VII ежегодный форум вузов «Глобальная конкурентоспособность»

Исследования Рейтинг лучших ВУЗов и школ России 2019 К старту приёмной кампании 2019 года рейтинговое агентство RAEX (РАЭКС-Аналитика) публикует три исследования. Первое — ежегодный рейтинг 100 лучших вузов России, подготовленный уже в восьмой раз. Второй блок — предметные рейтинги: впервые составлены списки лучших вузов и школ России в сфере информационных технологий в рамках совместного проекта RAEX и компании «СИБИНТЕК».   Интервью Неустроев Денис Васильевич, проректор по экономике и финансам Тюменского индустриального университета Вложения в человеческий капитал: практические рекомендации опорного вуза страны

VII ежегодный форум вузов «Глобальная конкурентоспособность»

• Пленарная дискуссия «Устойчивое развитие университетов в эпоху новых вызовов»
• Секция 1 «Молодёжь и вузы: новые вызовы и взаимное влияние»
• Секция 2 «Рейтинги университетов как неотъемлемый элемент конкуренции вузов»

Пленарная дискуссия «Устойчивое развитие университетов в эпоху новых вызовов»

Модератор Гришанков Дмитрий Эдуардович, генеральный директор рейтингового агентства RAEX: Добрый день, уважаемые дамы и господа. Разрешите открыть наш очередной, уже седьмой, форум вузов. Как вы знаете, мы обычно проводим этот форум в тот момент, когда публикуем рейтинг лучших российских вузов. Он опубликован и сегодня. Первая часть рейтинга была опубликована в понедельник в «Российской газете». Сегодня рейтинг опубликован полностью – топ-100.

Также мы в последние годы публикуем, параллельно с рейтингом вузов, рейтинг лучших школ. В этом году в нем приняло участие рекордное количество школ – более 16 тысяч школ по всей России. Напомню: мы получаем от ведущих вузов базы данных абитуриентов, а на основе этого строим рейтинг тех школ, из которых поступают студенты в лучшие вузы.

Наконец, сегодня в сотрудничестве с компанией «СИБИНТЕК» мы сделали первый полноценный предметный рейтинг – subject-рейтинг в области подготовки кадров в области IT.

Как мы построим работу? Традиционно: сначала короткое сообщение по итогам рейтинга (сами итоги есть у вас в раздаточных материалах), а после этого – дискуссия, в конце которой мы проведем награждение лучших вузов.

Итак, слово для краткого доклада по итогам рейтинга предоставляю руководителю проекта Алексею Ходыреву.

Ходырев Алексей Александрович, исполнительный директор направления «Рейтинги университетов» рейтингового агентства RAEX: Доброе утро, уважаемые дамы и господа. В своей презентации хотел бы сконцентрировать ваше внимание на двух ключевых проектах нашего агентства в области образования. Первый проект – это рейтинг ста лучших вузов России (сегодня мы публикуем его уже в восьмой раз). Второй проект называется «Кадры для цифровой экономики» - как сказал Дмитрий Эдуардович, полноценные предметные рейтинги вузов и школ в сфере информационных технологий.

Сначала о рейтинге 100 лучших вузов России. Несколько выводов. Налицо доминирование двух столиц и очень неравномерное географическое распределение участников. Можно сказать, что на 3 кластера приходится половина лучших вузов. Это Москва, Санкт-Петербург и Томск. Еще 6 регионов имеют в рейтинге RAEX от трех до четырех представителей. Всего в рейтинге топ-100 представлены университеты из 32 регионов страны.

Такой региональный дисбаланс в первую очередь представляет собой проблему для способных абитуриентов в регионах, в которых нет сильных вузов. Мы проанализировали мобильность абитуриентов из регионов, которые не представлены в нашем рейтинге (это левая таблица), и в регионах, которые представлены в нашем рейтинге.

Картина очень показательная. Мы видим, что в областях, где нет сильных по федеральным меркам научно-образовательных центров, мобильность студентов значительно выше, чем в регионах, представленных в рейтинге несколькими сильными университетами. Можно сказать, что в среднем из Чувашии учиться в Москву и Петербург уезжают примерно в 2 раза чаще, чем из Белгородской области. Речь идет об учебе в лучших университетах Москвы и Санкт-Петербурга. Цифры, которые вы видите на экране, означают количество поступивших в вузы Москвы и Петербурга в расчете на 100 000 населения.

Очень коротко о первой двадцатке нашего рейтинга. Здесь наблюдается стабильность. Изменение мест несущественное. Лучшие вузы России успешно доказывают свою конкурентоспособность, а первая тройка лидеров не меняется уже на протяжении нескольких лет.

Хотел бы обратить ваше внимание, что при составлении рейтинга мы также узнаем мнение студентов, учитываемых их мнение. Это важный параметр, который позволяет видеть картину изнутри. Оценки студентов влияют на распределение мест в рейтинге. Мы опросили около 50 тысяч студентов университетов, которые входят в топ-100 нашего рейтинга, о том, какие они видят преимущества, сильные стороны и какие недостатки своих вузов. По итогам победил вариант «Качество фундаментального образования», набравший наибольшее количество положительных отзывов студентов.

Если же говорить, например, о международной интеграции, то здесь все несколько хуже. Это третий столбец снизу. Около половины считают это сильной стороной, половина – слабой стороной.

Наконец главная проблема, главная болевая точка. По мнению студентов, это слабая, недостаточно налаженная связь вуза с работодателями. 55% участников, студентов, заявили о том, что вузы уделяют недостаточно внимания сотрудничеству с работодателями.

Теперь хотелось бы перейти ко второму блоку. Сейчас главный мировой тренд развития рейтингов университетов – это расширение числа участников и развитие subject-rankings (предметных рейтингов). Агентство RAEX идет по этому пути. По инициативе и при поддержке компании «СИБИНТЕК» мы реализовали комплексный проект предметных рейтингов в сфере информационных технологий.

Почему мы можем сказать, что это полноценный проект, полноценные рейтинги? Во-первых, рейтинг университетов не ограничивается библиометрическими или репутационными показателями. Здесь достаточно широкий спектр критериев, всего в рейтинге используется 22 критерия. Вы можете найти их в раздаточных материалах.

Специально для рейтинга была разработана методология – не только с участием работодателей, но и благодаря поддержке вузов. Мы благодарны тем, кто принял участие в обсуждении методологии, в формировании критериев.

Наконец, нам удалось не ограничиться в контуре, который мы рассматриваем, только университетами. Мы также оценили школы, выявили школы, которые готовят наибольшее количество студентов для ведущих вузов в сфере информационных технологий.

Несколько слов о том, как составлялся рейтинг, об особенностях критериев. Понятно, что в фокусе IT-направления. Главным образом это классические IT-направления. Также мы рассматривали математику, поскольку на практике очень многие люди с математическим бэкграундом становятся успешными в сфере информационных технологий, строят карьеру. Также рассматривалось высоко востребованное направление – бизнес-информатика.

Что касается другой части критериев, то ряд показателей применим ко всему вузу в целом. Они не сводятся только к критериям, связанным с IT-подразделениями. Примеры критериев вы видите на экране.

Рейтинг опирается на широкий спектр источников информации. Это опросы работодателей, мнение студентов, выпускников, анкетирование вузов и другие источники, по которым можно найти данные – открытые или не открытые данные, как в случае с Web of Science.

Первая двадцатка лидеров, лучших вузов в сфере информационных технологий. Первое место – МГУ. Второе место – Физтех. Третье место – университет ИТМО. В первой «двадцатке» можно обратить внимание на высокую позицию Технологического университета из города Королев. Так высоко в других наших рейтингах этот университет ранее не поднимался.

Можно сделать вывод: качественная подготовка в сфере IT доступна во многих регионах. Здесь не наблюдается такого перевеса Москвы, как мы видим в других рейтингах. Так, в число 50 сильнейших вузов в сфере информационных технологий (мы публикуем именно топ-50) вошли университеты 27 городов. При этом если посмотреть на наш традиционный рейтинг, то там представлены вузы только из 16 городов.

Если обратить внимание на критерии, измеряющие глобальную конкурентоспособность, напрашивается вывод о том, что IT-игроков глобального уровня среди российских вузов немного. Больше половины публикаций по IT-тематике приходится на топ-5 рейтинга. Если же говорить о победах в престижных студенческих олимпиадах, то на первую двадцатку приходится более 90% таких побед.

Как я уже сказал, мы посмотрели не только на вузы. Мы хотели понять, какие школы готовят наибольшее количество студентов для лучших вузов в сфере информационных технологий. Первое место – СУНЦ МГУ. Второе место – Бауманская Инженерная школа № 1580. Третье место – Президентский физико-математический лицей № 239 (Санкт-Петербург). Четвертое место – Предуниверситарий МИФИ. Пятое место – Лицей «Вторая школа». Полный рейтинг состоит из 200 школ. Вы можете найти его в раздаточных материалах, а также на сайте RAEX Rating Review, который приведен на последнем слайде.

Спасибо за внимание.

Модератор Гришанков Д.Э.: Спасибо, Алексей. А сейчас переходим собственно к дискуссии. Первый блок вопросов, которые хотелось бы обсудить, касается нового, модного сейчас направления – цифровизации. Первый вопрос я хочу задать Николаю Николаевичу Кудрявцеву. Николай Николаевич, объявлены достаточно амбициозные планы – в разы увеличить прием на IT-специальности. Готовы ли вузы? Как на них отразится такое радикальное драматическое изменение?

Кудрявцев Николай Николаевич, ректор Московского физико-технического института: Я думаю, оно не драматическое. Оно вызвано фактором времени, потому что требуется большое количество специалистов, владеющих цифровыми технологиями, и специалисты требуются разного уровня подготовки – как серийные, так и продвинутые. Поэтому то, что сейчас делается – это фактически отражение требований рынка.

Если говорить о ситуации, которая сложилась в сфере IT-образования (здесь тоже использовался термин«IT-образование»), ему сейчас предстоит быстро меняться. Даже правильнее говорить – искусственный интеллект, потому что это уже не разработка программ, а более комплексная задача, которая включает в себя работу с большими данными, числами, распознавание образов, многое другое.

Также появляются смежные области, которые являются очень перспективными. Например, такая тематика как «умный дом». У вас есть датчики, которые уже сейчас беспроводным способом собирают и дают эту всю информацию на центральный пункт, там с использованием алгоритмов с ними проводятся какие-то манипуляции, вам выводится очень концентрированная правильная информация, и вы уже должны принимать решения.

А вы представьте себе какой-нибудь корабль, на котором примерно 3 тысячи помещений. Это уже и большие данные, и все, что с этим связано. Представьте себе какую-то сложную установку, начиная от новейших атомных блоков до банальных установок по разведке и добыче нефти, газа и прочих ископаемых.

Сейчас произойдет схлопывание, то есть эта тема станет общей (условно ее можно назвать «искусственный интеллект»), где IT-технологии породнятся с технологиями, которые связаны с измерениями. Это будет, на мой взгляд, очень быстрое движение вперед и революция. О ней мы, может быть, говорим немного меньше, а говорить нужно. Нам нужно к ней готовиться.

Примерно полтора года назад я кардинально изменил собственное мнение. Раньше я думал, что IT-технологии, в стандартном понимании, выходят на насыщение. Посетив Силиконовую долину и пообщавшись со специалистами, я понял, что сейчас мы находимся на самом переднем крае. Очень хорошо, что это как раз тот случай, когда нам, может быть, даже не придется догонять, мы можем выступать на равных. Наш бэкграунд, твердая почва, которую мы обеспечили в предыдущие периоды, позволяют нам сразу стать равноправным игроком в этом сообществе.

Для нас это означает, что IT-технологии – очень динамичная, быстроразвивающаяся область, и мне кажется, нам следует понимать, что следующий этап связан уже с расширением этой области. Соответственно, нам нужно делать корректировки в подготовке наших специалистов. Поставленная задача выполнима, она поэтому и поставлена. Есть просчеты «крупными мазками». А то, что за этим следует очень большая работа для высших учебных заведений и для нашей школы в целом – это однозначно.

Модератор Гришанков Д.Э.: Николай Николаевич, меня здесь смущает следующее. В документах, которые удалось прочитать, и во время разработки нашего рейтинга говорилось, что к сфере IT-технологий нужно относить те специальности, которые перечислены в классификаторе Министерства образования, то есть программистов (упрощенно). Не правильнее ли усилить компьютерную подготовку физиков, химиков и прочих специалистов?

Кудрявцев Н.Н.: Мы так и делаем. У нас в институте основные направления подготовки – прикладные математика и физика, прикладные математика и информатика. Это основные, но есть и помельче. В рамках этих специальностей мы проводим переориентацию.

Я хотел бы поделиться следующей информацией. Президент MIT Л. Рафаэль Райф сам очень активно занимается цифровизацией. Он похвастался, что в MIT открыли Центр искусственного интеллекта, а я ему сказал, что в нашем институте это сделали месяц назад. Он был очень огорчен. Это говорит о том, что мы идем вровень. Какую проблему они сейчас обсуждают? Специалисты, которые обучаются сейчас, должны быть не в IT. Например, специалист-инженер должен владеть IT-технологиями на нижнем профессиональном уровне, то есть он должен быть бинарным человеком. Они думают, как это делать, и считают, что сейчас примерно 40% выпускников MIT «самотеком» сами пришли уже к этому (там есть возможность добирать дополнительные курсы). Поэтому смежные технические направления являются важным ресурсом.

Модератор Гришанков Д.Э.: Смешанное образование?

Кудрявцев Н.Н.: Оно двойное.

Модератор Гришанков Д.Э.: Да. Обращаюсь к участникам дискуссии: если кто-то хочет дополнить или спросить, дайте мне знать любым способом. Следующий вопрос хочу адресовать Михаилу Абдурахмановичу. Михаил Абдурахманович, одна из веток цифровизации – это онлайн-обучение. Звучит даже мнение, что традиционные лекции в ближайшем времени отомрут. Каково ваше мнение: онлайн-образование – «могильщик» лекционного или нет? Несколько упрощаю, но тем не менее.

Эскиндаров Михаил Абдурахманович, ректор Финансового университета при Правительстве РФ: Вопрос обсуждается достаточно давно. Если помните, была инициатива одного из вузов относительно того, что вообще нужно прекращать лекции или, во всяком случае, свести их к минимуму, и перейти на использование технологий.

Использовать технологии, безусловно, нужно. Но я хочу напомнить всем участникам дискуссии о том, что вузы – один из немногих социальных институтов, которые сохранились в течение тысячелетий, и общение преподавателя со студентом – важнейшая составная часть учебного процесса. Я глубоко убежден, что классическое образование будет существовать еще долго, во всяком случае, на нашу с вами жизнь хватит.

Но, конечно, научно-технический прогресс никто не остановит. Все вузы, во всяком случае – ведущие вузы, используют технологии в разных вариантах, и достаточно давно. У нас, например, около 5000 человек учится на основе использования технологий – дистанционное обучение, открытое образование. Используем мы и другие инструменты, вплоть до того, что в наших аудиториях стоит программа, которая определяет вовлеченность студентов в учебный процесс. Я могу прямо отсюда любому из вас показать, как идет занятие, как студенты реагируют нате или иные замечания лектора или ведущего семинарское занятие.

На входе раздают газету «Российскую газету». Там я изложил свою позицию более подробно, можно посмотреть.

Еще раз повторюсь, что учебный процесс – это не только передача знаний, которую можно осуществить с помощью информационных технологий, но образовательный процесс включает в себя и воспитательный. Мы не должны об этом забывать. Это социальная функция вуза. Считаю, что сочетание новых инструментов и классического образования принесет плоды.

Модератор Гришанков Д.Э.: Продолжая эту тему, хочу обратиться к Виктору Ивановичу Гришину. Плехановский университет – традиционно гуманитарный вуз. Скажите, пожалуйста, как это отражается на преподавании традиционных дисциплин? Николай Николаевич обозначил, что хорошо бы иметь подход и по специальности, и по программированию. Но с гуманитарными специальностями это вроде бы не так очевидно.

Гришин Виктор Иванович, ректор Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова: Спасибо, Дмитрий Эдуардович. На самом деле, Плехановский вуз – это вуз не только экономический. Если говорить о цифровизации, первая кафедра – кафедра экономической кибернетики – появилась в вузе в 1962 году, и возглавил ее бывший руководитель первого вычислительного центра Минобороны Анатолий Иванович Китов. Кибернетика, цифровые методы с нами очень давно.

Если брать сегодняшний день, у нас есть Институт цифровых информационных технологий, где этим технологиям обучается около 2000 студентов. Также у нас есть приборостроительный техникум, где все программы настроены именно на цифровизацию. Там учится примерно 1800 студентов. Поэтому мы считаем себя достаточно грамотными в этой сфере. Программы, которые были связаны с цифровизацией, шли с нами, и идут до настоящего времени. Эти программы были у нас и пять, и десять лет назад.

Если говорить о том, как мы сегодня встраиваем цифровизацию в наши программы, которые касаются экономики, таможенного дела, гостиничного дела, да и все остальные программы бакалавриата, то мы начинаем с того, что читаем ребятам введение в цифровую экономику. Если брать магистратуру, то мы даем всем магистрантам курс «Основы цифровой экономики». Есть, естественно, и курсы, которые касаются непосредственно информатизации. Я считаю, что здесь мы даем и программирование, и языки.

Несомненно, в последнее время мы интенсифицировали свои усилия по различным направлениям цифровизации. Мы в последнее время очень серьезно взаимодействуем с Академией наук. Мы создали несколько лабораторий, которые связаны именно с развитием цифровизации в различных сферах. У нас порядка девяти лаборатории, которые занимаются научными работами в этой сфере.

Естественно, есть проблемы и качества, и содержания лекций, которые мы выкладываем на свою внутреннюю платформу и на МООК. Они дают нам возможность в определенной мере понимать по каждому преподавателю, что это за лекции. Если сравнить первые наши опыты, когда мы выкладывали на платформу те или иные лекции, мы действительно увидели, что кто-то совершенно недобросовестно относится к своему труду. Это дало возможность оценивать каждому, что, как, каким образом там выложено.

Коллеги, Михаил Абдурахманович говорил, о цифровизации и о том, насколько мы сегодня в состоянии оцифровывать наш образовательный процесс. Он прав в том, что мы должны еще и воспитывать. Если говорить о том, что преподаватель не должен выходить в аудиторию или как он должен говорить со студентами, здесь процессы очень непростые. Непростые с точки зрения организации интерактивного процесса.

Мы тоже задумываемся над тем, как распределить время лекции, условно говоря, между компьютером и преподавателем. Несомненно, эти процессы должны привести к тому, что преподаватель в какой-то мере освобождается от некоторых функций. Это дает ему (или должно давать) возможность сосредоточиться на тех вопросах, которые будут задавать студенты.

Мне кажется, до появления искусственного интеллекта по отдельным дисциплинам, да и в после его появления, преподаватель все равно будет нужен, потому что воспитание начинается с того, как преподаватель заходит в аудиторию, как он из нее выходит. В этой части нам, наверное, нужно объединяться, смотреть, каким образом продвигать эти технологии, как их включать в программы, в какой мере и так далее.

Спасибо.

Модератор Гришанков Д.Э.: Виктор Иванович, сейчас мы продолжим тему онлайн-образования. Простой детский вопрос. Выпускник по специальности «Менеджмент» сейчас умеет программировать?

Гришин В.И.: Он умеет не все, но что касается интернет-программирования, языков достаточно высокого уровня, основы мы даем.

Модератор Гришанков Д.Э.: Продолжу тему онлайн-образования. Мы исследуем наши университеты уже несколько лет. Один из вузов, который достиг наибольших успехов – это МИСиС, поэтому хочу обратиться к Алевтине Анатольевне. Если можно, очень упрощенно объясните, что такое онлайн-курс. Очень многие воспринимают это как обычную запись лекции, некоторые считают, что это не лекция, а интервью – уже какой-то элемент интерактива, кто-то думает, что это что-то типа игры. А что это в вашем понимании, к чему надо стремиться?

