски несут инвестиции в связанные стороны, учитывая жесткое регулирование кредитного качества вложений, и несут ли?

Владимир Федоров: Мы понимаем те инициативы, которые Банк России реализует в части организации инвестиционной деятельности НПФ. Ужесточение требований призвано увеличить диверсификацию портфеля, что, в свою очередь, повысит безопасность размещения пенсионных средств граждан. Однако надо понимать, что вводимые ограничения и происходящие изменения происходят быстрее, чем развивается наш фондовый рынок. Таким образом, требования ужесточаются, инвестиции ограничиваются, а новые инструменты, к сожалению, не появляются. Отмечу, что вложения в активы связанных или несвязанных сторон не столь принципиальны и не влияют на увеличение кредитного риска, поскольку требования предъявляются к ценным бумагам, и на входе инвестиционные риски уже ограничиваются.