Стратегия «малой России»

 

В 112 триллионов рублей оценивает государство модернизацию российской экономики до 2020 года. Этого хватит лишь на консервацию нынешнего уровня отставания. А хотя бы робкая надежда на прорыв обойдется в полтора раза дороже

Единого развернутого и консенсусного документа, из которого было бы видно, какую экономику мы получим в России через десять лет, не существует. «Стратегия-2020» создавалась до кризиса и хотя бы поэтому претендовать на звание нового ГОЭЛРО не может. К тому же в силу своего стратегического статуса этот документ призван лишь обозначить основные тренды, не снисходя до конкретики.

Цена официальной модернизации

А что есть? Есть набор стратегий развития отдельных отраслей, утвержденных правительством, инвестпрограммы естественных монополий и более или менее внятные декларации о намерениях крупных компаний. Содержащиеся в этих документах данные мы и положили в основу своих подсчетов.

График 1. Львную долю инвестиций по отраслевым стратегиям и ФЦП государство ждет от частного бизнеса

Проведя инвентаризацию действующих стратегий и ФЦП, мы насчитали около двух десятков таких документов. Возможно, этот список не исчерпывает всего задуманного правительством, но присутствие в нем наиболее крупных, а следовательно, и самых ресурсоемких программ, таких как энергетическая стратегия или ФЦП «Развитие транспортной системы России», мы отследили. Заметим, что на реализацию только двух обозначенных программ в течение ближайших десяти лет планируется потратить почти 50 трлн рублей. В большинстве из выявленных нами документов объем предусматриваемых капвложений обозначен достаточно четко. Правда, в ряде случаев без использования оценочных данных не обошлось. Например, единого документа, внятно описывающего государственное видение развития строительного комплекса, обнаружить не удалось. Зато есть подготовленная Минрегионом «Стратегия развития промышленности строительных материалов на период до 2020 года» и неоднократно анонсировавшиеся чиновниками планы обеспечить к 2020 году ежегодный ввод одного квадратного метра новой площади на каждого гражданина России. Есть и установленный Минэкономразвития норматив стоимости одного квадратного метра жилья — 28 тыс. рублей. Конечно, об аптекарской точности счета речи нет, но и на порядок мы вряд ли ошиблись. Просуммировав стоимость реализации приоритетных для государства программ, мы получили цифру 112 трлн рублей инвестиций на ближайшее десятилетие. По нынешнему курсу — около 3,6 трлн долларов, и большую часть этой суммы государство рассчитывает получить от частного бизнеса (см. график 1).

Казалось бы, деньги огромные. Но это лишь на первый взгляд. Даже в кризисном 2009 году, когда инвестиционные «излишества» шли под нож без колебаний, предприятиям России как-то удалось наскрести и пустить на развитие 7,5 трлн рублей. Сохраняя инвестиции на этом уровне, без всяких дополнительных усилий за десять лет набегает 75 трлн — почти три четверти потребного. Однако такой сценарий все же маловероятен. Как мы уже отметили, компании уже активно вкладываются в реализацию отложенных и новых инвестпроектов. Если инвестиционная нагрузка вернется к докризисному уровню (а сомнений в этом мало), в течение десяти лет капиталовложения компаний существенно превысят подсчитанную нами сумму. Перед кризисом отношение инвестиций в основной капитал к ВВП составляло около 20%. Согласно же прогнозам наших коллег из ИНП РАН, объем номинального ВВП к 2020 году увеличится как минимум в полтора раза.

Уже хотя бы поэтому полученные в ходе наших расчетов цифры рождают определенные сомнения в возможности крупного модернизационного прорыва: масштаб не тот. И эти сомнения укрепляются, если попытаться посмотреть, на что и кому пойдут эти деньги.