Черникова Алевтина Анатольевна, ректор Национального исследовательского технологического университета «МИСиС»: Наш университет начал создавать цифровую среду у себя на площадке в 2012 году. Мы один из восьми университетов, которые в 2015 году создавали Национальную платформу открытого образования. Естественно, являемся активным участником приоритетного проекта, который называется «Современная цифровая образовательная среда». Частью всех этих проектов является как раз создание онлайн-курсов.

Мы определяем для себя онлайн-образование или онлайн-курс только как механизм. Я глубоко убеждена, что необходимо давать возможности выбора преподавателя, создавать академические свободы для того, чтобы преподаватель уже мог решить, в каком объеме и как ему внедрить тот или иной цифровой метод.

Онлайн-курсы могут быть совершенно разные, в зависимости от того, какие задачи решаем. Но независимо от того, простой это курс, который может длиться всего лишь несколько минут или несколько часов (в зависимости от задачи), или это целая образовательная программа с качественной графикой, с достаточно сложными оценочными материалами, все они должны влиять на качество образования, то есть на повышение качества.

Кроме того, онлайн-курсы мы рассматриваем еще и как возможность повышения доступности образовательной среды. Я говорю в самом широком смысле этого слова – доступной среды в области географической, доступной среды в области временной, то есть в любой момент студент или иной обучающийся может обратиться к тому материалу, который его интересует. Конечно, мы не должны забывать и о людях с ограниченными возможностями, которые не всегда могут посещать университеты. Для них это тоже очень нужный механизм.

Сейчас все университеты озабочены созданием системы непрерывного образования, поскольку мир настолько быстро меняется, что уже невозможно единожды получить качественное образование и затем всю жизнь конвертировать его в опыт. Нам приходится учиться каждый день, и поэтому мы должны предоставить возможности нашим выпускникам и любому заинтересованному человеку на любом витке его профессиональной карьеры получить дополнительные знания.

Конечно же, мы сейчас очень много говорим о том, что должны индивидуально подходить к каждому студенту, к каждому обучающемуся. А онлайн-курсы, цифровая среда позволяют выстроить эти индивидуальные образовательные траектории наиболее эффективно.

Нельзя не сказать еще об одной компетенции, которая уже сегодня очень востребована у наших работодателей. Это способность к самообучению и самообразованию. С течением времени ее роль будет только возрастать.

Конечно же, здесь очень важна обратная связь от студента, и не только то, что он говорит. Многие университеты сейчас занимаются мониторингом обратной связи. Мы тоже создаем в университете открытую среду. Что дают онлайн-механизмы? Мы понимаем, в какой момент теряется внимание обучающегося, и что мы можем сделать для того, чтобы это внимание снова привести к эффективному пику. Это, несомненно, помогает нашим преподавателям. Многие из них, естественно, инициативно дают заявки (у нас это происходит на конкурсной основе), чтобы создать свой курс – авторский, либо в соавторстве с каким-то университетом или с бизнес-партнером.

Модератор Гришанков Д.Э.: Я напомню. Мы первый раз три года назад ввели критерии наличия онлайн-курсов в международном рейтинге «Три миссии университетов». Мой коллега (надеюсь, даже товарищ) – Боб Морз, руководитель образовательного проекта в американском U.S.News, меньше месяца назад презентовал проект рейтинга онлайн-программ США. Я смотрю на это с завистью, потому что у нас нет особых онлайн-программ, а самое главное – нет того объема информации, которую можно собрать об этих программах. Поэтому мы, наверно, начнем в ближайшее время с ликбезовского доклада – что такое онлайн-образование в мире и у нас, чтобы как-то двигаться в этом направлении.

Возвращаясь к теме IT-образования, кадров для цифровой экономики, хочу обратиться к Виктору Анатольевичу. Даже не онлайн-образование, а цифровизация образования – это, как уже было сказано, большой проект, он амбициозный, требует огромных ресурсов. В какой мере можно мобилизовать эти ресурсы? Насколько я знаю, уже есть проекты сетевых форм обучения, привлечения нескольких университетов и т.п. Как, на ваш взгляд, будут мобилизоваться ресурсы на это образование?

Кокшаров Виктор Анатольевич, ректор УрФУ им. первого Президента России Б. Н. Ельцина: Что касается цифровизации деятельности университета, всех его сторон, это не просто требование времени, это тот вызов, на который мы обязательно должны дать адекватный ответ, потому что иначе не сможем развиваться и существовать.

Сейчас все ведущие университеты активно внедряют индивидуальные траектории обучения, проектное обучение, майноры, модули и т.д. Даже управлять огромным количеством самых разных индивидуальных траекторий, модулей и майноров без внедрения цифровых систем невозможно. Именно поэтому мы сейчас активно этим занимаемся, и внедрили у себя пилотную версию Amadeus. Это тысячи траекторий. А для нашего университета, в котором обучается 35000 человек, уже невозможно даже вручную составлять расписание. Поэтому даже в деле управления образовательным процессом без цифровизации мы не обойдемся.

А в целом цифровизация затрагивает сегодня все стороны деятельности университета – в области научных исследований, в области кадров, бухгалтерии, всего прочего. Там огромное количество систем, все их нужно обязательно сопрягать, выстраивать единую цифровую инфраструктуру.

Мы, например, вместе с Elsevier внедрили у себя наукометрический сервис Pure. Он нам дает буквально в ежедневном режиме информацию о том, какова наша публикационная активность, в каких журналах публикуемся (по международным базам данных, конечно), Хирш-фактор наших преподавателей и сотрудников. В разрезе отдельных институтов, лабораторий, в целом по университету мы понимаем, как это происходит, и куда нам двигаться. Сейчас внедряем еще более продвинутую систему – Research Operating System – тоже впервые.

Без этого в области наукометрии уже никак нельзя. Вся эта информация выкладывается еще и в «личные кабинеты» преподавателей. От этого зависит их рейтинг, от этого зависит получение ими материальной поддержки за публикации, и по рейтингу выстраиваются баллы.

У нас в «личных кабинетах» преподавателей и студентов более 200 сервисов. У студентов то же самое: балльно-рейтинговая система. Они должны видеть, как занимаются, на основе чего, почему и как им выставляются оценки. У них сейчас сопряжены три рейтинга – внеучебный, учебный и научный. Понятно, учебный и научный имеют большие веса. В результате выстраивается цифровое портфолио каждого студента, которое он может, кстати, предъявить и работодателю. На основании этого портфолио он получает повышенную стипендию, получает право заселяться в общежитие, потому что, к сожалению, у нас у всех проблемы с общежитием. Система управления университетом, всеми его потоками сейчас должна строиться только с учетом цифровых платформ и цифровизации.

Что касается онлайн-обучения, у нас сейчас 33 курса выложены на openedu.ru, система «Открытое образование». Мы сами с удовольствием пользуемся курсами других университетов. Активно работаем с МИСиС, с МГУ, Санкт-Петербургским Политехом, с «Вышкой» - берем их курсы. Уже примерно 7000 наших студентов пользуются внешними онлайн-курсами, а более 10тысяч – нашими онлайн-курсами.

Кстати, внедрение онлайн-курсов позволяет разгружать наших преподавателей. Они жалуются на большую голосовую и аудиторную нагрузку. Внедряя онлайн-курсы, они высвобождают время, и пожалуйста – занимайтесь научной работой, пишите статьи, да еще и получите потом за них от университета соответствующее вспомоществование.

Поэтому, коллеги, цифровизация – это сегодня наше все. Без этого нам невозможно жить и развиваться во всех сферах и во всех отраслях деятельности университета.

Модератор Гришанков Д.Э.: Спасибо. Михаил Асланович, хочу задать вам, наверно, один из самых скользких вопросов нынешний дискуссии. Начну с того, что когда я был аспирантом, нарабатывал опыт руководства научной работой студентов. Студент, который готовил курсовой проект, сказал: «Оптимальное управление – отклонение руля в 800 радиан». 800 радиан - вы понимаете, 120 оборотов. Я говорю: «У тебя руль крутится как пропеллер?». Он ответил: «Не знаю. Так выдала программа». Много лет назад можно было воспроизвести алгоритм, по которому она посчитала. Сейчас новые технологии Big Data, все, что связано с нейросетями – там нельзя воспроизвести. Есть некая технология, IT-технология, которая дает решение. Получается, что процесс выработки решения и его осмысления разорваны. Или я ошибаюсь?

Погосян Михаил Асланович, ректор Московского авиационного института (НИУ): Я считаю, что специалист высокого уровня от специалиста невысокого уровня отличается именно этим. Специалист высокого уровня понимает физический смысл процессов, которые моделирует, и может оценить результаты, которые получены в процессе моделирования. Специалист невысокого уровня может отнестись к результатам моделирования, не понимая глубокий физический смысл.

Если говорить в целом об образовании, Николай Николаевич сказал, что сегодня востребовано инженерно-айтишное образование, то есть нужны инженеры, которые глубоко понимают возможности информационных технологий, и нужны специалисты в области IT, которые понимают инженерные задачи. Сегодня я считаю, есть большой дефицит такого рода специалистов.

Одна из задач, которую мы в МАИ развиваем, и которая пришла вместе с опытом, имеющимся у меня – это матмоделирование. К примеру, одна из задач, над которой мы работаем с Министерством обороны – это внедрение матмоделирования в процесс испытаний, то есть предъявление математических моделей в качестве результата проведения испытаний с целью сокращения физического объема испытаний, допустим, на 30%. Для задач такого рода нужны люди, которые могут оценивать результаты моделирования, а не просто получать что-то из программы. Валидация результатов моделирования более простыми экспериментами – это задача, которая сегодня является весьма актуальной.

Для того чтобы широко внедрить данный метод, есть очень небольшое количество людей, которые могут так поставить задачу. Это специальный уровень подготовки, который требует наличия двух компетенций – инженерных компетенций и компетенций в области информационных технологий.

Модератор Гришанков Д.Э.: Но это должно закладываться изначально, со студенческой скамьи?

Погосян М.А.: Мы считаем, что сегодня есть потребность в большом количестве специалистов такого рода. Мы сегодня работаем, например, с коллегами из Сарова, которые занимаются разработкой программных продуктов типа ЛОГОС, над тем, чтобы радикально увеличить подготовку таких специалистов через магистерские программы обучения.

Мы считаем, что базовый уровень, конечно, не требует глубокой специализации, но на продвинутом уровне образования люди, которые имеют глубокие инженерные знания и высокий уровень подготовки в области информационных технологий, должны обучаться совместно. Тогда часть из них пойдет в разработчики программного обеспечения, а часть – в конструкторские бюро, которые будут внедрять процессы такого рода.

С моей точки зрения, это перспективы развития инженерной науки. Сегодня все можно смоделировать, но людей, которые способны решать задачи на таком уровне, очень мало. Это требует специальной подготовки.

Модератор Гришанков Д.Э.: Кстати, здесь большой вызов тем, кто готовит специалистов в области экономики, финансов. Некоторые регуляторы, в том числе европейский и наш регулятор, запрещают при принятии решений использовать модели на основе технологии искусственного интеллекта, в том числе и нейросетей, из-за того, что юридически их невозможно обосновать. Допустим, я отказываю заемщику, а объяснить это не могу, говорю: «Нейросеть посчитала. Вот 180 страниц распечатки – как она проголосовала». Объяснить невозможно, значит, это запрещено. Данный разрыв предстоит ликвидировать. Это вызов перед гуманитарными направлениями.

Коллеги, хотелось бы сейчас рассмотреть ряд вопросов, связанных с оценкой и конкурентоспособностью университетов. Хочу вспомнить форум, который прошел меньше месяца назад в Болонье (форум IREG). Возможно, Вальдемар скажет, специально это было или не специально, но в первом же докладе прозвучало, что перед всеми университетами стоит некая дилемма: либо престиж, либо качество образования, и большинство руководителей университетов и политиков идут за престижем. Многие рейтинги отражают престиж. В плане кратковременных результатов PR, наверное, организовать быстрее, чем улучшить качество образования.

Хочу снова обратиться к Виктору Анатольевичу. Какой, на ваш взгляд, должен быть выбор? С точки зрения некоторых целей проекта «5-100» (не буду говорить – всех) нужно добиться успеха в QS, а он измеряет престиж университета.

Кокшаров В.А.: QS измеряет престиж, но считает на основе реальных наукометрических данных и большой базы данных, которая учитывает все стороны деятельности университета, причем с определенным лагом, и по наукометрии, и по другим показателям. Конечно, с точки зрения престижа большой вес имеет показатель «Академическая репутация и репутация среди работодателей», но это зависит как раз от качества образования, от качества научных исследований. Никогда ни один университет не добьется престижа, если у него на высоком уровне нет ни того, ни другого.

Поэтому для меня этот вопрос вообще не существует. Если вуз хочет быть престижным, он должен добиваться, в первую очередь, повышения качества своих научных исследований и образовательных программ.

Кстати, российские университеты действительно демонстрируют очень хороший прогресс в международных рейтингах. В ближайшее время будет опубликован очередной институциональный рейтинг QS. Я знаю, что многие из участвующих наших университетов поднимутся в этом рейтинге. А за последние годы прогресс по сравнению с другими странами просто потрясающий, именно потому, что наши университеты сделали ставку на повышение качества своих научных исследований и образовательных программ. Вот и все. Здесь для меня никакой дилеммы нет.

Модератор Гришанков Д.Э.: Вальдемар, может быть, вы выразите свое отношение к этому? Этот доклад был первым, он задал многие дискуссии на форуме: престиж – качество, качество – престиж. Я полностью согласен с Виктором Анатольевичем – они коррелируют, но тему престижа «отлакировать» можно за полгода, а качество – за многие годы.

Сивински Вальдемар, вице-президент IREG Observatory on Academic Ranking and Excellence: Во-первых, хочу поблагодарить за приглашение на очередной форум. Это большая честь и для IREG Observatory, и для меня лично, потому что российские вузы, российские ректоры, эксперты являются самой активной частью глобального ландшафта рейтингов качества и всех инициатив. Спасибо.

Отвечу на вопрос. Дмитрий, как я понимаю, ты имеешь в виду выступление Элен Хазелкорн, которая очень часто смотрит на влияние рейтингов, на вузы, на национальные системы высшего образования. Что позитивно и что негативно в этом явлении? Конечно, есть негативный аспект стремления вузов к лидерству в том, что во многих странах больше денег министры, государство дают на развитие узкой группы вузов. Дело в том, что все хотят иметь world class university. Они ставят задачу, чтобы университеты вошли в топ-500, в топ-200, в топ-50, даже в топ-20.

Есть французская инициатива – они объединили много разных университетов, научных институтов вблизи Парижа в регионе Сакле, чтобы создать университет, который, как они сказали, войдет в группу топ-20. Это непросто. Уже потеряли почти 10 миллиардов долларов, но пока не вошли.

По моему мнению, не стоит забывать об этом аспекте, потому что есть страны, в которых большая часть денег идет на группу из двух-трех университетов. Это, конечно, негативно отражается на системе высшего образования, особенно, как сказала Элен Хазелкорн и подчеркнули другие спикеры, нет одного образца университета или higher education institution. Нужны разные вузы. Следовательно, нужно равномерно развивать, а значит – финансировать, разные группы вузов. Я понял так.

Но, конечно, я полностью согласен с ректором Кокшаровым в том, что нет престижа без качества. Престиж невозможно создать искусственно. Даже если бы кто-то попытался, это можно сделать на год-два (для этого есть разные методы), но в многолетнем плане качество является основой престижа, основой позиции вуза в мире.

Модератор Гришанков Д.Э.: Спасибо. Продолжая тему конкуренции, хотел бы обратиться к Инне Константиновне Шевченко. Южный федеральный университет – это, прежде всего, наверно, Ростов. По нашим оценкам лишь чуть более 10% лучших ростовских школьников покидают регион и едут в Москву. Если говорить о конкуренции, за кого вы конкурируете, перед кем позиционируете университет, продвигаете бренд университета? Если смотреть сегодняшний день, завтрашний день, готовы ли вы бороться за выпускников школ других регионов, в том числе, допустим, Москвы и Санкт-Петербурга?

Шевченко Инна Константиновна, врио ректора Южного федерального университета: Спасибо, Дмитрий Эдуардович. Хороший вопрос для федеральных университетов. 13 лет назад была сформулирована соответствующая стратегия, поэтому важен показатель не оттока кадров из Ростова и Таганрога. Мы располагаемся в двух городах, и наверное, это единственный университет, который не имеет филиальной сети в другом городе.

Но сегодня федеральные университеты – это уже не только точки направленной демографической политики. Они привлекают абитуриентов не только из территорий субъекта, на которой располагаются. Сегодня в Южный федеральный университет в бакалавриат поступают абитуриенты из 52 субъектов Российской Федерации, а в магистратуру поступают выпускники московских университетов, и через сеть федеральных университетов мы осуществляем обмен, когда выпускники Южного федерального поступают в Уральский, Казанский федеральный университет. К нам приезжают выпускники бакалавриата.

В этом смысле мы, наверное, не конкурируем между собой. Мы конкурируем за качественных абитуриентов по тем образовательным программам, по которым в университете выстроены соответствующие приоритеты. Более того, мы говорим не только об абитуриентах, поступающих после школы на программы бакалавриата, мы говорим о тех, кто поступает на программы магистратуры и аспирантуры. В этом смысле параметры конкурентоспособности, особенно глобальной конкурентоспособности, дают возможность привлечения абитуриентов не только из Российской Федерации, но и из зарубежных стран.

Сегодня мы уже смотрим не только на то, кто к нам приезжает, какие мы выстраиваем системы отбора, по каким географическим рынкам, экономическим рынкам мы работаем как образовательная система. Но мы смотрим и на то, какие возможности у территорий, и какая у нас связь с экономикой, в данном случае – федерального округа, которая позволяет закреплять самых талантливых в системе экономики и, конечно, в вузовской системе, потому что сегодня университеты – это крупнейшие работодатели. Вопрос кадровой политики, наличия кадрового потенциала, научных школ и фундаментального образования – это ключевые позиции, фундамент конкурентоспособности и, конечно, способность к изменению, к созданию новых направлений, лабораторий.

Важно, конечно, учитывать, что сегодня при развитии всех цифровых систем, информатизации все-таки в основе университета – студент и преподаватель, научный сотрудник. Сегодня глобальные университеты, конкурентоспособные на мировой арене – это научные организации, где учатся студенты.

Модератор Гришанков Д.Э.: Все-таки я хочу продвинуть вопрос с подвохом. Я, например, до сих пор не нашел ни одной компании, которая готова переехать из Москвы в какой-то райцентр Курской области. Не хотят.

Мы проанализировали 16 тысяч школ. Из регионов в Москву едут, из регионов в Питер едут, из Москвы в Питер – очень мало, но едут, и Питер, наверное, город, наиболее адаптивный к иногородним студентам (до 60% студентов ведущих вузов комплектуется из выпускников школ других городов). А вот, допустим, в сторону Ростова-на-Дону, в сторону Екатеринбурга не то что плохо едут, а вообще не едут. Мы говорим о конкурентоспособности. На ваш взгляд, можно хотя бы в среднесрочной перспективе рассматривать задачи конкуренции за студентов с московскими, с питерскими вузами?

Шевченко И.К.: Во-первых, еще раз я хочу акцентировать внимание на том, что мы говорим все-таки о выпускниках школ и программах бакалавриата. Сегодня укрепление позиций вузов, расположенных вне Москвы и Санкт-Петербурга, позволяет такие механизмы выстраивать, но не по всему кругу программ, которые они реализуют, а по тем, которые являются приоритетными и конкурентоспособными. Появление и расширение линейки предметных рейтингов – тоже ответ на этот вызов: по каким направлениям университеты являются конкурентоспособными.

Если мы говорим о Южном федеральном университете в целом, то эта модель в ближайшей перспективе нереализуема. А если речь идет о тех направлениях, где наш университет или другие федеральные исследовательские университеты имеют наивысшее позиции, входят в топ-5 ведущих по конкретному предметному рейтингу или направлению, это возможно.

Но здесь я бы акцентировала внимание еще на одном аспекте. Конкурентоспособность Москвы и Санкт-Петербурга определяется не только вузами, системой образования, но и средой, и теми возможностями, которые получают абитуриенты. Поэтому задача интеграции социально-экономической стратегии развития территории, создания научно-образовательных центров внутри федеральных округов и субъектов, ориентир университетов на развитие перспективной экономической специализации территорий являются важным направлением. Без эффективного взаимодействия с внешней средой, с социально-экономическим развитием решить эти задачи будет невозможно.

Модератор Гришанков Д.Э.: Следующий вопрос к Олегу Николаевичу Полухину. Хотел бы обратиться к вам с таким вопросом. Все рейтинги, я имею в виду глобальные рейтинги (а мы вольно, невольно на них ориентируемся), задают некие ценности глобального университета, теперь модно говорить – университета мирового уровня. С одной стороны, я не уверен, что все университеты считают образцом университет мирового уровня. С другой стороны, и я, и мои коллеги, которые занимаются рейтингами, понимаем, что за пределами второй-третьей сотни отклонения по шкале глобальных университетов уже настолько малы, что появление одной дополнительной статьи приводит к драматическим изменениям на сотню позиций. На ваш взгляд, насколько вам мешает (не мешает) ориентация на глобальные ценности? Может быть, подскажете какие-то критерии, которые могут более четко позиционировать университеты российских регионов.

Полухин Олег Николаевич, ректор Белгородского государственного национального исследовательского университета: Спасибо за вопрос. Я на него отвечу сразу и немногословно. На наш взгляд, участие нашего университета в глобальной повестке и использование в своей практике ориентиров на тренды, существующие в глобальном образовательном пространстве, нам в большей степени помогают, чем мешают участвовать в решении проблем социально-экономического развития в своем регионе. Я могу расшифровать свой краткий ответ на конкретных примерах.

Например, здесь шла речь о цифровизации. Это сегодня одно из важнейших направлений, один из важнейших трендов в глобальном мире. Мы, конечно же, ориентируемся на данный тренд, и сегодня это дает нам возможность быть лидером в решении программ цифровизации в различных отраслях деятельности, жизнедеятельности Белгородской области.

Еще один из трендов – интернационализация. У нас за последние 5 лет в 3 раза выросло число иностранных студентов, их у нас сегодня более 3000 из 91 страны мира. Это, безусловно, влияет на имидж университета, о чем здесь шла речь, который очень дорого стоит. Репутация эта, конечно же, зарабатывается десятилетиями.

Или же возможность участвовать в международной исследовательской повестке через создание международных лабораторий, участие в международных коллаборациях. Все это, конечно же, трансформируется затем и на региональный уровень. Или же трансфер технологий. Можно называть другие основные тренды, которые находят отражение в ведущих мировых рейтингах.

На примере нашего университета и Белгородской области можно убедиться, что следование этим трендам лишь способствует повышению роли университета в решении проблем социально-экономического развития территории, где находится этот университет.

Неслучайно год назад была принята программа, подержанная правительством области, которая называется «Развитие НИУ БелГУ как градообразующего научно-образовательного, инновационно-производственного и социокультурного центра региона». Правительство области видит, что наша роль в решении всех этих вопросов, в сферах деятельности, которые я перечислил, с каждым годом увеличивается. Безусловно, этому способствует наша ориентация на основные тренды, которые существуют в глобальном научно-образовательном пространстве.

Кстати, позволю себе реплику в отношении темы, обсуждаемой вами с предыдущим выступающим. Я бы с вами не согласился. Не думаю, что в Ростов не едут. Это нужно проанализировать. Это можно проверить. В нашем университете учатся студенты из всех субъектов Российской Федерации. В прошлом году мы приняли на все формы обучения 7011 человек из 81 субъекта. Это Белгород с населением 420 тысяч человек, а не миллионник Ростов. Я думаю, надо посмотреть. Наверняка есть студенты и из Москвы, и из Питера, и из других городов. Насколько широко они представлены – наверное, не так массово, как из Ростова или из Белгорода в Москве или в Санкт-Петербурге.

Кстати, вы сами привели цифру, что из Белгорода лишь 17,2% выпускников поступают в вузы Москвы и Санкт-Петербурга. А если посмотреть по нашему университету, то за последние пять лет количество выпускников-белгородцев, поступающих в наш университет, увеличилось с 48% почти до 62%. Почему это происходит? А потому, что в нашем университете абитуриенты и их родители видят университет, ориентирующийся на лучшие мировые образцы, чему способствует, конечно, следование мировым трендам.

Последнее. Вы знаете, что Белгородская область в числе пяти регионов России, первых пяти регионов России определена как территория создания научно-образовательного центра мирового уровня (Постановление Правительства Российской Федерации от 30 апреля). Наш университет выступает в реализации этого глобального проекта мирового уровня интегратором, объединяющим другие вузы, академические структуры Российской академии наук, хозяйствующие субъекты в консорциуме, который будет решать эти задачи – задачи мирового уровня. Разве это было бы возможным, если бы мы в свое время не взяли курс на следование мировым трендам, существующим в глобальном научно-образовательном пространстве? Конечно же, нет, уважаемые коллеги.

Поэтому мой ответ однозначен. Наверно, не каждый университет может позволить себе такую роскошь – положить в основу своей стратегии стремление в глобальное научно-образовательное пространство. Но я думаю, что как минимум первая сотня российских вузов обязана это делать, иначе они останутся на обочине мирового научно-образовательного развития.

Спасибо.

Модератор Гришанков Д.Э.: Продолжая тему конкуренции, хочу обратиться к вашему соседу – Дмитрию Владимировичу Фурсаеву. Университет «Дубна» занимает 57-ю позицию в нынешнем рейтинге. С другой стороны, он не на слуху, то есть его бренд не сильно раскручен в центральной прессе. Скажите, кто ваш студент, за кого вы боретесь? Самое главное – какие доводы, какие месседжи вы посылаете вашим абитуриентам для того, чтобы они выбирали именно ваш университет?

Фурсаев Дмитрий Владимирович, ректор Государственного университета «Дубна»: У нас действительно, относительно небольшой университет. От коллег мы отличаемся тем, что мы университет регионального подчинения. Наш учредитель – правительство Московской области. Мы работаем по региональной повестке, так же, как и другие областные вузы, и под конкретные проекты.

Возможность привлекать ребят на те проекты, которые развиваются в Московской области, мне кажется, дает нам определенные преимущества. Конечно, в Московском регионе есть ряд проектов, очень интересных с точки зрения социально-экономического развития, с точки зрения реализации карьерных траекторий. Это технопарки, особые экономические зоны. Дубна – место, где сейчас развивается проект класса Megascience. В Протвино будет развиваться другой проект класса Megascience, где тоже позиционирован наш университет.

Поэтому если говорить о привлечении ребят в наш вуз, конечно, прежде всего, это заманивание их (в хорошем смысле слова) определенными карьерными возможностями. Где ты будешь работать через несколько лет? Будет ли твоя работа интересна тебе? Будет ли у тебя возможность содержать свою семью? Будет ли у тебя возможность международной кооперации?

Кстати, несмотря на то, что наш университет не федеральный, мы, конечно, работаем в абсолютно глобальной повестке. Мы осознаем, что не попадаем в топ-100 университетов мирового уровня, но понимаем тренды образования, мы понимаем, что есть университеты третьего поколения. Мы понимаем, что борьба за талантливых ребят – это, видимо, один из тех элементов, которые позволяют работать на престиж университета и делать работу преподавателей в вузе интереснее, делать университет более привлекательным с точки зрения работодателя. Потому что проекты, для которых мы готовим ребят – это проекты с вызовом, это проекты передовые, и должны прийти совершенно неординарные люди, чтобы их реализовывать.

Поэтому я бы сказал, что эти факторы очень похожи на то, о чем говорили до этого мои коллеги. Несмотря на то, что вуз региональный, я не помню, из какого числа субъектов федерации к нам поступают, но более 40% абитуриентов поступает к нам не из московского региона. Представлена фактически вся география нашей страны.

Когда мы спрашиваем ребят, уже поступивших в университет, «Почему ты приехал с Дальнего Востока, поступил в «Дубну»?», говорят: «Я интересовался тем местом, где потом буду работать». Так что мне кажется, что эти факторы очень важны для привлечения молодых людей, это очень сильный мотивационный момент.

Спасибо.

Модератор Гришанков Д.Э.: Опять о теме имиджа, престижа, конкуренции. Вопрос Михаилу Аслановичу. По нашим наблюдениям, у МАИ за последние, может быть, год-два резко улучшились показатели международного сотрудничества. Я знаю, есть программа двух дипломов и кооперация с университетами Китая. С другой стороны, у нас есть некая инерция: наше все – это Запад. Насколько престижу университета помогает взаимодействие с Китаем и международное сотрудничество в целом? Насколько это подвышает престиж института?

Погосян М.А.: Безусловно, международная деятельность является важнейшим элементом конкурентоспособности вузов. Мы не проводим границу между взаимодействием с нашими китайскими коллегами и с европейскими коллегами. Мы так же тесно взаимодействуем с ведущими китайскими университетами.

У нас сложилась интересная форма сотрудничества с Шанхайским транспортным университетом, который входит в пятерку ведущих китайских вузов. Надо сказать, что она складывается на базе новых программ. Мы готовим совместные англоязычные программы, которые направлены на подготовку специалистов для совместных российско-китайских проектов, в первую очередь, таких, как проект широкофюзеляжного самолета, двигателя, совместные разработки российской и китайской индустрии, вертолетных программ.

Надо сказать, что в этих программах участвуют не только российские и китайские специалисты. В международных конференциях, которые мы проводим с китайскими коллегами, участвуют специалисты из Соединенных Штатов Америки, из европейских вузов.

Что касается европейских вузов, мы теснейшим образом сотрудничаем с тулузскими университетами, которые готовят инженерные кадры и кадры, занимающиеся сервисом, для французской индустрии. Airbus расположен в Тулузе. Это центр, который готовит специалистов для деятельности самого разного профиля.

Поэтому я считаю, что в этом смысле мы проделали большую работу. У нас прием иностранных студентов за 3 года увеличился в 3 раза, что произошло не просто так. Это говорит о том, что данное направление востребовано. Второе. Безусловно, это привлекает и российских студентов к участию в международных проектах. Оно интересно и для наших студентов. Это является дополнительным стимулом для российских студентов поступать в МАИ, имея в виду дальнейшее международное образование и получение двойных дипломов.

Модератор Гришанков Д.Э.: Вопрос. Физика – везде, во всем мире физика, химия тоже везде химия, и математика везде математика. Конструкторские школы, допустим, бывшего СССР и Запада были разными. Я не знаю, как сейчас, но, по крайней мере, лет 20 назад это был большой барьер, потому что разные школы, разные методики расчетов и так далее. Насколько это мешает интеграции? Или сейчас все нивелируется?

Погосян М.А.: Не до конца соглашусь. Выпускники Московского авиационного института высоко котируются в российских представительствах Boeing, Airbus. Мой персональный опыт участия в международных проектах (если говорить о взаимодействии с западными компаниями, это Sukhoi Superjet 100), свидетельствует о том, что мы разговариваем на одном языке.

Уровень решения комплексных задач у выпускников российских вузов, с моей точки зрения, выше, чем у большого количества выпускников европейских вузов. Поэтому я думаю, что мы находимся на одном уровне. Сегодня наше общение с европейскими университетами свидетельствует о том, что нам есть, о чем поговорить. Это точно не подстройка нашей системы подготовки под европейскую или, наоборот, их системы под нашу. Я думаю, мы точно нацелены на то, чтобы выводить систему подготовки кадров на новый уровень для решения реальных задач. Говоря о матмоделировании, я вас уверяю, что ни один европейский вуз не решает эти задачи на таком уровне, на каком уровне решает их Московский авиационный институт.

Модератор Гришанков Д.Э.: Я в душе полностью согласен, хотя не могу рекламировать альма-матер. Есть конфликт интересов, но здесь я с вами полностью согласен. Михаил Абдурахманович, хотел бы обратиться к вам с таким вопросом. Позиции Финансового университета не очень коррелируют в национальном рейтинге и в международных рейтингах. Международные, на мой взгляд, не очень высоко оценивают результаты, которые получает Финансовый университет. На ваш взгляд, какие стороны плохо оцениваются рейтингами?

Эскиндаров М.А.: Дело в том, что мы не авиационный и даже не нефтяной вуз. Понятно, что их интересует в первую очередь то, чем они могут воспользоваться, какие секреты мы выдаем через свои публикации (это в кавычках, серьезно не воспринимайте).

На самом деле международное сообщество, конечно, оценивает в первую очередь научные исследования, результаты внедрения. Трудно сказать, какие результаты наших научных исследований можно использовать в международной практике. Наверное, это одна причина.

Но мы гордимся тем, что внутри России пользуемся авторитетом. Вы говорили о престиже и о качестве. Общество можно обманывать один год, назвав себя великим. Можно даже два года обманывать. Но много лет обманывать невозможно. Конечно, престиж будет зависеть от качества – в первую очередь, от качества выпускника, с чем он придет: не только с дипломом, но и с какими знаниями и компетенциями он приходит к работодателю. Мне кажется, мы стараемся придерживаться этой точки зрения, что главное. Для нас это выпускник с его знаниями и компетенциями.

Я хотел бы высказать еще одну мысль. Я не большой сторонник международных рейтингов. Это известно многим. Не потому, что мы там не представлены высоко. Вчера, например, мы под руководством Николая Николаевича Кудрявцева обсуждали возможность взаимодействия московских вузов (а их в сотне треть – 34 из 100 вузов находится в Москве) с региональными вузами. Кооперация, в том числе кооперация в образовательном процессе – совместные не только магистерские, но и бакалаврские программы, доучивание талантливых студентов и так далее. Эта сторона нашей деятельности еще остается проблемной.

Мы можем похвастаться, например, двойными дипломами с зарубежными вузами, а двойными дипломами внутри страны – нет. Например, мы пытались сделать магистерскую программу с МИСиС, выдавая два диплома. Нам до сих пор юридически не удалось решить эти вопросы. Нам нужно немного больше думать о наших внутренних проблемах.

Конечно, программа «5-100» уже дала шанс многим вузам улучшить свои позиции в QS и в других рейтингах. С одной стороны, это хорошо. Но с другой стороны, мы больше должны думать о внутренних, российских проблемах – как сделать так, чтобы было больше белгородских университетов. Я еще с советских времен с глубоким уважением отношусь к этому университету. Но таких университетов не так много.

Хотелось бы, чтобы не только пять или даже десять вузов вошли в международные рейтинги, а чтобы вся Россия пользовалась успехом (я имею в виду вузовское сообщество), чтобы иностранцы захотели приехать к нам не потому, что мы им даем стипендии или принимаем бесплатно, а потому, что в России высокое качество образования. К этому мы идем.

Еще 4-5 лет назад мы обсуждали на таких формах проблемы. Сейчас уже говорим не о проблемах, а о том, как еще лучше работать и добиться результатов. Сейчас ситуация на самом деле значительно лучше, чем еще 5 лет назад. Это связано с деятельностью министерств, Рособрнадзора, с очищением сферы образования от недобросовестных вузов.

Мне кажется, что сейчас наша задача – воссоздать то вузовское сообщество, которое было, может быть, в советское время, чтобы ректоры и вузы чаще общались, обменивались опытом, как идет это взаимодействие сегодня. Все равно поодиночке мы не сможем добиться результата, а в единстве образование России в целом сможет быть конкурентным на мировом рынке.

Модератор Гришанков Д.Э.: Хотел бы еще обратиться к Вальдемару. Вальдемар, в Болонье прозвучало довольно много критики в адрес рейтингов. Рейтингеры в большом долгу перед университетским сообществом. В частности, в докладе представителя ОЭСР (его зовут Ван Дамм) прозвучало, что есть модель успеха, и очень четко понятно, как ей следовать: это должен быть университет глобальный, научно продуктивный (давать много статей), богатый и клубный, избирательный. В связи с этим другой упрек, уже не в его докладе: рейтинги, которые сейчас существуют, превозносят очень небольшое количество университетов, и мы везде называем одни и те же имена, хотя есть много вполне достойных университетов, но достойных по другим направлениям. Какие тренды в изменении рейтингов, по вашему мнению, будут в ближайшее время? Понятно, что будет увеличиваться количество университетов. Наверно, другой тренд – развитие в направлении subject ranking.Может быть, расскажете об этом чуть подробнее.

Сивински В.: Что мы видим? Во-первых, есть критика рейтингов, которые только или в основном используют библиометрические показатели, потому что публикации, цитирование, топ-10, filed-weighted citation impact хорошо отражают научную действительность университета, но университет – это не только исследования. В этом вопрос. Теперь все чаще, все громче звучит призыв учесть в оценках университета другие миссии, другие измерения, другие аспекты.

Конечно, все рейтинговые организации ищут новые подходы к оценке teaching, didactic, образовательного процесса. Их не так просто найти. Это можно сделать в масштабах страны, там больше показателей. Но сравнить разные системы или найти общие показатели для разных систем, для разных стран не так просто, потому что есть разные подходы к статистике, разные ценности, совершенно разные правовые базы существования университета. Но мы ищем такие подходы.

Конечно, большая группа вызовов, показателей связана с отношениями университета и общества – как университет работает на общество. Это, конечно, и третья миссия, и transfer knowledge. Все это показывает, какова роль университета в обществе, в разных обществах. Одно дело – арабские страны, где говорят: «Нам нужны университеты, которые будут хорошо готовить инженеров, врачей, учителей и т.д.». В других странах, конечно, есть стремление к world class university.

Мне кажется, тенденция к развитию предметных рейтингов, которая заметна уже три-четыре года, будет расширяться, поскольку я полностью согласен, что финансовых или экономических университетов (кроме престижного Московского университета) нет в мировых рейтингах. Эти рейтинги принимают во внимание, прежде всего, большие университеты, где есть инженеры, медики, социальные науки. Но предметные рейтинги могут быть построены иным способом.

На сегодняшний день рейтинги QS и других компаний – очень хороший пример. Как делаются предметные рейтинги этого поколения? Это экстракт. Берем показатели, данные из большого глобального рейтинга. Конечно, много теряем, потому надо делать предметные рейтинги, которые будут учитывать специфику дисциплины.

Например, есть очень престижные рейтинги программ МВА«Financial Times», но они не принимают во внимание никакие библиометрические показатели. Они берут, например, зарплату выпускника в течение двух лет после окончания вуза или другие факторы. Конечно, этот рейтинг имеет, и будет иметь очень высокий престиж.

Мы сейчас работаем над европейским инженерным рейтингом, который будет отражать точку зрения индустрии – потребителя. Нужно искать другие подходы. Эти рейтинги будут развиваться, их будет больше. По-моему, это хорошо, поскольку если уж рейтинги имеют такое значение, нужно их строить максимально правильным путем. Значит, будет больше рейтингов.

Но я уже не вижу места для простых рейтингов, которые в ста процентах будут основаны на SCOPUS или на Web of Science, или на двух больших существующих базах. Все, что можно взять из этих больших баз данных аналитики и из Elsevier, мы уже взяли. Конечно, можно изменить вес – не 5%, а 10% на очередной international collaboration или топ-10, или топ – 1% показатель, но это ничего нового нам уже не даст.

Дмитрий, «Три миссии» – это тоже одно из очень перспективных направлений. Конечно, как будет меняться этот рейтинг – зависит от RAEX, от российских вузов, от российских ректоров, но есть место для развития этого рейтинга.

Так что перед нами всплеск рейтингов. Но в завершение форума в Болонье мы говорили, что теперь мы перед очередным вызовом. В мире так много данных, которые можно использовать для оценки высшего образования, что университеты, у которых будут развиты аналитические компетенции, которые будут знать, как использовать эти данные, через 50 лет неизбежно победят в этой конкуренции, в этой гонке. Уже нельзя развивать университет, опираясь только на интуицию: я знаю, так всегда было. Нет! Данных так много, что нужно с умом их использовать. Для ректоров это тоже должно быть толчком к тому, чтобы развивать свои подразделения, иметь хороших аналитиков. Аналитиков высшего образования теперь не хватает не только в России, но и в целом. Это не так просто – понимать высшее образование, понимать, что это вуз, и одновременно знать, как использовать все источники данных, которые уже существуют.