Подвигу места нет

Упрекать авторов стратегий в непрофессионализме бессмысленно, да и несправедливо. В большинстве случаев это весьма солидные документы, предполагающие взвешенный и реалистичный подход к развитию отраслей. Однако вот это как раз и настораживает. Читая материалы, порой невольно представляешь, как они готовились. Вот составители стратегии ознакомились с корпоративными инвестпрограммами, пригласили менеджеров ключевых игроков на два-три совещания, поговорили об их планах и видении мер по развитию отрасли, а потом положили корпоративные планы и предложения в основу стратегий. Все разумно: цели реалистичны и достижимы, меры продуманы и согласованы с бизнес-сообществом, да и отрасль не стоит не месте, развивается потихоньку. Словом, риски получить по шапке за отсутствие стратегического подхода или, не дай бог, провала программы минимизированы. Получается, что само государство к прорывам не побуждает и их не планирует, а бизнес вообще, российский же особенно, в подвигах не слишком заинтересован, тем более когда стабильные финансовые потоки и так гарантированы. В результате в нынешнем виде разработанные стратегии и ФЦП закрывают очевидные диспропорции и провалы, но не более.

Чтобы не быть голословными, обратимся к конкретным модернизационным целям, обозначенным в отраслевых стратегиях и ФЦП.

В авиастроении запланировано возобновление серийного производства самолетов в результате реализации проектов регионального SSJ и ближне-среднемагистрального МС-21. Оба проекта позволяют нам сохранить авиастроительную отрасль, но вряд ли могут претендовать на статус прорывных — как по уровню используемых технологий, так и по прогнозным объема выпуска.

Реанимация отечественной фармацевтики путем замещения на внутреннем рынке импортных дженериков отечественными лекарствами тоже из разряда «малых дел». Ведь по сути речь идет о возврате «своей» доли рынка, на большее авторы стратегии даже не замахиваются, а новых оригинальных отечественных препаратов ждут не ранее чем через десять лет.

Программа строительства скоростных магистралей РЖД, протяженность которых должна достигнуть к 2030 году 1528 км, — это вообще просто слезы по сравнению с аналогичными проектами, реализуемыми, например, в Китае, где уже сейчас протяженность скоростных стальных магистралей составляет 6920 км, а к 2020 году превысит 16 тыс. км.

Российская генеральная схема размещения объектов электроэнергетики, обрезанная нынешним летом по инвестициям на 60%, из амбициозного проекта превратилась в типичную программу латания дыр, не способную решить даже застаревшую проблему разорванности энергосистемы страны (более подробно см. «Стратегии и федеральные целевые программы развития отдельных отраслей: планы и реальность»).

Дело избранных

Другой вопрос, который возникает при анализе стратегий развития, — кто будет заниматься их реализацией. Круг этих компаний довольно узок. Энергетическая стратегия России затрагивает интересы «Газпрома», десятка крупных нефтяных холдингов, двух десятков энергетических компаний. Развитие авиастроения, равно как и судостроительной промышленности, определяется двумя госкомпаниями — ОАК и ОСК, где волей государства сконцентрированы практически все дееспособные производственные активы. Российскую металлургию и химический комплекс сейчас формируют считанное количество интегрированных структур. И такая ситуация характерна для большинства отраслей, разработкой стратегий для которых озаботилось государство.

Если упор в экономическом развитии страны делать только на избранных, то через десять лет элита национального бизнеса сожмется в лучшем случае до сотни компаний. И тогда наш рейтинг «Эксперт-400» придется преобразовывать в «Эксперт-100», а может быть, и этого будет слишком много. По сути дела, реализация стратегических планов государства формирует образ «малой России», для которой даже нынешнее население страны избыточно, не говоря уже о территории.

График 2. Уровень инвестиций, заложенный в отраслевые стратегии и ФЦП, недостаточен для модернизации экономики

Государство рассчитывает, что реализация запланированных стратегий даст импульс развитию всей экономики. Ожидается, что национальные гиганты будут транслировать рост в другие отрасли. Между тем прямая связь между ростом инвестиций, например, в нефтянке и развитием отечественного машиностроения в последний раз просматривалась в нашем рейтинге в 2003 году. С тех пор явная корреляция отсутствует. Видимо, бенефициарами капиталовложений в нефтегазовой отрасли все чаще становятся зарубежные поставщики оборудования и технологий. Если же говорить о взаимосвязи инвестиционного развития крупнейших корпораций с ростом малого и среднего бизнеса, то она и вовсе не очевидна. По крайней мере, установить, что почти триллионные инвестиции «Газпрома» напрямую способствуют успехам малых компаний, до сих пор не удалось.