Модератор Гришанков Д.Э.: Спасибо. Следующий блок вопросов, который хотелось бы обсудить – взаимодействие университетов и школ. Как вы знаете, мы делаем рейтинг школ, рейтинг университетов. Меня очень удивило и порадовало в докладе ОЭСР то, что, оказывается, мы, по мнению, ОЭСР в числе передовых стран по уровню подготовки школьников. Они говорят, что мы уступаем только Японии, Финляндии, Нидерландам, Австралии, Швеции, Англии, подходим к ним вплотную.

В то же время со многими из вас я обсуждал этот вопрос, и, по крайней мере, несколько лет назад общая оценка сводилась к тому, что школа дает недостаточно качественно подготовленных абитуриентов для вуза, и здесь есть разрыв.

Хотел бы обратиться к нескольким участникам. Алевтина Анатольевна, по вашему мнению, насколько сильны школьники? Кстати, по данным того же ОЭСР, наши университеты выглядят бледно. Но это их мнение.

Черникова А.А.: Наши университеты каждый год доказывают свое лидерство, продвигаясь в глобальных институциональных и предметных рейтингах. Это не один, не два, а достаточно много университетов.

Что касается школьников, они разные, точно так же, как и взрослые. Есть талантливые, хорошо подготовленные абитуриенты и есть те, с которыми нужно заниматься. Но в любом случае детям нужно уделять внимание.

В 2012 году в нашем университете разработали программу профессиональной навигации, которая направлена на три целевых аудиторий. Это Москва и Московская область, все регионы Российской Федерации, страны ближнего и дальнего зарубежья. Какие результаты она дала? Сейчас, как уже отмечали многие мои коллеги, в нашем университете учатся дети из всех регионов Российской Федерации. 25% наших студентов – это студенты, которые приехали к нам из стран ближнего и дальнего зарубежья. Они представляют 75 стран.

Как мы к этому шли? Во-первых, я хочу сказать слова благодарности в адрес Департамента образования Правительства Москвы, потому что они предлагают для университетов достаточно много интересных программ. Это, например, инженерные классы, где идет отбор детей, которые имеют способности к инновационному мышлению и готовы отвечать на технологические вызовы времени, если их подготовить. Наши профессоры с удовольствием занимаются этим, и надо сказать, весьма успешно. Потому что есть школьники, которые, еще обучаясь в школе, уже имеют лицензии или вместе со своим руководителем зарегистрировали патент.

Одна из наших новаций последних двух лет – это фокусная работа с нашими оздоровительными образовательными лагерями («Артек», «Орленок», «Смена», «Океан») и, конечно же, с «Сириусом». Проекты, проектные смены в «Сириусе» мы делаем постоянно. Там действительно хорошо подготовленные, мотивированные, целеустремленные дети. Уже сейчас, в этом нежном возрасте они знают, чего хотят, и идут к этой цели.

Конечно же, каждый университет старается показать свою уникальность. У нас, наряду с олимпиадным движением, с мастер-классами, есть, например, проекты с музеями – с политехническим музеем «Университет детей» или с музеем Российской академии наук имени Вернадского, где мы рассказываем о традиционных для нашего университета направлениях подготовки.

Но университет – это люди. Какие дети к нам придут – такой будет имидж, рейтинг и, если хотите, качество образования, поскольку каждый преподаватель, каждый научно-педагогический работник хочет обучать талантливых, мотивированных, целеустремленных учеников. Но если подходить к этому индивидуально и фокусно, эту задачу можно решить.

Модератор Гришанков Д.Э.: Михаил Асланович, экспресс-ответ. Как вы оцениваете уровень подготовки абитуриентов?

Погосян М.А.: Во-первых, всегда хочется большего. Во-вторых, я бы сказал, что престиж инженерных вузов растет. Я считаю, что за последние три года у нас средний балл ЕГЭ вырос на 8 баллов. Это приводит к тому, что уровень подготовки становится выше, несмотря на то, что я не вижу радикального изменения средних знаний выпускников школ.

Хочу высказать еще две мысли. Первая мысль. Мы считаем, что более творчески подготовлены дети 7-8 класса, в 10-11 классе они уже больше сфокусированы на подготовке к единому госэкзамену.

Модератор Гришанков Д.Э.: Натаскиваются.

Погосян М.А.: Натаскивают себя. Поэтому мы в этом смысле считаем, что надо работать со школьниками, начинать примерно с 7-8 класса. Говоря о старших классах, о подготовке к единому госэкзамену, могу сказать следующее. Наши специалисты, преподаватели говорят о том, что дети хорошо умеют решать целевую задачу, но у них недостаточно широкий кругозор, отсутствует навык использования полученных знаний для решения различных задач. В этом цель института и школы: не только натаскать на решение конкретных задач, но и дать возможность использовать эти знания более широко. В целом я считаю, что тенденция позитивная, и могу согласиться с Алевтиной Анатольевной – инженерные классы, большая работа, которую проводит Департамент образования Правительства Москвы, сказывается на результатах. Но есть над чем работать.

Черникова А.А.: Позвольте я добавлю. Когда собираем обратную связь от студентов (это делает каждый университет), мы замечаем такие тренды. Например, есть дети, которым не хватает знаний по определенным предметам, и эти дети ищут возможности такие пробелы заполнить.

Поделюсь опытом. Мы несколько лет назад приняли решение за счет университета создать группы и давать необходимые знания по тем предметам, которые требуются конкретным студентам. Это – с одной стороны. С другой стороны – что мы увидели? К нам поступают очень хорошо подготовленные дети. Для статистики могу привести пример. В 2012 году средний балл ЕГЭ в нашем университете был 67,3, по результатам приемной кампании 2018 года – 82,8. Пришли качественно иные дети. Но зимнюю сессию 15 человек (это отличники, победители олимпиад) сдали гораздо хуже, чем мы ожидали, то есть не на пятерки, а еле-еле на четверки, у кого-то даже были проблемы со сдачей. Когда мы начали разбираться в каждом конкретном случае, оказалось, что у этих детей недостаточно мотивации. Те знания, которые мы даем в общем потоке, они уже прошли, может быть, в лагерях, может быть, в школах с углубленным изучением этих предметов. Им нужен был индивидуальный подход. Когда мы их определили в научные группы, дали интересную проектную задачу или изменили образовательную траекторию, уже в следующем семестре все изменилось.

Вернусь к трендам цифровизации. Это, в том числе, хороший инструмент, когда мы можем индивидуально найти образовательную траекторию, эффективную для каждого ребенка.

Модератор Гришанков Д.Э.: Олег Николаевич, как вы оцениваете качество абитуриентов в вашем регионе?

Полухин О.Н.: На этот счет есть статистика. Если мы посмотрим, как вырос за последнее время средний балл ЕГЭ (а мы имеем 70% по итогам прошлого года), то можно сказать, что уровень образования растет. Если мы посмотрим на общедоступные источники информации (это обсуждается в средствах массовой информации), то увидим, что российские школьники и в командных первенствах, и в индивидуальном зачете все больше и больше завоевывают призовые места в мировых олимпиадах. Мне кажется, это тоже свидетельство повышения уровня образования, при всех издержках, которые там существуют.

Что меня здесь больше всего волнует, и чему я больше всего радуюсь? На мой взгляд, по крайней мере – в последние годы, мы можем сделать выводы по практике в своей области: у школьников, у молодежи растет тяга к получению знаний. Не к получению высшего образования, а к получению знаний. Согласитесь, коллеги, это не всегда одно и то же. Это проявляется через рост количества олимпиад, которые мы проводим, и рост количества участников. Количество участвующих в олимпиадах выросло за последние 3-4 года почти в пять раз. Они это делают сами, добровольно. Они стремятся получить знания, продемонстрировать их, набрать дополнительные баллы для своего будущего портфолио. Эта тенденция очень интересна. Наблюдая эту тенденцию, я больше оптимист, чем пессимист в отношении дальнейших перспектив роста качества российского школьного образования.

Модератор Гришанков Д.Э.: Инна Константина, что подсказывает ваш опыт?

Шевченко И.К.: Думаю, соглашусь с коллегами. Уже много было об этом сказано. Я тоже хочу обратить внимание на некоторые акценты. Первое. Роль инженерного образования, безусловно, важна, но еще важнее, наверное, роль педагогического образования, потому что результаты обучения в школе – это итог работы педагогических кадров, которые сегодня готовят университеты. Знания и подготовка не только по психолого-педагогическому направлению, но и по предметным компетенциям, и синхронизации программ педагогического образования с программами по соответствующим естественнонаучным гуманитарным направлениям – это сегодня, мне кажется, тоже необходимый тренд. Потому что подготовка учителя физики не может вестись на более слабой материально-технической и кадровой базе, чем мы готовим физиков для других отраслей экономики.

Я бы хотела сказать еще о том, что мы сегодня конкурируем не за абитуриентов из Москвы, а за самых талантливых. Это большие вызовы для университетов, потому что мы должны изменить систему образования и очень активно реагировать на ту мотивацию, которая у студентов есть. Это касается целого ряда направлений – от изучения иностранных языков, от потребностей в иностранных языках до цифровых навыков, которые мы встраиваем во все образовательные программы. Конечно, это работа со школьниками.

Здесь не случайно рейтинг вузов рядом с рейтингом школ. В рейтинге школ тоже представлено несколько школ из Ростовской области. В прошлом году, правда, был еще четвертый технический лицей. Так вот, это те лицеи, которые работают при Южном федеральном университете. Четвертый лицей – это лицей, который ранее был в Таганрогском радиотехническом университете.

Сегодня я бы хотела сказать еще о роли специализированных учебно-научных центров при ведущих вузах, потому что это еще и платформа отработки новых моделей работы и подготовки талантов. А во всем остальном, конечно, сегодня вузы уже ориентированы и в механизмах, и в инструментах на то, чтобы привлечь талантливых детей, сохранить их мотивацию, может, даже активизировать ее в некоторых направлениях. Эти задачи мы тоже решаем.

Модератор Гришанков Д.Э.: По поводу четвертого лицея: я уверен, что он есть. Мы в этом году сделали рейтинги и по федеральным округам, и по субъектам федерации. Наверняка он там есть. Вернусь к теме работы с учениками старших классов. Николай Николаевич, есть такая форма работы с подшефными школами. На ваш взгляд, насколько она хороша или имеет какие-то недостатки? По поводу недостатков могу описать личный опыт. У меня была «отмороженная» математичка без педагогического опыта, после Мехмата. Она так хорошо нас научила математике, что я не знал, что делать, до третьего курса – точно.

Кудрявцев Н.Н.: Конечно, личность определяет очень много, но вузы используют разные технологии. Есть вузы, которые в подшефные школы делегируют своих преподавателей. Есть СУНЦы, которые активно работают. Есть вузы, которые работают в целом по системе и стремятся работать со многими школами, со многими регионами.

Физтех совсем недавно (это новая история) вместе с Московской областью создал Физтех-лицей, который носит имя С. П. Капицы. Он занимает высокие позиции в рейтинге. Но фактически была трансформирована работа поколения преподавателей со школой города Долгопрудного, которая находилась в не очень приспособленных условиях, они выжили в трудных условиях. Это дало такие результаты. Работа с подшефными школами очень полезна. Работа преподавателей, которые идут в школы, очень полезна.

Вернусь к московской ситуации. Алевтина Анатольевна сказала об инженерных классах. Ощущается, что образование в школах у нас, как ни странно, очень неплохое, а вот подготовка педагогических кадров вызывает определенные вопросы. Сейчас это ощущается в Москве и в других регионах. Пытаются решить проблему так, чтобы выпускники технических, медицинских вузов пошли в школы. Для этого нужно, как мы говорим, пройти «школу молодого бойца», повышение квалификации – приобрести педагогические навыки. Так пытаются решить эту проблему. Создаются медицинские классы, инженерные классы. Последнее, что мы делаем в Москве – создаем IT-классы, на злобу дня сегодняшнего. Это очень хороший тренд работы.

Другой тренд – это работа по всей системе, с разными регионами. Существует проблема, которую мы ощущаем. Вчера мы как раз обсуждали ее в Москве на нашем совете. Если мы говорим об экспорте образования, имеем в виду зарубежные страны. Но нам нужно задуматься и об экспорте в регионы России лучших методик, которые разработаны в Москве, в Питере и в других городах.

Построение сетевой модели работы с региональными вузами, в том числе, по подготовке школьников – это совершенно новый тренд. У меня нет точного ответа на все вопросы – как это делать? Но делать это нужно обязательно, поскольку от чрезмерной концентрации ресурсов в центральных регионах (прежде всего, Москва и Питер) страдаем все мы, в том числе – московские и питерские университеты. Нам нужно делать эту систему более равномерной.

Здесь говорилось – а как же работодатели, они не пойдут в регионы. Почему они не пойдут в регионы? Совсем незначительное время назад каждая компания стремилась расположиться «поцентрее» - в Москве. Сейчас никто не хочет этого делать. Все идут либо на периферию, либо в Московскую область. Там более привлекательные условия для развития. У регионов есть колоссальное преимущество в бизнес-сфере. Это цена рабочей силы. Поэтому компании однозначно будут распространяться по всем регионам. Нам нужно в упреждающем режиме схватить этот тренд вместе с нашими партнерами. Я очень порадовался. Есть Южный федеральный университет, Белгородский университет, который мы знаем, и не только они – появляются мощные игроки на всем российском поле. В программе повышения конкурентоспособности есть первопроходцы, камикадзе, как нас называл господин Ливанов, они должны тянуть вперед всю систему. Тогда будет все нормально.

Модератор Гришанков Д.Э.: Еще один вопрос. Возвращаюсь к школам. Многие ведущие университеты имеют свои школы, вкладывают в них и средства, и душу. Когда мы «вскрыли эту коробку», выяснилось, что выпускники этих школ идут к их конкурентам. Как вы оцениваете такую возможность? Получается, что университет вложился и сыграл на руку своему товарищу.

Кудрявцев Н.Н.: Я бы радовался в этой ситуации, поскольку это значит, что ты мягкой силой распространяешь свое влияние. Так что это очень хорошая ситуация. Мы в чем-то лидеры.

Модератор Гришанков Д.Э.: Это тоже не отрицательный результат?

Кудрявцев Н.Н.: Это положительный момент.

Модератор Гришанков Д.Э.: Понятно. Я хочу дать возможность сказать то, что, возможно, не прозвучало в этой дискуссии, что бы вы хотели добавить, спросить коллег. Пожалуйста, Виктор Иванович.

Гришин В.И.:С точки зрения конкурентоспособности, как я понимаю, задавая этот вопрос, вы, в том числе, хотите определить, как сами рейтинги влияют на нашу конкурентоспособность.

Модератор Гришанков Д.Э.: Да, это тоже очень важно.

Гришин В.И.: Если говорить о рейтингах, вы, наверно, тоже понимаете, что они изначально были ориентированы на родителей и абитуриентов. Каждый родитель или абитуриент должен был посмотреть и определить, какие преимущества у вуза, что он дает, и в конечном счете сделать для себя выбор. Причем эта система, наверное, стала в большей степени работать тогда, когда ребята получили возможность поступить или подать заявление в большее количество вузов одновременно. В этой части престиж и качество образования, на мой взгляд, в достаточной мере связаны.

Если говорить о нашем университете, по рейтингам, за последние четыре года мы присоединили довольно большое количество студентов и вузов. Если в 2014 году у нас приведенный контингент был на уровне порядка 10.000, то в эти три года он достигал и 30000. Все рейтинги базируются на относительных показателях – количество статей на одного преподавателя, количество чего-то на одного студента. В этой части что важнее – бренд или качество образования? Мне кажется, они взаимосвязаны.

Я согласен с господином Кокшаровым. Говоря о бренде, мы, естественно, должны думать, что можно «выскочить» в течение года, посмотреть какие-то показатели. Но мы испытали на себе: несмотря на то, что мы в последние 3 года падали в рейтингах, если говорить о качестве студентов, которых мы принимали, каждый год средний балл рос. В прошлом году у нас был средний балл на уровне 90 по бюджету, а по внебюджету – на уровне 72. Я считаю, что противопоставлять два понятия – престиж (бренд) и качество образования – наверное, нет смысла.

Другое дело, что конкурентная среда у нас неравная. В этой части нам нужно думать, как быть. Если взять «5-100», естественно, качество образования и качество преподавательского состава может быть выше, поскольку у вузов есть соответствующие ресурсы, и они подкрепляют устремления, которые вуз для себя определяет.

В рейтинге, которые вы сегодня представили, у нашего вуза 37-е место по науке. Важно понимать, что есть ряд вузов, которые имеют государственный заказ на науку гораздо выше, чем у нас. Это позволяет в данном случае говорить о том, что вуз, который имеет такую возможность, более конкурентоспособен, чем те, кто не получает такие преференции.

Когда мы составляет рейтинги или подводим итоги конкурентоспособности, нам важны тоже ваша поддержка и ваше понимание, потому что конкурентоспособность – это качество преподавателей и качество студентов. Если мы имеем возможность в соответствии с рейтингами принимать лучших студентов, это говорит о том, что и конкурентоспособность наша повышается, поскольку качество абитуриентов и качество наших выпускников, в конечном счете – это две категории, которые в значительной мере говорят и о качестве образования, и о престижности вуза.

Когда мы говорим об изменении рейтинга, все-таки нужно думать, где показатели должны быть удельные, а где – абсолютные. Государство каким-то образом помогает вузам стать более конкурентоспособными. Я не хочу сказать, что это неправильная позиция. Естественно, государство не должно «размазывать по всем тонким слоем» те средства, которые у него есть. Но в тоже время, задачи, которые оно ставит перед вузами, для вузов которые получают эти преференции, должны идти отдельным пакетом, и оцениваться они должны несколько иначе.

Спасибо.

Модератор Гришанков Д.Э.: Спасибо. Я добавлю буквально два слова. Я уже несколько раз приводил тезис. Это не моя мысль. Она прозвучала на одном из форумов IREG. К сожалению, большинство нынешних рейтингов устроены следующим образом. Проведу аналогию с футболом. Мы решили провести чемпионат по футболу. Приехали команды. Мы решаем – какая команда лучше? Давайте пойдем в кабинет к тренеру, посчитаем, сколько грамот висит на стене. У кого больше, тот выиграл. Вместо того чтобы выпустить игроков на поле, и пусть они забивают голы.

Почему так получается? Не из-за того, что все тупые или плохие. Студенческие команды очень мало между собой играют. Существуют студенческие олимпиады. Мы долго их рассматривали и выбрали около 15-ти, потом этот список сократили до 12-ти. Это, на наш взгляд, настоящие международные олимпиады, по которым можно замерить реальную сопоставимость. Там наши студенты, оказывается, очень хорошо выглядят. Утверждение о том, что американцы просто не играют в эту игру – не более чем миф. Играют, просто не выигрывают. А больше жанров нет. Например, если говорить о нашем внутреннем российском рейтинге, то в советское время, очень давно, был конкурс студенческих работ. Его уже нет, и пока замена ему не появилась.

Мы, после каждого форума тщательно изучаем всю стенограмму с тем, чтобы по крупицам собирать мысли о том, что можно измерить. Модель мирового университета очень хороша. Кто бы сомневался! Но есть, как минимум, два фактора. Во-первых, у нас нет столько денег. Если сравнивать нас с Гарвардом, это солнце и непонятно что. С другой стороны, нобелевских премий на всех не хватает, их мало. Нобель оставил мало медалей. И в журнале Nature не очень много мест, поэтому не все университеты могут там себя проявить. Так что мы по крупицам собираем критерии, которые удается собрать.

Да, Михаил Абдурахманович, вы хотели дополнить.

Эскиндаров М.А.: Я хочу поддержать Виктора Ивановича. Он затронул очень болезненную тему. Он затронул «священную корову». Дело в финансовой поддержке, в возможности участия в рейтинге. Я удивляюсь, что мы, два вуза, оказались в двадцатке лучших университетов. Почему? Потому что федеральные университеты получают на развитие достаточно хорошие деньги, исследовательские университеты получают такие же деньги. А программа«5-100» дает, по-моему, от 300 миллионов до 1 миллиарда только на развитие.

Конечно, в этих условиях нам очень сложно конкурировать с этими национальными исследовательскими федеральными университетами и с участниками программы«5-100». Но, тем не менее, Виктор Иванович, мы бедные, но гордые. Нам нужно доказывать своим существованием, что и другие бедные вузы могут быть конкурентоспособными.

Раз изучают протокол, пусть изучат и поймут, что нужно поддерживать вузы, которые попадают в национальные рейтинги, а не только те, которые представлены в международных рейтингах. Например, вчера Интерфакс объявил результаты: мы на 22 месте среди всех вузов. В рейтинге RAEX мы на 15 месте. От этого у народа, кроме общего впечатления, ничего не будет. Пусть Министерство образования и другие министерства поощряют вузы, которые окажутся в двадцатке или в тридцатке лучших вузов России. Отдайте протокол в эти ведомства. Пусть они размышляют на данную тему.

Модератор Гришанков Д.Э.: Спасибо. Мы попытаемся это донести до Министерства образования нам это полезно. Коллеги, на этом основная часть дискуссии завершена. Огромное спасибо за участие.

Вернуться к содержанию

Секция 1 «Молодёжь и вузы: новые вызовы и взаимное влияние»

Модератор Ходырев Алексей Александрович, исполнительный директор направления «Рейтинги университетов» рейтингового агентства RAEX: Уважаемые дамы и господа, мы продолжаем работу нашего форума «Глобальная конкурентоспособность». Тема первой секции посвящена новому поколению обучающихся. Нынешних старшеклассников и студентов вузов часто называют поколением Z. Это в основном миллениалы – люди, которые родились уже в XXI веке. Считается, что они сильно отличаются от предшественников. На это повлияло много факторов. Это и цифровизация, о которой много говорилось на пленарной секции, и другие тенденции. Например, помимо авторитета преподавателей для многих молодых людей авторитетны также такие источники, как Википедия, социальные сети, видеохостинги. Люди стали другими. Жизненные ориентиры молодежи, мотивация к учебе – все это изменилось.

Хотелось бы также поговорить о том, как изменился уровень подготовки абитуриентов, затронуть тему активизации сотрудничества университетов и школ. Мы видим, что все больший вклад в подготовку сильных абитуриентов вносят сами университеты, развивающие среднее образование в своих структурах и в школах-партнерах. Конечно, хотелось бы понять, насколько сама молодежь влияет на университет, какие изменения в образовании востребованы молодежью, и готовы ли университеты меняться.

Приятно, что на нашей секции присутствуют представители компаний-работодателей. Я надеюсь, они поделятся своим мнением о том, какие драйверы успешности выпускников на рынке труда сейчас могут быть наиболее актуальны. Будут и другие темы, но, так или иначе, в фокусе молодежь.

Пару слов о регламенте нашей секции. В основном она будет состоять из выступлений спикеров и презентаций. Большая просьба к спикерам придерживаться регламента 8 минут. Просим зал задавать вопросы спикерам после того, как выступят все.

Первым к выступлению я хотел бы пригласить Дмитрия Алексеевича Забегайлова, директора по персоналу компании «СИБИНТЕК». Насколько я понимаю, в своем выступлении Дмитрий Алексеевич затронет тему подготовки кадров для цифровой экономики. Пожалуйста, вам слово.

Забегайлов Дмитрий Алексеевич, директор по персоналу ИК «СИБИНТЕК»: Спасибо. Коллеги, как первый выступающий в первой секции хочу сказать, что очень горд и рад присутствию в этой аудитории. Для меня это второй форум из семи, которые были. Я вижу, что за те годы, что я в этой профессии, за те годы, что я слежу за теми тенденциями, которые происходят в подготовке кадров и в их трудоустройстве, произошли довольно серьезные изменения. На этом я коротко остановлюсь.

Для начала – что такое «СИБИНТЕК»? «СИБИНТЕК» – это IT-интегратор компании «Роснефть», то есть организация, которая отвечает за информационные системы,  их внедрение и поддержку, за производственную автоматизацию, за связь, за инфраструктуру связи и телекоммуникаций и за метрологию. «Роснефть» не единственный наш заказчик, мы также работаем с госструктурами и с коммерческими банками, но, безусловно, основной заказчик.

Как компания-лидер «Роснефть» поставила перед нами задачу – сосредоточить свои усилия на некой эскалации цифровизации, то есть задачи, которые поставлены руководством страны, в первую очередь перед крупным бизнесом. «СИБИНТЕК» эти задачи пытается решать в первую очередь поиском и подготовкой качественных кадров.

Коллеги в первой части нашего форума представили наш совместный проект «Кадры для цифровой экономики». Почему мы вошли в этот проект? Я уже говорил, что я довольно давно в этой деятельности. Так вот, еще лет 10-15 назад на похожих форумах обычно дискуссия шла подобным образом: работодатель говорил, что вузы готовят не пойми кого, вузы говорили, что школы дают не пойми кого. Сейчас я вижу, что тенденция совершенно другая: вузы пошли в школы, работодатель пошел в вузы. Но мы решили пойти сквозным путем – мы пойдем еще и в школы.

Какова наша цель? Мы хотим заинтересовать детей, подростков нашей специальностью – информационными технологиями, хотим использовать в наших проектах для цифровизации экономики их творческий потенциал, их незашоренность, их готовность к новому. Поэтому мы попросили самое уважаемое рейтинговое агентство в этой области – компанию RAEX – составить рейтинг вузов, готовящих спецов в сфере IT, и школ, которые готовят для этих вузов выпускников.

Я думаю, мы не будем идти по пути простого спонсорства, закупки техники и прочих традиционных форм взаимодействия вузов и работодателя. Мы хотим сделать так, чтобы не только бренд «СИБИНТЕК», но и в целом бренд российского IT в голове школьника, студента был наиболее привлекательным. Для того чтобы мы переломили существовавшую еще недавно почти фатальную тенденцию утечки мозгов на Запад, на Восток, на Юг. Для того чтобы наши выпускники работали у нас.

Причем ректор МФТИ Николай Николаевич говорил, что выпускники лицеев и школ, которые курирует этот вуз, могут поступать в другие вузы к конкурентам, и сказал, что он этого не боится. Так вот, мы тоже не боимся, что те ребята, которые попадут под нашу программу, по окончании вуза пойдут к нашим конкурентам. Почему мы этого не боимся? Потому что если они пойдут к нашему внутрироссийскому конкуренту и там останутся, значит, там есть куда расти, есть на кого равняться в нашей кадровой и социальной политике.

Если они, посмотрев другую компанию, и зная нашу корпоративную культуру, вернутся к нам, они уже от нас никуда не уйдут. Поэтому мы не хотим получить формальный эффект от того, что вложили какие-то средства в программу и получили какое-то количество специалистов. Нет, мы пытаемся, возможно, немного самонадеянно, но пытаемся через самую динамичную область – через IT - всколыхнуть мировоззрение наших детей, чтобы они выбирали работу у нас в стране, чтобы они выбирали самую передовую сферу, в которой, мне кажется, мы должны быть конкурентоспособны, у нас есть для этого все шансы.

Еще раз о внутренней конкуренции с другими компаниями. У нас в IT есть такая тенденция, вероятно, можно говорить, что была. Крупная компания запускает крупный проект в сфере IT, и проектные команды, как кочевники в доисторические времена, начинают перемещаться из «Роснефти» в «Сбербанк», из «Сбербанка» в «Норникель», тем самым перегревая рынок труда, вызывая завышенные ожидания некоторых специалистов, зарплатные – в первую очередь.

Закон кадрового дела говорит о том, что какую бы высокую зарплату вам не предложили по вашей профессии, специальности, где-то рядом есть человек, который получает больше по этой специальности. То же самое и о нижнем барьере: какую бы вам маленькую зарплату ни предложили по вашей специальности, где-то есть человек, который это сделает за меньшие деньги. Поэтому мы будем стремиться создать интересную, наукоемкую, длительного развития среду для выпускников вузов и школ. Думаю, что нас поддержат другие работодатели. Считаю, что мы придем к успеху. По крайней мере, мы очень на это надеемся, вкладывая деньги в эту программу.

Модератор Ходырев А. А.: Дмитрий Алексеевич, можете уточнить? Какая аудитория является приоритетом для «СИБИНТЕК»? Это студенты или все-таки старшеклассники?

Забегайлов Д.А.: Обе аудитории для нас по-своему важны. Школьники в целом, даже, может быть, средняя школа, не только старшие – это, во-первых, ребята, которые увлекаются IT, у них часто и родители айтишники, и часто неплохие айтишники. Поэтому, если он узнает о «СИБИНТЕК» в школе, возможно, мы увидим в ближайшее время его родителей у нас на пороге. Такой меркантильный момент.

Что же касается вузов, не секрет, что до недавнего времени крупные компании не рассматривали выпускников вузов как потенциальных работников. Считалось, что если у человека опыт меньше трех лет, то он неинтересен для крупной компании. В итоге, реализуя эту политику, мы получали людей, которые готовы работать по правилам, но не всегда готовы к творчеству.

Мы думаем, что участие студентов в наших производственных программах, в наших проектах позволит совместить эти два фактора, и мы к выпуску из вуза будем получать человека с опытом, достаточным для работы у нас, и с достаточным уровнем творческого мышления. Поэтому я не могу разделить, что для нас важнее – школы или вузы. Для нас, видимо, интересно переломить само отношение к подготовке кадров и, в частности, к подготовке в сфере IT.

Модератор Ходырев А. А.: А можно понять, насколько сейчас молодежь мотивирована к учебе, к совершенствованию? Какая-то динамика прослеживается?

Забегайлов Д. А.: Да. Могу сказать, что для молодежи, которая приходит к нам на работу, одним из значимых факторов выбора нас, как работодателей, является наличие у нас большого количества программ по развитию их как профессиональных, так и личностных качеств. На пленарной секции об этом говорили. Сейчас молодежь тянется за знаниями, а не за формальными вещами, за «корочками».

Наличие высшего образования, наверное, является конкурентным преимуществом на этапе первого знакомства. Понятно, что кадровики смотрят, хороший это вуз или нет. Это позволяет, по меньшей мере, предположить, что кандидат имеет определенный уровень развития, раз он в такой вуз поступил и его окончил. А потом уже вступает в силу то, что человек приобрел, развиваясь дальше. Поэтому, наверно, для современных выпускников и молодых работников гораздо большей ценностью, чем раньше, является непрерывное образование уже у работодателя.

Модератор Ходырев А. А.: Благодарю вас за выступление. Теперь хотелось бы пригласить для выступления представителя Российского нового университета. Игорь Владимирович Дарда.

Дарда Игорь Владимирович, Проректор по учебной работе Российского нового университета: Добрый день, уважаемые коллеги. Я хотел бы продолжить тему, которая была поднята на пленарном заседании, и сейчас с нее начал обсуждение наш уважаемый представитель работодателя. Что же нам предстоит? Куда мы движемся? С какими студентами мы работаем? Чего мы от них ожидаем, и чего они ожидают от нас?

Куда развиваются университеты? Сегодня это тот вопрос, та проблема, которая волнует всех. Ректоры ведущих университетов, выступления которых мы слышали сегодня, однозначно определили этот тренд. Это цифровизация. Это не только наука, это не только образование, но еще и выполнение социальных задач. Только решая такую тройственную, триединую задачу, мы можем подготовить высококлассного специалиста, востребованного сегодня на рынке труда.

Какое образование хотят получить наши студенты – фундаментальное, либо прикладное? Буквально вчера очень многие присутствующие в этом зале, присутствовали на подведении итогов рейтинга Интерфакс. Там, в частности, прозвучал ответ на такой вопрос. По результатам опроса студентов большинство из них выбирают крен в сторону фундаментализации образования. Это не означает, что мы не хотим и не должны готовить специалистов, востребованных экономикой.

Так получается, что мне периодически приходится участвовать в процедурах общественно-профессиональной аккредитации, работать с представителями работодателей. Честно говоря, я ни разу ни от одного работодателя не слышал мнение, которое бы сводилась к тому, что он полностью удовлетворен выпускником. Мнения очень разные. Кто-то говорит: «Мне нужно еще 3-4 месяца, чтобы подготовить и довести выпускника вуза до моих требований». Кто-то более категоричен, говорит: «Нет, годика два-три». Тут же начинаешь вспоминать Аркадия Райкина, который говорил: «Забудьте, чему вас учили в институте, как кошмарный сон, все начинаем учить сначала».

Тем не менее хочется сказать, что на сегодняшний день ситуация, конечно же, не такая. Большинство вузов готовят специалистов, которые, в значительной степени, соответствуют потребностям рынка труда.

Вопрос, который уже дискутировался сегодня – насколько необходимо, востребовано онлайн-образование, дистанционное обучение? Тот самый проект, о котором тоже сегодня уже говорилось – современная цифровая образовательная среда, представляет собой 38 образовательных платформ, на которых сосредоточено больше 1000 различных учебных курсов, разработанных 125 вузами. Хорошо это или плохо? Конечно же, хорошо. Идет расширение спектра реализуемых направлений, идет расширение спектра курсов, которые представлены на этих платформах.

Что плохо? Плохо, наверное, то, что в силу перехода на компетентностную модель подготовки выпускника у нас с вами в учебном плане за каждой дисциплиной закреплены определенные компетенции. Причем с очень высокой степенью вероятности могу сказать, что в учебных планах разных вузов за одной и той же дисциплиной закреплены разные компетенции. Соответственно, нельзя гарантировать, что, выбрав и изучив курс, разработанный другим вузом, наш студент полностью освоит те компетенции, которые закреплены нашим учебным планом. К сожалению, этого нельзя сказать.

Мы, наверное, можем говорить о том, что есть блок общепрофессиональных дисциплин (скажу по-старому) – история, философия, социология, математика, где с очень высокой степенью вероятности можно эти компетенции унифицировать. Что касается специальных предметов, то это вопрос весьма проблематичный. Более того, значительна вариативность этих предметов в разных вузах. А у ведущих вузов это вообще уникальные курсы, которых нет больше нигде. Сложно сказать.

Если обратиться к среде, которая знает все (я имею в виду интернет) и ввести поисковый запрос – что же у нас с перспективами развития онлайн-образования, мы можем получить следующую информацию. На сегодняшний день в мире с использованием различных технологий образования обучается порядка 3% всех обучающихся, и перспективы роста прогнозируется порядка 20% ежегодно. Я точно знаю, что в ведущих университетах, наверное, эта тенденция и существует, и сохраняется. Но что касается всех остальных, это вопрос тоже достаточно спорный.

Какая технология должна быть? Сегодня кто-то из коллег-ректоров говорил, что не стоит сбрасывать со счетов, наряду с образованием, очень важную воспитательную функцию. Конечно же, в полном объеме онлайн-обучение или дистанционное обучение вряд ли, с нашей точки зрения, может быть использовано для наших условий.

Какие абитуриенты нужны вузам? Означает ли это, что абитуриенты, которые приходят к нам с высокими баллами ЕГЭ, будут хорошими специалистами? С моей точки зрения, однозначно – нет.

Вы все, наверное, помните дебаты, обсуждения, которые были в обществе, когда Министерство только-только начинало вводить так называемый мониторинг эффективности, где в числе основных показателей первым показателем являлся средний балл ЕГЭ поступивших на очную форму обучения. Относительно критериев оценки и самого ЕГЭ тоже уже идет крен немного в другую сторону.

Я понимаю, что пример, который сейчас приведу, скорее, исключение, чем правило. Сергей Павлович Королев в школе был круглым троечником, Эйнштейн, по-моему, даже не окончил школу, и только со второй попытки поступил в техническую школу.

Поэтому балл ЕГЭ, как бы нам ни хотелось, является косвенным показателем качества подготовки. Он иллюстрирует качество того (извините за сленг) материала, подготовки абитуриентов, которые приходят к нам в вуз. А вот, что дальше будет – в значительной степени зависит от мотивации студента: как он хочет, и как он будет обучаться.

Необходимость высшего образования. Если верить данным Росстата, то в целом, в разрезе экономики Российской Федерации за 2017 год количество работающих, имеющих высшее образование, составляло порядка 34%, порядка 44% - это были лица, имеющие среднее профессиональное образование. Остальные: по-старому – начальное профессиональное, рабочие профессии, либо не имели образование. Но тренд развития высшего образования в мире сохраняется и постоянно усиливается.

Все мы ездим в метро. Практически никто уже не читает книги (крайне редко), никто не смотрит в глаза или в окно. Все находятся в гаджетах. Поэтому роль интернета в современном мире и в обучении переоценить сложно. Начнем с того  же самого онлайн, офлайн образования, о котором мы уже говорили. Плюс те курсы, которые размещены в электронной информационно-образовательной среде вузов. Плюс другие вспомогательные материалы. Без интернета образования быть не может. Поэтому это та реальность, с которой мы с вами должны, совершенно точно, смириться, принять ее и найти свое место в этом.

Дипломы каких вузов интересны и студентам, и работодателям? Смотрят ли они на рейтинги? Могу сказать по опыту нашего вуза: однозначно – да. Когда мы общаемся с нашими абитуриентами на Дне открытых дверей, естественно, анкетируем и спрашиваем: «Откуда вы о нас узнали? Что вы бы хотели узнать и на какие вопросы получить ответы?». Очень многие говорят: «Мы прочитали о том, что вы вошли в тот или иной рейтинг. Расскажите, пожалуйста, что это такое. А что это нам даст? Что это дает вам?». Поэтому наши студенты и наши потенциальные абитуриенты очень четко отслеживают этот тренд развития. Я должен сказать, что и рейтинг, который сегодня опубликован, имеет очень большое значение для имиджа вуза.

Сегодня уже говорили о том, что образование у нас, конечно же, давным-давно перестало быть образованием на всю жизнь, оно стало образованием через всю жизнь. Начинается оно даже, наверное, не со школы, как здесь указано, а с детского сада, и проходит непрерывно через всю жизнь. Мы говорим не только о профессиональном образовании, но и о дополнительном образовании. Настолько сегодня интенсивна наша жизнь, так быстро все меняется, что мы должны, безусловно, отслеживать и этот тренд.

Посмотрите на этот график. Это страны рождения и проживания Нобелевских лауреатов. Мы видим, что верхняя часть представляет собой нагромождение линий, то есть настолько велик миграционный, в хорошем смысле этого слова, процесс, когда люди рождаются в одной стране, но переезжают учиться и работать в другую, достигают в этом больших успехов.

В завершение я хотел бы показать последний слайд. Здесь чем крупнее шрифт, которым обозначен рейтинг, тем он популярнее, тем известнее. Я хотел бы поблагодарить организаторов рейтинга, на подведении итогов которого мы сегодня присутствуем, и пожелать того, чтобы вот в топе тоже очень крупными буквами появился рейтинг RAEX.

Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Спасибо большое, Игорь Владимирович. Действительно, национальные рейтинги сейчас приобретают большее значение. Вальдемар Сивински даже написал статью, которую назвал не иначе как «Ренессанс национальных рэнкингов». Это становится важно. То, что вы нас упоминаете, это, конечно, лестно. Но то, что вы входите в топ-100 – это ваша заслуга, а не наша.

Дарда И.В.: Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Спасибо. Хотел бы пригласить к выступлению Сергея Сергеевича Граськина, директора Бауманской инженерной школы № 1580. Это своего рода историческое событие, поскольку первый раз на нашем мероприятии выступает директор школы, причем школы, которая занимает ведущие позиции в наших рейтингах, в частности в рейтинге по IT-направлениям. Пожалуйста, вам слово.