Поправка на «окраины»

По сути дела, 112 трлн рублей на период до 2020 года — это ориентировочная цена даже не догоняющей модернизации в масштабах всей страны, а сохранения ограниченной конкурентоспособности отдельных отраслей и избранных компаний. Для всей России этих триллионов явно не хватит. Ведь, во-первых, стратегии развития и ФЦП есть далеко не у каждой отрасли. В частности, их нет в сфере услуг (банки, страхование, инжиниринг, IT, сервисный бизнес и т. д.), где сегодня производится свыше 33% ВВП. Нет в этих расчетах и средств, необходимых для модернизации основного капитала малого и среднего бизнеса (18% ВВП). А ведь малый и средний бизнес — это не только парикмахерские и мастерские по ремонту обуви. Это прежде всего значительная доля машиностроительного сектора, агропрома, легкой и лесной промышленности и проч. О необходимости обновления армии, милиции (полиции?) и прочих «секретностей» вообще умолчим.

По нашим оценкам, с учетом средств, необходимых для этих «неучтенных» секторов экономики, стоимость «общеукрепляющих мероприятий» увеличивается почти до 180 трлн рублей (5,8 трлн долларов). Если же говорить о подготовке и реализации нескольких масштабных прорывных проектов, способных кардинально изменить технологический облик ключевых отраслей, то и этой суммы недостаточно. Следовательно, реалистичная программа модернизации требует радикального наращивания доли инвестиций в ВВП с характерных для последних нескольких лет 19–22% до 29–34% (см. графики 2 и 3).

График 3. Программа модернизации экономики требует резкого наращивания доля инвестиций в ВВП

Не можешь — научим, не хочешь — заставим

Что же может, а значит, должно сделать государство для такой мобилизации? Как свидетельствует практика последних пяти-шести лет, удовлетворительно оно справляется лишь с сохранением базовой инфраструктуры и — лишь отчасти — кадрового потенциала. Именно на этих задачах сконцентрировано 9/10 всех отраслевых стратегий и ФЦП. Но в вопросах стимулирования спроса и мобилизации ресурсов для развития действующие стратегии и ФЦП, к сожалению, малоэффективны.

Причина очевидна: единственный серьезный рычаг государства в этой сфере — меры технического регулирования, стандарты, регламенты. Через технологические коридоры ведется управление промышленным потенциалом в развитых странах, иных столь же действенных механизмов в рыночной экономике пока не придумано. Ограничения по шумам авиадвигателей позволили в течении полутора лет десятков полностью обновить авиапарк в Европе и Америке. Экологические нормативы на выбросы автомобильных двигателей стали инструментом технологического развития мировых автоконцернов. Однако именно эта сфера государственного управления в России по сию пору остается наименее реформированной и эффективной с точки зрения целей и задач, стоящих перед экономикой страны. Даже решение элементарной проблемы перехода на использование более экологичных сортов моторных топлив у нас тянется годами. Не говоря уже о внедрении техрегламентов, принуждающих к использованию энерго- и теплосберегающих технологий и материалов в строительстве.

Между тем выбора у нас нет. Без эффективного инструмента принуждения к инновациям, а проще говоря — к покупке новых, более экономичных ламп, турбин, самолетов и т. п., отечественная промышленность не сможет освоить технологический потенциал, накопленный и в стране, и в мире, тем более развивать его дальше.

В связи с этим особое значение приобретает тема «второй волны» стратегий и ФЦП. Большинство действующих документов имеют горизонт планирования, заканчивающийся 2015 годом. И на смену им должны быть подготовлены новые планы.

Это, разумеется, предполагает подведение итогов первого раунда попыток проведения целенаправленной промышленной политики. Очевидно, что многие цели, поставленные в документах, достигнуты не будут, чему есть вполне объективные причины, в том числе мировой финансовый кризис, в момент перечеркнувший все сценарные условия. По данным Росстата, объем инвестиций в основной капитал в 2009 году сократился в постоянных ценах на 16,2% по сравнению с 2008 годом.