Граськин Сергей Сергеевич, директор Бауманской инженерной школы № 1580: Коллеги, добрый день. Действительно, я, наверное, принадлежу к категории тех коллег, специалистов, которые пришли в школу как раз из вуза. Кроме того, что я являюсь директором Бауманской инженерной школы, я еще и заведую кафедрой основ математики и информатики своего любимого Бауманского университета. Понятно, что первые 20 лет своей жизни профессионально я занимался подготовкой инженерных кадров, а вторые 20 лет я занимаюсь тоже подготовкой инженерных кадров, но уже, как здесь говорили, со школьной скамьи. Это небольшое вступление.

Я полностью согласен с большинством тезисов, которые здесь уже высказали мои коллеги, и не буду на них останавливаться. Действительно, нынче мир меняется, и подходить со старыми мерками к нынешнему школьнику, к нынешнему студенту и к профессионалу, конечно, уже нельзя. Это понимают работодатели, это понимают вузы, это понимают и педагоги, которые работают в школах.

В связи с этим мы понимаем, что на сегодня учитель в школе уже перестал быть той фигурой, которая является истиной в последней инстанции. Понятно, что ребенок учится, используя все средства коммуникации. Меня не то, что больно кольнуло, когда мы говорили о среднем балле ЕГЭ, он на самом деле мало о чем говорит. Это действительно так. Скорее всего, наша основная задача – научить учиться с тем, чтобы школьник, выйдя из стен школы, чувствовал именно мотивацию к познанию, мотивацию к продолжению образования, к продолжению непрерывного образования.

Поэтому, говоря об истории, я полностью согласен, как вузовский преподаватель, как профессор. Мы всегда критикуем друг друга. Почему критикуем? Вы знаете, у всех есть дети, и когда школьник переходит из начальной школы в среднюю, о чем говорят? Что в начальной школе плохо учат. В старшую школу приходит – там вообще говорят, что не так учат. А когда в вуз приходит, то оценки примерно такие же: непонятно, чему и как учат.

Алевтина Анатольевна сказала, что хорошо – еще вуз лекции читает по предметам школьной программы. В Бауманке тоже есть такое. Но это, наверное, не есть хорошо. Это от нашей безысходности, от неподготовленности школьников к продолжению образования в вузе.

Тогда возникла очень простая хорошая идея. Вузовскому преподавателю говорят: «Хорошо, если вы знаете, как учить школьника, пожалуйста, берите себе школу, организовывайте и учите школьников так, как вы считаете необходимым». Вот так и образовалась наша Бауманская инженерная школа, уже 30 лет назад.  Главное – эта система работает, и работает достаточно эффективно. У нас школьников обучают вузовские преподаватели, которых по количественному составу примерно две третьих от всего педагогического коллектива.

На чем я сейчас хотел бы остановиться? Все-таки на той основной матрице, о который мы сегодня говорим. Действительно, у нас с вами школьник, ребенок один, и мы пытаемся в этого ребенка впихнуть (извините за это слово) все возможное и невозможное. Видите, там система координат, первая. Я бы начинал с того, что необходима целенаправленная профнавигация школьников (сегодня она есть, особенно в московских школах).

Понятно, что сегодня недостаточно знаний, умений вчерашнего школьника. Необходима мотивация, о которой здесь правильно говорили. Приходит школьник, у которого средний балл ЕГЭ почти 90, а успешным студентом не становится, более того, не становится успешным профессионалом. Почему? Да потому, что отсутствует мотивация. Ему все равно – пойти на IT-направление или пойти на другое направление. У него нет мотивации.

Поэтому, конечно, как правильно сказал сегодня кто-то из моих коллег, ректоров здесь, нужно начинать не с 10-11 классов, а с 7-8 классов – именно там, где в подростковом возрасте начинается мотивация, которая, может быть, идет от родителей, может быть, еще от кого-то. Но, действительно, интерес к познанию мира начинает проявляться.

Возникает второй вопрос. Кстати, существуют разные концепции. В частности, вы знаете хорошо зарекомендовавшее себя движение – молодые профессионалы WorldSkills. Организаторы этого соревнования говорят: 10-11 класс вообще не нужен, это передержка, давайте закончим школу в девятом классе, и дальше учим в колледжах. А уже после колледжей тот, кто успешно заканчивает, пусть продолжает образование в вузе. Здесь проблема с бакалавриатом – сколько лет учиться? Это уже дискуссия более широкого плана. Профнавигация нужна. Но теперь возникает вопрос – в каком объеме?

Второй момент. Представители вузов не дадут мне соврать и скажут: «Профнавигация – хорошо, но тот абитуриент, который к нам пришел, должен быть способен к восприятию программы». Особенно я говорю об инженерной подготовке, не беру гуманитариев. Значит, в области математики, физики, информатики. Вторая составляющая – это обязательное профильное изучение предметов соответствующей направленности.

Я приведу наш учебный план – детализация. У нас в старшей школе одних уроков математики в неделю десять. Уроков физики, если это физмат-направление, десять, если IT-направление, то тоже десять. Если IT, там другие предметы, например, химия. Нельзя подготовить инженера и выпускника по профилю, узкой направленности, он, тем не менее, должен иметь углубленные знания. Сегодня без старшей профильной школы бороться за места в Физтехе, МИФИ, в Бауманке или в иных инженерных вузах, особенно тех, которые сегодня были в топе, мне кажется, практически бесполезно.

Третья составляющая – это уверенные знания по всем предметам. Вы понимаете, принимаются решения о том, что иностранный язык на сегодня необходим (это уже не вызывает дискуссий) – он средство коммуникации. Вряд ли сегодня будущий инженер способен интегрироваться не только в российскую, а и в мировую экономику. Это первый момент. Но все хотят, чтобы ребенок и географию знал, без истории, обществознания никуда. Это правильно. Я не говорю о родном языке, это тоже понятно. Нам нужно, говоря техническим языком, найти оптимизацию и сделать так, чтобы эта матрица действительно существовала для того, чтобы ребенок был мотивированным и успешным.

Я хотел задать вопрос. Необходимо менять систему приема в высшие учебные заведения. Почему я это говорю? Сейчас есть портфолио. Это замечательно. Но портфолио – всего 10 баллов при поступлении в вуз. Это явно недостаточно. Если ребенок профильно, целенаправленно занимается профнавигацией, если у него есть российские достижения того же уровня на WorldSkills, он должен, естественно, иметь более весомые основания для того, чтобы эти его результаты профессиональной подготовки были оценены в вузе.

Хотя я еще раз повторюсь, я прекрасно понимаю, что есть вузовские олимпиады, где не академические соревнования, а научно-образовательные соревнования. Это «Старт в медицину», «Шаг в будущее», есть и другие соревнования, в которых будущие абитуриенты выполняют те или иные проекты.

Конечно, мы существуем не в безвоздушном пространстве. Город помогает во многом, открывая те новые проекты, о которых сегодня уже упоминали. Это инженерные классы, медицинские классы, IT-классы (стартует новый проект в этом году). Но еще более важно то, что есть целый ряд проектов, которые позволяют по-новому взглянуть на математическое образование.

Нынче мы повернулись к тому, чтобы закладывать основы хорошего матобразования на уровне, начиная с седьмого класса. Мне понравилось высказывание одного ректора, который сказал так: «Если ребенок закончил физмат-школу, то всему остальному он научится». Я сам как математик с этим полностью согласен.

Конечно, когда мы говорим о реализации этих проектов, мы должны понимать, что есть три составляющие, без которых мы не можем их реализовать. Это образовательные стандарты и технологии, которые сегодня существуют. Это необходимая материально-техническая база. Это кадровый потенциал, о котором мы сегодня уже говорили, Николай Николаевич поднимал этот вопрос. Слабая подготовка учителей-предметников, в частности, физиков, учителей информатики. Над этим мы работаем и понимаем – действительно, нам нужно привлекать нынешних студентов. Иногда студент, придя в школу, знает гораздо больше, нежели более опытный преподаватель.

Здесь присутствуют представители регионов. Иногда говорят, что Москва – это несколько иной регион, там иное финансирование. Уважаемые коллеги, я в последнее время достаточно много ездил с командировками по регионам. Я только что вернулся из Магнитогорска. Дело не в том, сколько выделяется средств, дело в том, как используются эти средства.

Я вам приведу одну цифру, она правдивая, не лукавая. В московской школе из нормативного финансирования на ребенка (оно составляет с учетом всех грантов и прочего порядка 180 тысяч в год) больше половины – около 60% – это зарплата того человека, который работает с ребенком. Как правило, это зарплата учителя, стоящего у доски или стоящего в аудитории.

Мы анализировали ситуацию в регионе. В регионе, например, нормативы финансирования на ребенка порядка 80-90 тысяч. Но там на учителя, стоящего у доски, приходится, в лучшем случае, треть, а как правило, всего лишь 25%. Возникает вопрос. А где остальные средства? А остальные средства – мы содержим большие административные аппараты и т.п. Это тоже очень важно, поскольку, еще раз повторюсь, основной человек, который делает нашу победу – конечно, педагог, учитель.

Закончу я тем, что успеха мы можем добиться лишь тогда, и только тогда, когда мы создадим совместно с вузами единое образовательное пространство и протянем эту ниточку до работодателя. На сегодня наша школа заключила договор уже с десятью предприятиями, и наши выпускники по целевому набору (ежегодно примерно 40-50 человек) поступают именно по заявкам тех предприятий, организаций, с которыми мы совместно работаем.

Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Спасибо большое, Сергей Сергеевич, замечательное выступление. Возможно, что-то возьмут на карандаш коллеги. Теперь хотелось бы пригласить для выступления Евгению Исаевну Михайлову, Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова. Прошу помнить о регламенте – 8 минут. Пожалуйста.

Михайлова Евгения Исаевна, и. о. ректора Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова: Спасибо. Я вижу, что в зале очень много молодых людей. Наверняка вы практически не помните те времена, когда, например, мне министры образования говорили: «Компьютер никогда не заменит учителя». Я помню, очень многие наши академики, ученые говорили, что три революции – квантовая, компьютерная и биомолекулярная – прошли мимо России. Слава богу, сегодня у нас, конечно же, есть потенциал, который, наверно, устремлен в то, что мы с вами называем очень простым словом – развитие.

Но я сегодня не буду говорить ни о цифровизации, ни о каких-то других моментах. Единственное, я бы хотела сегодня сказать о том, что нас немного отличает. Я во время перерыва вспоминала: я не сильно возмущаюсь, но буквально вчера было совещание у Екатерины Геннадьевны Бабелюк, она проректор Санкт-Петербургского университета. То, что у нас страна начинается с Дальнего Востока, наверно, известно всем. Но при этом тебе говорят: «Что вы так беспокоитесь, Евгения Исаевна? Мы вам вечером деньги отправим». Два часа дня в Москве – это восемь вечера в Якутске. Ни один банк, к сожалению, уже не работает. Но по моей просьбе банки еще до десяти вечера ждут, когда, допустим, очередные субвенции попадут на счет университета. Я имею в виду – по государственному заданию.

Еще я вспоминала об одном начальнике отдела Министерства образования, который сегодня работает в Минэкономики Российской Федерации. Он говорил: «Я, конечно, понимаю, Евгения Исаевна, что Якутск находится за Казанью». Вот это – за Казанью. Я говорю: «Конечно, вы говорите правильно, но вот это «за» – для вас сколько? 10 километров или 10 тысяч километров?». Когда я узнала, что это, к сожалению, выпускник очень известного университета – ВШЭ, я, естественно, говорю: «Ярославу Ивановичу я передам, что с географией в университете не очень-то хорошо».

Когда наши выпускники становятся работниками, сотрудниками «Роснефти», наверное, тоже возникают разного рода вопросы. Это все, можно сказать, частности, но, в то же время, все зависит от того, какая у человека внутренняя мотивация для того, чтобы учиться. Поэтому я сегодня хочу предложить вашему вниманию небольшое сообщение только по одной тематике. Это то, что касается личности наших выпускников. Хочу сделать два предложения. Хотелось бы, чтобы сегодня экспертное сообщество их поддержало, а мы эту работу будем проводить и дальше.

Наверняка, у каждого университета есть миссия. Мы по истечении этих десяти лет приходим к мысли, что для человека, который работает или учится в университете, миссия – вопрос гораздо главнее и важнее, чем, например, цели, которые стоят перед университетом по той или иной программе. Поэтому мы, несколько раз редактируя нашу миссию, представили ее в таком окончательном виде: это, прежде всего, подготовка конкурентоспособных личностей с высоким уровнем интеллекта и моральная ответственность. А все остальное, внизу – это то, что продиктовано программой для решения геополитических задач Российской Федерации на Дальнем Востоке. Это привлечение молодых людей.

Программа наша была принята в 2010 году, мне удалось подписать ее у Владимира Владимировича Путина, ровно в день рождения, 7 октября 2010 года. Тогда программа была более конкретной, там было 98 проектов, они все реализованы. Сегодня говорили, что федеральные университеты якобы больше финансируются. Ничуть. У нас нормативы гораздо меньше, чем у Финансового университета при Правительстве, например.

Вот программа развития. Она, прежде всего, разработана и основана на управлении энергией университета. Энергия каждого сотрудника и каждого студента. Практически пять видов источника энергии, о которых, конечно же, знает практически каждый, кто работает в университете или в научном институте.

Мы решили отказаться от такой одержимости: 24 часа в сутки, и ни одного воскресенья. Решили, что это не главное, а главное – это энергия, как главный ресурс для студента, для преподавателя, сотрудника и, конечно же, ректора. Мы понимаем, что движущей силой эффективности университета самого высокого уровня является, конечно же, энергия каждого, кто работает и учится. Есть такие принципиальные ценности, над которыми, конечно же, мы все вместе работали, и сегодня даже можно сказать – это уже для кого-то как молитва, может быть, для кого-то – закон, а для кого-то – правила жизни. Очень помогает – по крайней мере, объединяться.

Затем мы продумали очень хорошую идею, идею федерального университета – формирование университетского пространства, наполненного добротой, уважением и позитивными эмоциями. У нас практически никто не раздражается. Все, кто у нас бывает, удивляются – как все улыбаются, все здороваются и, конечно же, показывают участие: «Куда проходите? К кому пришли?» и так далее.

Когда мы взяли пять вызовов, семь направлений деятельности университетов, конечно же, у нас было очень много споров по поводу механизмов, ресурсов и того потенциала, который мы сегодня имеем. Я хотела бы, чтобы вы увидели функцию профессора. Здесь обозначено – профессор СВФУ, но после проведения Межрегионального форума, в мае этого года (заседание Всероссийского профессорского форума на базе нашего университета), особенно после выступлений зарубежных профессоров, я вместе с коллегами прихожу к выводу, что сегодня в отечественной практике понятия «достоинство профессора», «честь», «уважение» размыты разными моментами. Но я думаю, что вы их лучше меня понимаете.

Так вот, сегодня мы бы очень хотели, чтобы профессор в первую очередь стремился к тому, что он тоже параллельно должен обучаться, то есть развивать способности и у студента, и у преподавателя, и у профессора. От идеи – к новым традициям, от управленческих решений – к консолидации энергии.

Здесь я хотела показать, что СВФУ мы расшифровываем не только как Северо-Восточный федеральный университет, а для каждого это Слава и Величие. Каждый студент, каждый преподаватель – это слава и величие федерального университета.

У нас очень много общественных советов, общественных организаций, и практически каждый второй преподаватель сегодня управляет тем или иным направлениям университета. Достичь цели здесь помогают эти советы. Есть традиционные, а есть, например, совет наставников. Мы ни одного преподавателя, который достиг определенного возраста, просто так не отправляем на пенсию. Я думаю, ввести пожизненное звание профессора в скором времени нам позволит наш эндаумент-фонд (у нас их теперь стало три) и коллегия профессоров Северо-Восточного федерального университета.

Все, что касается студентов – это сегодня тоже общественные организации, которые работают во благо. Очень бы хотелось, чтобы кодекс корпоративной культуры, клятва первокурсников или вот такой проект, как выпускник, выезжающий работать в село, тоже имели поддержку на федеральном уровне.

Для того чтобы вместе работать, конечно же, мы продумали различные позитивные ритуалы (можно их так назвать). Каждый год у нас как-то обозначается. Например, этот год – год цифры: цифра, баланс дает нам шанс.

Очень рада, что мы заняли 34 место в рейтинге. Я имею в виду – по информационной конкурентоспособности. Огромное вам спасибо!

Хочу сказать о том, что форум, который мы недавно проводили, принял такое решение: профессор должен взращивать в себе и предвидение, и мечту, чтобы работать со студентами, и стремление, преданность науке и, конечно же, самопожертвование. Что касается поддержки и достоинства…

Реплика: Евгения Исаевна, а можно одну реплику? Вы не можете передать приветы в село Октемцы Хангаласского улуса, Октемский лицей. Так что мы знаем, где находится село Октемцы, что это не только за Казанью. Спасибо.

Михайлова Е. И.: Обязательно передам, спасибо большое.

Практически все мы сегодня трудимся, чтобы наши студенты имели хорошую работу. В прошлом году нам удалось продвинуть и принять на заседании регионального парламента такой закон. Я сейчас уже работаю с нашими депутатами. Недавно у нас прошел Лесной форум, и мы получили поддержку. Когда к нам приезжали ректоры всех федеральных вузов, в прошлом году, и все ректоры строительных вузов, у нас было заседание. Вот такой закон, который помог бы молодым специалистам получить работу без таких условий (стаж не менее пяти лет и так далее).

А главный здесь механизм таков, раз есть доля государства. Таких предприятий очень много. «Роснефть», например, «Газпром», практически все пишут – 5 лет. А куда должен деваться в течение пяти лет наш выпускник? Мы приняли закон о том, что управлять государством, управлять имуществом и, конечно же, при этом ставить вопросы кадровой политики – наверняка это достойно каждого руководителя, где бы он ни работал. Поэтому я думаю, что если будет такая поддержка, то у нас в стране появится хороший закон, который будет работать на трудоустройство молодых специалистов, наших выпускников.

Спасибо за внимание.

Модератор Ходырев А. А.: Спасибо большое, Евгения Исаевна. Спасибо, что была затронута тема положительных эмоций, а то все привыкли говорить о проблемах. Можно вам позавидовать, что вас даже банки слушаются, это дорогого стоит. А теперь мы из Якутска плавно перемещаемся в Соединенные Штаты. Профессор американского университета Михаил Георгиевич Мягков расскажет об очень интересном опыте. Пожалуйста.

Мягков Михаил Георгиевич, профессор университета штата Орегон, США, и Директор Консорциума Университетов по Анализу Больших Данных (opendata.university): Я хотел себя представить так: человек российский, руководитель Консорциума университетов по открытому анализу больших данных, о которых я сейчас скажу несколько слов.

Но в первую очередь мне хотелось бы сказать следующее. Сегодня очень много говорилось о рейтингах. Нужно понимать, что те рейтинги, которые сегодня упоминались, достаточно молодые. Ведущим международным рейтингам максимум лет 20. Появились они потому, что появились данные, которые можно было анализировать. Естественно, в первую очередь это данные, которые связаны с публикационной активностью и цитированием – в основном, естественно, в американских и западных журналах.

Поэтому мы до сих пор измеряем российские университеты, в частности, Северо-Восточный федеральный университет, по тем критериям, который были сформированы не потому, что они отражают важность, успешность, влияние университета на общество, степень выполнения университетом своей миссии, а потому что 20 лет назад появились данные. Компании, которые эти данные собирали, ловко их продали, и появились такие рейтинги, в которые мы теперь вынуждены встраиваться. Те, кто работает с университетами, которые участвуют, например, в программе «5-100», очень хорошо знают и понимают, о чем я говорю.

Несколько лет назад возник новый массив данных, который, на самом деле, несет в себе, с нашей точки зрения, колоссальную информацию о том, насколько университеты успешны, насколько они хорошо развиваются, насколько они влияют на общество. А это данные о людях. Здесь много говорилось о том, что университет – это в первую очередь люди: студенты, абитуриенты, выпускники. Как сказала Евгения Исаевна, позитивный настрой, позитивное отношение выпускников и студентов – это одна из важных составных частей миссии университета.

Поэтому несколько лет назад по инициативе Томского государственного университета, при активном сотрудничестве Северо-Восточного федерального университета, Арктического (сейчас к нам присоединились Московский государственный университет, Высшая школа экономики) был создан Консорциум университетов, в котором абсолютно открыто ученые сотрудничают между собой, с нашими индустриальными партнерами, где мы собираем данные социальных сетей, социальных медиа.

Затем, уже на основании этих данных, решается много разных проблем, задач, которые, так или иначе, оказывают влияние на университеты. Как университету набрать лучших абитуриентов?  Как университету организовать, например, связь со своими выпускниками для повышения эффективности фондов целевого капитала? Каким образом адаптировать образовательные траектории?

Презентация очень длинная, у меня, естественно, на нее нет времени. Она будет доступна, я надеюсь, на сайте. Я скажу несколько слов о том, как функционирует данный подход. Приглашаю, естественно, всех желающих к нам присоединяться, участвовать в анализе данных, в решении каких-то ваших прикладных задач, поскольку, опять хочу подчеркнуть, данная инфраструктура, доступ к ней, предоставляется абсолютно бесплатно. Это у нас называется «Университет открытых данных».

Несколько примеров того, с чем мы работаем. Много сегодня говорится о выпускниках. Мы идентифицируем и в реальном времени собираем цифровой след выпускников многих российских вузов. Например, в МГУ примерно 200 тысяч выпускников, которые находятся в нашей базе, и, соответственно, цифровой след их постоянно обновляется. В том же УрФУ их 64 тысячи. В Северо-Восточном федеральном университете – почти 22 тысячи, что довольно значимая цифра.

Мы их «раскладываем в разные корзины» по образовательным направлениям. Как вы видите, в разных университетах соотношение разное, естественно, зависит от направленности университета, но, тем не менее, баланс хорошо представлен.

Мы определяем профессиональные навыки, мы определяем интересы. На основании нейронных сетей, которые мы строим, можем посоветовать студентам индивидуальные планы обучения, можем помочь в профориентации.

Очень интересно посмотреть, чем интересуются выпускники разных вузов. Естественно, развлечения – это те подписки, которые выпускники имеют, они доминируют практически во всех вузах, кроме, кстати, Высшей школы экономики, где все-таки наука и образование являются главными. Но если забыть о развлечениях, то интересны данные о том, что крупные федеральные вузы выпускают в чем-то более сбалансированный по интересам набор выпускников, нежели более специализированные вузы.

Социальные связи выпускников – это тоже очень важный показатель, который, так или иначе, связан с развитием человеческого капитала. С помощью данных, которые у нас есть, мы для каждого вуза и для сочетания вузов можем строить социальные связи, социальные графы, и что самое главное – смотреть на эволюцию этих социальных графов в зависимости от того, сколько лет назад человек закончил университет, то есть какие возникают новые связи, какие связи теряются и так далее.

Это любопытный пример социальных связей в Уральском федеральном университете. А здесь, видите, для МГУ – интересное сравнение. Социальный граф факультета журналистики МГУ – это такое большое облако. А на юридическом факультете видно, что у них есть несколько кластеров, видимо, по определенным юридическим специальностям. Они там между собой дружат, взаимодействуют.

Как я уже упомянул, практически у всех вузов сейчас существует проблема того, каким образом создавать сommunity выпускников для того, чтобы они вкладывали деньги, дарили, делали пожертвования в фонды целевого капитала. Здесь также социальные сети являются замечательным инструментом для создания подобных communities. Сейчас мы как раз над этим работаем.

Сегодня много говорилось о миграции выпускников – каким образом университеты выполняют свою миссию с точки зрения того, в какой мере они готовят кадры для региона, насколько эти кадры потом остаются в регионе, откуда эти кадры в регион приходят. Здесь также, во всяком случае – на уровне информации, мы можем много рассказать.

Кстати, данные активно используются в сотрудничестве с одним из наших ключевых партнеров – «Эксперт РА» – в составлении именно третьей миссии, третьей части рейтинга, которая является, с моей точки зрения, самой главной. Первым двум я бы дал гораздо меньшие веса. Сегодняшнее мероприятие очень показательно. Мы практически все время говорим о людях, мы говорим о качестве образования, мы говорим о качестве выпускников, мы говорим о влиянии университетов на общество. Мы практически не говорим о том, какого типа библиометрию нужно использовать, и какие американские журналы нужно упоминать больше или меньше.

Модератор Ходырев А. А.: О библиометрии уже многое сказано.

Мягков М. Г.: Потому что это не важно. Если университет хороший, в нем хорошие профессора, хорошие преподаватели, то и с библиометрией там все будет в порядке. Они сами разберутся, где им нужно публиковать. А вот каким образом организовать учебный процесс, процесс приема и процесс профориентации вуза для того, чтобы выпускать правильных людей – здесь как раз работы непочатый край.

Интересные данные: в ТГУ, оказывается, уезжают в основном специалисты IT, а вот специалисты педагогических, естественнонаучных, технических дисциплин в гораздо большей пропорции остаются. Видите? Это, кстати, очень важный фактор.

Мы провели анализ того, что происходит с людьми до поступления в вуз и после окончания вуза: кто вернулся домой; кто жил и остался жить в городе или в регионе вуза; кто приехал из другого города и остался жить в этом городе; кто переехал в другой город. Здесь об этом тоже есть хорошие данные. Так как это в рамках проекта по фонду целевого капитала, здесь видны вузы, у которых наиболее крупный фонд целевого капитала, и что происходит с их выпускниками.

Как я уже сказал, наш ключевой индустриальный партнер – это «Эксперт РА». Соответственно, здесь мы работали именно над тем, каким образом определить третью миссию. Это как раз история, где Россия, действительно, впереди планеты всей, поскольку ведущие рейтинговые агентства сейчас учатся у нас. Дмитрий [Гришанков] упомянул сегодня на первом заседании, что U.S. News & World Report, другие партнеры и коллеги учатся у нас – каким образом мерить влияние выпускников на общество.

Когда один из моих коллег придумал, что нужно мерить, например, количество выпускников вузов в Википедии, я поначалу относился к этому скептически. А потом вдруг выяснилось, что это совершенно уникальный индикатор, потому что независимо можно посчитать количество известных выпускников вузов и степень их упоминаемости практически для любого университета мира, без каких-либо особых дополнительных усилий. Выяснилось, что данный индикатор является прекрасным proxy indicator качества вуза в целом. Данные здесь есть. Видите, это просто сравнение данного proxy indicator.

Думаю, я на этом закончу. Если есть вопросы – пишите, мы с удовольствием приглашаем всех к участию в нашем Консорциуме. Данные есть, инфраструктура есть, а проблем и задач, которые можно решать, непочатый край.

Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Спасибо большое, Михаил Георгиевич. Вы нам сообщили очень много интересных данных, которые действительно следует изучить. Особенно тема миграции, мне кажется, достойна пристального изучения, внимания. Спасибо. Теперь хотелось бы пригласить к выступлению еще одного представителя работодателя. Это Московский кредитный банк, Ефремова Алена Анатольевна. Ефремова Алена Андреевна, директор по персоналу Московского кредитного банка: Спасибо. Здравствуйте, коллеги. Я представляю Московский кредитный банк. Пару у слов о банке. Я думаю, что большинство из вас знакомы с Московским кредитным банком. Мы в 2017 году были внесены в список системообразующих банков страны. Сейчас входим в топ-3 крупнейших частных банков страны и в топ-6 банков страны по количеству активов.

Тема моего сегодняшнего выступления – современные тренды на рынке труда в банковской сфере и то, как МКБ работает с молодыми специалистами. Действительно, очень много слов было сказано о том, что рынок меняется, и меняется, наверно, быстрее, чем мы даже успеваем замечать его изменения. Наверно, за последние пять лет на рынке появилось большое количество новых профессий, которых не было раньше. Я думаю, что в ближайшие несколько лет этот тренд будет, безусловно, сохраняться.

Из того, что мы видим именно в банковской сфере, какие у нас ключевые тренды и изменения происходят на текущий момент? Мы видим активный рост кредитования физических лиц и рост малого и среднего бизнеса (МСБ). Мы видим спрос на инвестиционные продукты среди клиентов, поскольку информированность населения о банковских продуктах увеличивается. Мы видим, наверное, активный тренд в том, что многие компании двигаются по направлению автоматизации. Это развитие Big Data, это развитие онлайн-каналов продаж, предиктивной аналитики и так далее. Безусловно, в последнее время очень много происходит адаптаций различных продуктов под клиентов.

Все это, безусловно, говорит нам, что большинство компаний задумываются о том, какие требования они предъявляют как к своим сотрудникам, так и к молодым специалистам, которых компании привлекают на работу.

Когда мы писали в прошлом году и разрабатывали на уровне топ-менеджмента стратегию банка на ближайшие пять лет, мы также определили ключевые компетенции, которые мы хотели бы видеть у наших сотрудников. На базе этих четырех основных компетенций мы разработали и систему обучения, и систему оценки персонала, и прописали профили должностей, которые как раз соответствуют требованиям, которые мы предъявляем в нашей компании.

Если говорить о молодых специалистах, я выделила на слайде как раз так называемые hard skills и soft skills. К hard skills мы отнесли аналитические навыки, технические навыки, понимание и знание предметной области ребят, которые приходят к нам на работу. К soft skills отнесли коммуникативные навыки, умение работать в команде (это одна из наших самых основных компетенций в банке) и лидерство. Наверно, между этими двумя требованиями – умение работать в команде и лидерство – очень тонкая грань: умение балансировать, находить и проявлять необходимый уровень лидерства, при этом умение выстроить комфортные отношения внутри команды.

Дальше – ориентированность на результат, знание тенденций рынка. Что мы подразумеваем под знанием тенденций рынка? На текущий момент в банке сфокусировано три направления бизнеса. Это корпоративный бизнес, розничный бизнес, безусловно, и инвестиционный бизнес. Когда молодые ребята приходят к нам на работу, безусловно, они достаточно хорошо подготовлены с точки зрения технических навыков (в последнее время мы видим этот тренд), но с точки зрения знаний рынка, знаний продуктов, знания трендов – подготовлены хуже. Поэтому здесь, наверное, очень большая зона конкуренции между ребятами. Выбор делается в пользу тех, кто знает тенденции рынка. Безусловно, важно и умение адаптироваться к постоянно меняющимся условиям.

Здесь, поскольку я представляю работодателя, выделила проблемы соискателей на современном рынке труда. Первое. Большинство работодателей хотели бы видеть ребят с определенным опытом работы или с определенным количеством стажировок, пройденных в тех или иных компаниях.

Следующее. Мы видим, что многие ребята не готовы быстро меняться или адаптироваться под требования компании. Здесь требуется, безусловно, время на адаптацию, время на обучение для того, чтобы развить эту компетенцию.

Следующее. Как я уже сказала, недостаточно знаний о рынке. Безусловно, хорошая подготовка со стороны вузов, но необходимо больше знаний о предметной сфере, в которую они идут работать.

Мы отмечаем отсутствие навыков командной работы, то есть это явно компетенция, которую нужно развивать дополнительно.

Многие ребята не готовы приходить на стартовые позиции в фронт-офисные подразделения. Фронт-офисными подразделениями в бизнесе мы обычно называем розничный блок, стартовые позиции в розничном бизнесе.

О путях решения. Когда я говорю об аспектах, которые сейчас затрону, это, наверно, те рекомендации, которые мы даем ребятам при поступлении в вузы. Последние полтора года мы очень активно работаем с московскими вузами, начали работать с тверскими вузами, поскольку в Твери у нас находится достаточно крупный IT-хаб.

Какие рекомендации мы даем ребятам? С первых курсов начинать посещать ярмарки вакансий, посещать различные мероприятия, которые проводят работодатели. Это могут быть хакатоны. Это могут быть открытые мастер-классы, как на территории работодателей, так и на территории вузов. Принимать участие в стажерских программах. Если мы говорим о банках, они достаточно давно, наверно, уже последние 10 лет, практикуют летние стажировки – для выпускников или для ребят последних курсов университетов. Практикуют более продолжительные стажировки, то есть не на два месяца, а на 6 месяцев, 12 месяцев, с возможностью совмещать работу и учебу.

В МКБ мы запустили с прошлого года программу, которая называется «МКБ Universe». В прошлом году это была стартовая программа, только для инвестиционного бизнеса. В этом году мы активно ее промотировали, расширяли и запустили для IT-блока, для блока рисков, для корпоративного бизнеса. В этом году увидели достаточно большой отклик на эту программу.

Также начинать работать с третьего-четвертого курса, проходить летние стажировки и, если у вуза есть такая возможность, совмещать на частичной занятости работу и учебу.

Посещать конференции, «круглые столы» и расширять networking в целом. Под networking мы подразумеваем как раз знания о банках, о трендах, которые имеют место, о тенденциях, которые происходят и так далее.

Безусловно, одна из рекомендаций – работать с карьерными консультантами для того, чтобы уже на первых курсах университета понимать, куда бы можно было пойти на работу или как развивать свою карьеру.

Учитывая, что, как я сказала, рынок очень быстро меняется, возможно, на первом курсе университета студент еще не знает, какая профессия будет через 4-5 лет. Поэтому, как я вижу, взаимодействие вузов и работодателей заключается в том, чтобы было больше площадок (спасибо коллегам за организацию данной площадки) для того, чтобы мы могли поделиться своим видением трендов со стороны работодателя, обменяться опытом – как это видят вузы, для того, чтобы синергия между вузами и работодателями была еще больше, чем сейчас, поскольку, как я сказала, мир меняется быстрее, чем мы это замечаем.

Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Большое спасибо, Алена Андреевна. Некоторый скепсис работодателей в отношении выпускников вузов считается достаточно привычным.  Действительно заинтересовал тезис о неготовности быстро меняться, как некий минус. Можете ответить коротко, каким образом должны меняться выпускники, с вашей точки зрения как работодателя?

Ефремова А. А.: Я имела в виду больше умение адаптироваться и, наверное, меняться в том плане, что менять некое свое мировоззрение в отношении тех или иных бизнес-процессов (понятно, что теория – это теория, а на практике некоторые процессы могут выглядеть по-другому) и умение быстро обучиться, быстро понять бизнес-процессы, которые существуют в компании, и, соответственно, адаптироваться к этим бизнес-процессам. Возможно, еще и изменить эти бизнес-процессы, предложить что-то новое.

Здесь мы видим больше гибкости, поскольку в компаниях, особенно частного сектора, бывает очень много изменений, бывает очень много новых трендов и тенденций. Возьму для примера наше IT-направление. Мы с прошлого года ведем в компании активную IT-трансформацию. Мы используем проектные команды. Мы перестраиваем свою организационную структуру и уходим от иерархии, когда у нас есть проектные команды, работающие один-два месяца над тем или иным проектом. Разработчики могут поработать сначала на одном проекте, перейти через месяц-два на другой проект. Быстро адаптироваться к требованиям разных бизнес-заказчиков – это на текущий момент одна из самых важных компетенций.

Модератор Ходырев А. А.: Большое спасибо вам за комментарий, за выступление и за тему адаптивности, поскольку следующий выступающий – Виталий Анатольевич Баган, представляющий Физтех. Как мы видим через призму нашего рейтинга, выпускники МФТИ получают очень высокую оценку именно с точки зрения адаптивности, умения осваивать новые знания и навыки. Это показывают репутационные опросы. Это никак не купишь. Но Виталий будет говорить немного о другом – как я понимаю, о научной карьере.

Баган Виталий Анатольевич, проректор по научной работе и программам развития МФТИ: Как раз существенная часть доклада будет об адаптивности.

В продолжение того, что сказал Алена Андреевна. Конечно, молодые кадры – это очень широкая тема. Физтех активно работает с ведущими школами. Мы в 20 регионах провели за прошлый год переподготовку более тысячи учителей физики, математики, информатики. Физтех является базовым вузом для тренировки сразу нескольких сборных команд на международные олимпиады. Мы, конечно, взаимодействуем и с работодателями. Востребованность, которую мы измеряем по своим внутренним опросам, и то, что показывают опросы внешние, свидетельствует о том, что выпускники Физтеха крайне востребованы.

Но очень важно использовать эти молодые кадры для перестройки самого университета. Мой доклад будет касаться того, как мы с помощью молодых кадров, на которые сделали ставку еще в 2014 году при старте своей программы развития, меняем Физтех, и почему это очень важно для нас.

Какие мировые тренды мы видим? Это посчитали социологи науки, а не мы, это рецензируемая статья в хорошем журнале. Померили, что 36-40 лет – наиболее продуктивный период в карьере ученого. Это не только публикационная активность, но многие совмещают это с преподаванием. Привлечение именно этого слоя является крайне важным для университетов.

При этом уровень оплаты постдоков, то есть молодых кадров, в США значительно ниже зарплаты исследователей более высокого уровня. Это привело к тому, что возникла колоссальная конкуренция за эти кадры выпускников аспирантуры, выпускников вузов на международном рынке. Число постдок-позиций за последние 10 лет выросло на 30%. Вырос спрос и со стороны индустрии, то есть в неакадемическом секторе медианная зарплата выше, примерно в два раза, чем на академических позициях постдоков.

Мы обсуждали это с одним из проректоров ведущего индийского университета в области IT. У них огромная проблема – как продолжать готовить кадры для IT, если сама IT-отрасль вымывает специалистов из университета и, соответственно, вам не могут преподавать практики.

В чем здесь вызов для российской науки, для российской высшей школы? У нас на сегодняшний день есть 80 тысяч исследователей со степенью кандидата наук на 4 тысячи организаций, которые, так или иначе, заявляют, что выполняют исследования и разработки, то есть примерно по 20 человек на одну организацию. Но молодые кадры, самые продуктивные, составляют только 30%, то есть в каждой организации присутствует примерно по пять-шесть человек молодежи.

Мы должны будем нарастить общее количество, согласно национальному проекту «Наука», примерно до 27 тысяч, в национальном проекте посчитали точно – 26744. Это примерно соответствует увеличению на 10-15% с учетом того, что значительное количество исследователей выбывает сейчас из возраста до 40 лет.

При этом государством запланирован ряд мер поддержки молодых ученых. Вы наверняка про них знаете. Это нацпроект «Наука», это и грантовая поддержка аспирантов и молодых ученых, и создание лабораторий под руководством этих молодых ученых.

В МФТИ мы реализуем так называемый «карьерный лифт». Мы очень сильно ориентированы на требования работодателей. Мы проанализировали по выпускникам 2018 года. У нас примерно 40% выпускников идет на трек, так или иначе связанный с IT-технологиями, но это не просто кодеры, которые пишут программы, это очень прикладное программирование в банковской сфере (мы сотрудничаем сразу с несколькими банками), и в области научных исследований, в области биологии, в области прикладного инженерного проектирования. Еще примерно 40-50% продолжают свое обучение в аспирантуре. Это и аспирантура МФТИ, и аспирантура Российской академии наук. Потом из них примерно 80% остается в науке в Российской Федерации. Это очень серьезная кадровая подпитка проведения практических исследований и решения практических задач, и подпитка российской науки.

Мы, таким образом, решаем задачу трудоустройства талантливых аспирантов и молодых кандидатов – то, о чем сегодня упоминали коллеги – практически сразу после окончания ими университета. Реально практика в МФТИ начинается как раз с третьего курса, в обязательном порядке. Все студенты должны прийти в какую-то организацию или в лабораторию и получать практические навыки, начиная с третьего курса. Начинается это с полудня, и в аспирантуре это доходит до полной занятости.

Мы очень активно сейчас работаем над возвращением, в первую очередь – наших специалистов из-за рубежа. По конкурсу мы с 2014 года провели возвращение 53 человек уровня кандидатов PhD западных университетов. Мы активно работаем над созданием системы ускоренного роста для тех ребят, которых мы выпускаем. Мы не боимся рисковать и создавать молодежные лаборатории для того, чтобы ребята имели стимулы и не чувствовали «стеклянного потолка», который иногда возникает в организациях разного рода и мешает им реализовывать свои амбиции.