На этом критическом этапе от правительства требуется серьезная ревизия целей промышленной политики. В частности, отказ от консервационной логики, диктовавшей скромность в задачах и средствах при разработке стратегий и ФЦП «первой волны» и разработка агрессивной стратегии развития, которая позволила бы снять противоречие между масштабом требуемых капиталовложений и инвестиционной привлекательностью самих проектов.

Стратегии и федеральные целевые программы развития отдельных отраслей: планы и реальность

 

Как мы считали Задумавшись над тем, как же оценить стоимость модернизации, мы выбрали простой, но в то же время вполне отвечающий поставленному вопросу подход, который можно назвать «реферативной прикидкой». В качестве основы оценки мы использовали готовые и уже реализующиеся федеральные целевые программы (ФЦП), в которых обобщены данные об инвестициях, необходимых для модернизации отдельных отраслей экономики, а также мероприятий, имеющих общеукрепляющее и развивающее значение для каждой их них (инвестпрограммы естественных монополий). Что крайне важно, в ФЦП собрана информация не только о расходах федерального бюджета, но и об инвестициях субъектов федерации, а также о средствах, ожидаемых из так называемых внебюджетных источников, иначе говоря, от частного бизнеса. Разумеется, отраслевые ФЦП — отнюдь не идеальный источник данных для ответа на вопрос о стоимости всей национальной модернизации (например, сроки реализации этих программ различны, поэтому получение требуемой суммы путем простого сложения граф «Итого» ряда ФЦП невозможно). В этих случаях мы руководствовались несколькими общими принципами. Первый: инвестиции, запланированные в ФЦП на период до 2010 года, из общего подсчета исключаются. Второй: если программа рассчитана до 2015 года, а горизонт наших подсчетов, напомним, простирается до 2020 года, мы делали экстраполяцию данных на недостающие годы, беря средний показатель годовых инвестиций по соответствующей программе. Скажете, грубо? Конечно, грубо, даже очень. Но для начала разговора сойдет. Ведь нас интересует не бухгалтерски выверенная точная сумма, а порядок цифр. Точно так же, как при покупке мебельного гарнитура, если цена «в пределах разумного» — одна песня, а если «да они с ума сошли» — уже другая. Хотя ни «пределы разумного», ни «с ума сошли» к четким дефинициям отношения, конечно же, не имеют. Еще один логичный вопрос: почему 2020-й? Отвечаем: модернизация — процесс отнюдь не быстрый. На петровскую, например, ушло почти 30 лет, на модернизацию Мэйдзи в Японии (последняя треть XIX века) — более 40 лет. В общем, быстро это дело не делается, и нужен хотя бы десятилетний горизонт, чтобы можно было серьезно говорить об оценке объемов финансирования этого масштабного процесса. Основными блоками, из которых сформировалась финальная сумма, стали, как мы уже указывали выше, средства, предусмотренные в отдельных ФЦП и отраслевых стратегиях. Но поскольку большинство из них имеют сроки действия, не укладывающиеся в наш прогнозный горизонт, мы где-то вычитали, а в других случаях добавляли. Кроме того, поскольку, повторим, модернизация — процесс длительный, мы попытались рассчитать и размер годовых общих инвестиций. Здесь тоже не обошлось без трудностей. Зачастую нам приходилось просто делить некую общую сумму, зафиксированную в стратегии, на срок ее реализации. Сглаживание графика после 2015 года связано именно с этой особенностью наших подсчетов. Еще несколько слов необходимо сказать о расчетах по отдельным целевым программам, пояснив, каким образом мы практически применяли изложенные выше два принципа подсчетов. Например, в стратегии развития химической и нефтехимической промышленности точные указания на объем инвестиций по годам отсутствуют. Поэтому нам пришлось, отталкиваясь от общих цифр, рассчитывать соответствующие годовые показатели. В тексте стратегии говорится: «Прогнозируемые объемы финансирования отечественного химического комплекса, необходимые для реализации стратегии (включая расходы на НИОКР), в ценах соответствующих лет составят 4040,7 млрд руб., в том числе в 2007–2010 гг. — 718,7 млрд руб., в 2011–2015 гг. — 3322,0 млрд руб.». Соответственно, финансирование на 2010 год мы учли в таблице в объеме 25% от общей суммы за 2007–2010 годы, а ежегодные инвестиции в период с 2011-го по 2015 год рассчитали, разделив общую сумму запланированных на данный период инвестиций на число лет. Объем годовых инвестиций в период, не охватываемый действием ФЦП (2016–2020 годы), рассчитан на уровне 2011–2015 годов. В «Энергетической стратегии на период до 2030 года», определяющей перспективы развития нефтегазовой промышленности, четкой разбивки инвестиций по годам тоже нет. Вместо этого приводится общий объем инвестиций по трем этапам реализации стратегии, которые также весьма произвольно определены во временных координатах. Например, первый этап реализации, согласно стратегии, продлится с 2010-го по 2013–2015 годы. Конец второго этапа ориентировочно привязан к 2020–2022 году. В отношении временных рамок третьего этапа известно лишь, что закончится он в 2030-м. Причины для подобного рода «вольностей» у авторов стратегии на самом деле вполне веские — документ составлялся в начале глобального финансового кризиса, оценить глубину и длительность которого в тот момент никто не мог. Поэтому авторам и пришлось быть сознательно невнятными насчет сроков. Мы, в свою очередь (сугубо для прояснения валового объема инвестиций и их примерного распределения по годам), решили считать, что первый этап Энергетической стратегии приходится на 2010–2015 годы (общие инвестиции 320 млрд долларов), второй этап — на 2016–2020 годы (275 млрд долларов). Что же касается третьего этапа, то он находится за рамками временного УДАРЕНИЕ НА О ВРЕМЕННОГО горизонта нашей оценки (2021–2030-й). Поскольку в стратегии объем инвестиций оценивался в долларах, нам тоже пришлось конвертировать показатели в рубли по курсу 34,5 рубля за доллар, действовавшему в момент принятия стратегии в 2009 году. Для расчета объема инвестиций в строительный комплекс и в возведение жилья мы использовали комбинацию из двух источников. Первый — подготовленная Минрегионразвития «Стратегия развития промышленности строительных материалов на период до 2020 года», в которой приводится оценка средств, необходимых непосредственно для модернизации отрасли. Второй — расчет стоимости жилья, которое будет выстроено в прогнозный период. В последнем случае мы отталкивались от установленного Минрегионразвития норматива стоимости одного квадратного метра общей площади жилья на первое полугодие 2010 года и прогнозных объемов ввода жилья, смоделированных исходя из цели обеспечить к 2020 году ежегодный ввод одного квадратного метра новой площади на каждого гражданина России. Аналогичные поправки и экстраполяции мы проделали и для расчета объемов инвестиций в модернизацию авиастроения, судостроения, электронной промышленности, транспортной и телекоммуникационной инфраструктуры, космической промышленности, сельского хозяйства и пищевой промышленности, а также инновационного комплекса. Была скорректирована в соответствии с ревизией 2010 года и сумма средств, необходимых для реализации «Генеральной схемы размещения объектов электроэнергетики до 2020 года». В итоге цифра предполагаемых инвестиций в модернизацию российской экономики на период до 2020 года получилась впечатляющая: около 112 трлн рублей на период до 2020 года. То есть около 3,6 трлн долларов. Для сравнения: в 2009 году ВВП России составлял около 39 трлн рублей. И это самая нижняя граница прогноза. Рассчитать инвестиции, необходимые для не учтенных в планах модернизации секторов и отраслей, можно через простую пропорцию, рассчитав остаток ВВП после вычета из него долей ВВП, производимых отраслями, для которых стратегии и ФЦП уже реализуются. По нашим расчетам, на долю «неучтенных» секторов и отраслей приходится около 38%, а сумма, необходимая для их модернизации в период до 2020 года, может составить около 66,7 трлн рублей. Таким образом, общая потребность нашей экономики в средствах для модернизации на период до 2020 года достигает почти 180 трлн рублей, или 5,8 трлн долларов.