На сегодняшний день у нас 27 лабораторий, которыми руководят ученые до 39 лет. Это была сознательная ставка. Мы шли на риск. Многие из них учились в процессе. 34 заместителя заведующего лабораторией до 39 лет и всего 214 исследователей с ученой степенью кандидата наук, которые сейчас работают в МФТИ.

Почему это очень важно для подготовки кадров? Потому что каким бы хорошим ни был специалист, со временем его взгляд замыливается, и ему трудно воспринимать новые технологии, которые возникают, в первую очередь как раз в IT-отрасли. Да и в физике, в математике применение новых технологий крайне важно, как и внедрение новых курсов, новых языков программирования. Поэтому мы видим очень важную задачу – именно обновление кадров.

Средний возраст исследователей, если сравнивать со средним по стране (47 лет), у нас 36 лет. Средний возраст кандидатов наук по стране – 51, у нас – 43 года. Мы целенаправленно вовлекаем этих молодых людей и в преподавание, и в исследования.

Я уже говорил о программе возвращения постдоков из-за рубежа. Здесь внизу не все университеты, из которых мы привлекли. Не вошли MIT, ETH Zurich, Oxford, Manchester. В основном это ребята, которые получили кандидатские степени в России, уехали на стажировку или поработать за рубеж, и после 3-5 лет вернулись сюда. 18 из 53 – это молодые ученые, которые непосредственно получили кандидатскую степень за рубежом и вернулись после этого на Физтех.

Я слукавлю, если скажу, что это пример типовой или средней лаборатории, но, наверное, все-таки одной из лучших на Физтехе. Мы в 2014 году привлекли по конкурсу Максима Никитина и дали ему лабораторию нанобиотехнологий на Физтехе. Ему было на тот момент 27 лет, но он был первым автором публикации (она небольшая, здесь приведена) в «Nature Nanotechnology». Это была первая за 8 лет публикация в этом журнале, выполненная без зарубежного соавторства, то есть только российскими учеными. Максим был ключевым автором этой статьи. Поэтому мы доверились ему, выдали ему грант на развитие собственной лаборатории. В 2016 году Максим был приглашен и получил премию на международном конкурсе в Германии Falling Walls. Здесь его фотография с президентом Германии. В 2018 году он получил премию Президента молодым ученым и стал первым автором публикации в «Chemical reviews» – это четвертый журнал в мире по импакт-фактору.

Сейчас лаборатория насчитывает 28 человек, в том числе 7 кандидатов наук, 8 аспирантов и 11 студентов. В лаборатории есть и гранты РНФ, и РФФИ. Недавно они получили еще один грант РНФ. За 5 лет (всего 5 лет!) они опубликовали 28 статей, из них десять с импактом больше «пятерки». Это первый квартиль. Это очень хороший показатель того, как доверие молодежи может дать очень серьезный результат.

Если говорить об институте в целом, то за прошлый год у нас 268 публикаций аспирантов МФТИ в журналах первого квартиля (примерно 10% от всех публикаций Физтеха). Это публикации, которые сделали аспиранты. Премия Президента РФ, две премии Правительства Москвы для молодых ученых. 62 защиты диссертации, из них 24 – в наших диссертационных советах, две – в Сорбонне и в университете Манчестера. 163 научных проекта ведутся под руководством молодых ученых, и по объему примерно четверть исследований составляют проекты, которые ведутся молодыми учеными.

Я хотел бы финализировать доклад тем, что считаю такую практику доверия молодым и выдачи им карт-бланша очень позитивной, на примере МФТИ. Готов поделиться, если коллег будут интересовать детали.

Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Большое спасибо, Виталий Анатольевич. А что нужно для того, чтобы молодые доверяли университету? На что вы делаете упор при позиционировании перспектив научной карьеры в Физтехе? Есть какие-то явные преимущества – то, чем вы привлекаете? Считается, что траекторий сейчас стало очень много, многие прекрасно уходят в бизнес. Как вам удается не потерять такие таланты?

Баган В. А.: Во-первых, мы не препятствуем тем, кто уходит в бизнес, и гордимся тем, что в рейтинге Forbes у нас больше десяти выпускников в топ-200. Что мы делаем? Мы даем ребятам высокую степень автономности. Если у человека есть грант (не важно, это внутренний грант МФТИ или внешний – РФФИ, РНФ, ФЦП), он, совершенно точно, не зависит от заведующего кафедрой, к которой он приписан, не зависит от администрации. Он сам выбирает, на базе какой команды он выполняет этот грант, и сам определяет тематическое направление такого гранта. Поэтому я считаю, что в первую очередь нужно давать автономию и возможность работать.

Модератор Ходырев А. А.: Большое спасибо. Дмитрий Александрович Штыхно приглашается для выступления, Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова. Пожалуйста.

Штыхно Дмитрий Александрович, проректор по развитию Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова: Добрый день, уважаемые коллеги. В моем докладе будут использованы много материалов других организаций, помимо РЭУ имени Г.В.Плеханова. Вот они все перечислены. Спасибо им большое. Потому что о наших Плехановских разработках – как мы готовим тех самых людей, которые попадают в Forbes, я уже на прошлом форме рассказывал.

В мире огромное количество организаций совершенно разного уровня интересуются тем, что будет в будущем, начиная от Всемирного экономического форума, который каждые 5 лет публикует, какие компетенции понадобится в разных отраслях. Причем нам особенно интересно смотреть динамику, такие аспекты, как активное слушание и контроль качества, которые, по прогнозу, будут популярны к 2015 году. Вдруг выяснилось, что они вышли отсюда, другие вещи сюда вошли.

Многое из того, что здесь отображено, нашими работодателями сегодня называлось. Я понимаю – почему. Поработав с «Вертолетами России», с КБ Сухого и другими, мы вдруг поняли, что простейшие технические навыки или средней сложности технические навыки, хотим мы того или нет, машины скоро у нас заберут. Чертить они умеют лучше, чем мы, и подбирать какие-то параметры, рассчитывать микросхемы они умеют уже лучше, чем мы. Им пока плоховато удается творчество и убедить другую машину, что то, как она посчитала, не совсем подходит.

Мы, конечно, отслеживаем и национальные разработки, связанные с тем, какие профессии, компетенции придут, уйдут. Мы очень благодарны Сколково за то, что они выпускают атлас новых профессий. С нетерпением ждем, когда выйдет третья редакция этого атласа. Мы к нему относимся достаточно серьезно, может быть, чуть серьезнее, чем стоило бы, но дело в том, что бухгалтера, юристы, ребята, которых мы выпускаем, начали попадать в профессию «пенсионеры». Конечно, их родителям от этого немного тоскливо, и самим ребятам немного грустно. А нам нужно им как-то объяснить, в чем их будущее место в жизни.

Эту подборку – 10 самых востребованных профессий будущего – я делал для нашего университета, для нашего ученого совета, чтобы оформить нашу стратегическую программу развития. Имеется в виду 10 самых востребованных профессий будущего по нашему Плехановскому профилю. Мы выпускаем не только экономистов, гуманитариев. У нас есть направления по градостроительной политике, по сельскому хозяйству, по спорту. Мы, естественно, занимаемся туризмом, гостиничным хозяйством.

Там, видите, космотуризм вдруг возникает. Оказывается, уже и заказы начинают формироваться. Эти сферы тоже нужно понимать. Постепенно начинаем и к этому готовить. Кстати, чтобы сейчас преподавать космотуризм, пока приходится пользоваться очками виртуальной реальности. Мы пока не можем отправлять их на практику на МКС, но все в будущем.

То, как эти организации формируют свое видение будущего, мне до какого-то момента нравилось. Но после того, как я увидел, что очень многие из них сходятся (когнитивные навыки, эмоциональный интеллект и прочие), я вдруг вспомнил прекрасный фильм о будущем, называется «Терминатор», его продолжение «Терминатор 2». Понял, что, может быть, будущее не такое лучезарное, как его рисуют эти организации.

Спасибо РricewaterhouseСoopers. Я нашел у них четыре возможных сценария развития будущего. Так называемый «желтый мир», где человек – главная личность. Там востребованы одни навыки.

«Красный мир», где во главе угла инновации, и там совсем другие навыки нужны – там нужны навыки жестких переговоров, там жизнь – проза и расчет, это просто девиз этого мира. Элементы его мы уже видим, они возникают. Может быть, к этому надо готовить.

«Зеленый мир» - некоторые фильмы о будущем. Там экология, вопросы социальной этики. Да, есть. Какие-то страны идут больше, какие-то страны идут меньше. Там нужны другие компетенции для наших выпускников: поиск диалога. Там жесткие навыки и экономический расчет иногда нужно ставить на второй план – а как общество, а как наши потомки? Причем не дети, а как рассуждают японцы – через детей, то есть уже внуки, правнуки.

Естественно, как в абсолютном большинстве фантастических фильмов – что будет, если мир станет засильем корпораций? Не страшно. Мы для этого ребят тоже подготовим. Что такое социальная справедливость – забываем, это вообще никому не нужный навык, и начинаем говорить: экономическая эффективность.

Эта модель мне нравится больше, потому что я не знаю, какой мир будет. Полностью согласен с выступившими коллегами, что нужно быстро меняться. Удается нам это делать или нет – я не знаю. Если будем идти в сторону «синего мира», потом повернем в сторону «желтого мира», придется меняться.

Как к этому можно подготовить? Все мои разговоры с работодателями сводятся к тому, что современные методы обучения не совсем учат нас готовить к этому. Как в реальной жизни? Работали, работали над этим проектом, финансирование кончилось – нужно перестраиваться на другой. Представляйте, я студенту скажу: «Писал, писал курсовик, а потом я передумал. Другая тема. Иди и пиши другое»?

Только что в выступлении было сказано, что мы уходим от иерархической организации, надо быстро принимать организационные изменения. Первокурсник приходит и говорит: «Господи! Как ваш университет работает? Я в этом разобраться не могу». А я про себя думаю: «Господи, родной, а как ты работать собираешься? Если ты в нашей оргсистеме разобраться не можешь, как ты в реальную жизнь выйдешь, где все еще более запутано?».

Попробуй, задай ребятам какое-то домашнее задание, где нужно прочитать за ночь больше, чем 60 страниц на английском языке – тут же жалобы в деканат. А в реальной жизни РricewaterhouseСoopers не берет у нас ребят, если они не могут за ночь 100 страниц на английском языке прочитать, да еще с таблицами, с диаграммами, а потом с утра с красивым видом (потому что еще и лицом торгуем, когда это клиенту представляем) коротко пересказать это за 15 минут.

Мы интересуемся не только этими глобальными картинками – какие навыки нужны? Мы смотрим еще и конкретно по отраслям. Очень благодарен за презентацию по банковской сфере. Благодарен рейтингу по IT-технологиям, который сделала компания «СИБИНТЕК», потому что мы пока готовились к прохождению этого рейтинга, для себя выяснили очень много интересного по компетенциям.

Очень хорошая наработка в Новосибирске. Ведущие вузы, спасибо, подсказали нам, какие профессиональные компетенции нужны для цифровой экономики. Здесь на экране не видно, а в интернете это есть. Здесь по менеджменту хорошие вещи, по HR хорошие вещи – то, что нам нужно. Вверху справа наша собственная наработка – как готовить миллиардеров Forbes, и небольшие наработки относительно конкретных видов деятельности.

Не могу не поделиться сомнением. Прозвучала фраза: если человек закончил физмат-школу, всему остальному ему он может научиться. Вынужден согласиться и не согласиться. Почему? К нам тоже приходят ребята из физмат-школ. В силу того, что достаточно часто они общаются с компьютером, иногда даже, может быть, больше, чем с другими ребятами, у них есть элементы социопатии. Им легче, приятнее работать с компьютером. Искусственный интеллект для них – отец, мать и брат родной. Но им иногда придется выходить в реальную жизнь, у них не всегда это получается.

Одной из наших разработок, на которую мы натравили наш искусственный интеллект, была борьба с терроризмом, точнее, учитывая специфику нашего вуза – борьба с финансированием терроризма. Нашли точки нелегальной продажи, там к ИГИЛ тянутся ниточки и т.д. К сожалению, среди тех, кто работает в этой сфере, тоже есть выпускники физико-математических школ, как выяснилось, то есть ребята научились, но перешли на сторону зла, немного не на ту. Можно научить, чему угодно, но еще нужно постоянно смотреть, чему они учатся.

Я здесь гордо с трибуны заявляю, что наши ребята в Forbes и так далее. Ладно, я могу и об обратной стороне сказать. Знаменитое уголовное дело по выводу миллиардов за границу, там одна из обвиняемых – наша выпускница. Поэтому научить можно и в ту, и в другую сторону.

Мы благодарны агентству Universum, которое анализировало наших студентов в числе других. Они исследовали много российских вузов – около 20-ти. По миру они исследовали более 100 университетов. Они составили профиль наших ребят и наших выпускников в сравнении с другими студентами и выпускниками, чтобы мы немного понимали, что такое Плехановский студент. Они такой же профиль составили для Высшей школы экономики, для Финуниверситета, для РАНХиГС.

Мы увидели, что наши ребята, когда выходят (мы им даем международную ориентацию), хотят работать в транснациональных компаниях. Видите, у них зелененький скос в сторону интернационалистов. Они у нас охотники по природе своей. Экономисты во всех сферах нужны. Получается, что мы их выбрасываем на свободный рынок, а они после этого идут в любую промышленность, в сферу услуг и так далее. Они по природе своей выбивают себе места.

А выпускники наши вдруг оказываются более привержены карьерному росту, чего, может быть, не было у наших ребят, пока они были студентами. Вдруг выясняется, что они еще большими охотниками становятся, еще больше возможностей пытаются взять от организации, где они работают.

Мы через отдел карьеры, через заседания кафедр стараемся донести эти выводы до наших заведующих кафедрами, прежде всего - руководителей программ, с тем, чтобы понять,  какими технологиями мы всего этого добиваемся. Это не мое, не наше исследование, но мы ему активно следуем. Мы соглашаемся с его выводами: модель индустриального образования уходит.

Здесь все участники говорили о часто меняющемся мире. Мы, по крайней мере, поняли, чему и как не надо учить: старые методы и т.д. Конечно, я согласен, лекция в ее традиционной форме – какая лекция? Когда сидит поток 200 человек, сколько интерактива может сделать преподаватель? Конечно, любая онлайн-лекция, где можно выбирать, и какой преподаватель читает, на каком языке читает, и степень интерактива, где можно задавать вопросы, и голосовой анализатор услышит, подскажет вам ответы, где можно вставить десятки эпизодов из фильмов – конечно, профессия лектора уйдет.

Но не уходит профессия того, кто ведет семинары и практические занятия. Мы эту часть высвобождаем, но зато больше можно работать вживую в лаборатории. Это важный аспект, который ускользнул, когда все критиковали высказывание Ярослава Ивановича Кузьминова. Когда он высказал эту мысль, то имел в виду именно такую трансформацию.

Это мой последний слайд. Мы стараемся найти, как нам изменить наши подходы к педагогике, как нам изменить наши подходы к методам обучения ребят, чтобы развить все навыки hard skills, soft skills. Потому что мы практически перестали иметь претензии от работодателей по качеству технической подготовки.

Не знаю, всем ли нашим ребятам известно, что Якутск находится намного дальше Казани. Может быть, по мнению дизайнеров, можно нарисовать так, что они вообще в одной перспективе будут. Но в целом считать, читать, писать мы их научили.

Гораздо важнее, как выясняется, их нужно научить убеждать, доказывать правоту своего расчета, гибкости. Что значит «2 + 2 = 4»? Это любой вуз научит. А вот «2 + 2» - вам сколько нужно? Это та самая гибкость. Мы подберем, будет ли это «2 + 2». Мы надеемся, что эти наши педагогические технологии, методы работы с ребятами являются, по крайней мере, хотя бы частично, драйверами хорошего трудоустройства. Они настолько нам доверяют, что мы их готовим такими универсальными солдатами, что теперь за нами очередь – сможем или нет.

Спасибо.

Модератор Ходырев А. А.: Дмитрий Александрович, большое вам спасибо за выступление. Вы просто открыли нам новые миры разных цветов. Это замечательно. Теперь можно использовать такой слоган: форум вузов RAEX – это не только положительные эмоции, о которых нам рассказывала Евгения Исаевна, но и новые миры.

Уважаемые коллеги, к сожалению, времени на вопросы не осталось. Просим задавать вопросы в кулуарах и приглашаем  всех участников на обед в ресторан «Метрополь». Спасибо большое всем выступающим, спасибо залу!

Вернуться к содержанию

Секция 2 «Рейтинги университетов как неотъемлемый элемент конкуренции вузов»

Модератор Кабалинский Дмитрий Игоревич, заместитель генерального директора рейтингового агентства RAEX (РАЭКС-Аналитика):  Здравствуйте! Мне выпала честь провести сегодняшнюю вторую секцию. Главной темой секции станут рейтинги. Это неудивительно. О них сегодня очень много говорилось, и вполне заслуженно, поскольку так получилось, что, наверное, последние 10 лет именно рейтинги – международные рейтинги, национальные рейтинги – задают ориентиры для развития вузов.

Вольно или невольно составители рейтингов диктуют университетам некую модель развития университета. Наверное, это не вполне верно по двум причинам. Во-первых, единой модели рейтингов не существует, и не существует единой концепции или стратегии развития университета. Ее не существует не только на глобальном уровне, но даже на национальном.

Вторая причина. Рейтинги очень часто создаются без достаточного обсуждения, без достаточного взаимодействия с самими университетами. Сейчас считается, что главным трендом рейтинговой индустрии в области рейтингования университетов является создание новых рейтингов, создание большого числа subject-рейтингов, создание нишевых рейтингов. Все это правильно, но, как мне кажется, в создании этих рейтингов куда более активное участие, чем сейчас, должны принимать участие сами университеты. Именно они должны давать концепцию, основные моменты, на которые составители рейтингов должны обратить внимание.

Вопросы, связанные с рейтингами, мы планируем обсудить сегодня. Я надеюсь, что в рамках этой дискуссии будет высказано достаточно много интересных предложений.

Формат работы нашей второй секции аналогичен предыдущей. Мы будем предлагать спикерам выступить с докладом. Я попросил бы спикеров придерживаться регламента 7-8 минут на обсуждение. В этом случае у нас появится возможность ответить на дополнительные вопросы из зала, если таковые последуют.

Начать сегодняшнее обсуждение я хотел бы, дав слово представителю вуза, в отношении которого и российские, и зарубежные рейтинги достигли устойчивого консенсуса. И в российских, и зарубежных рейтингах безусловным лидером российской высшей школы является Московский государственный университет. Я хотел бы предоставить слово Константину Валерьевичу Миньяр-Белоручеву, проректору МГУ. Пожалуйста, Константин Валерьевич.

Миньяр-Белоручев Константин Валерьевич, проректор, начальник Управления учебно-методической деятельности и дополнительного образования МГУ им. М.В. Ломоносова: Коллеги, добрый день. Очень рад возможности быть здесь. Очень важное мероприятие. Как раз перед началом приемной кампании обнародуется ведущий российский рейтинг вузов. Я много лет был ответственным секретарем приемной комиссии факультета, потом – МГУ в целом и, соответственно, понимаю, что эта информация очень нужна абитуриентам, чтобы они в очередной раз увидели, куда идут и что делают.

Сегодня в ходе предыдущих обсуждений прозвучал тезис относительно того, что есть некая дихотомия, некое противопоставление репутации и качества. В связи с этим возникает вопрос. Насколько рейтинги отражают реально происходящие внутри университета процессы? В какой мере нужно работать именно на рейтинги? Об этом только что было сказано.

Есть некий набор показателей. Если вузы начинают ставить своей задачей «подрасти под рейтинги», самое простое – начинать работать на эти показатели. Репутация – это один из элементов, которые тоже можно отработать.

Но главный, основной тезис, который, я уверен, все присутствующие поддержат, как представители вузовского сообщества. Нельзя, чтобы телега ехала впереди лошади. Рейтинги должны отражать реальные успехи, реальные достижения вузов, а не наоборот. Соответственно, за качеством должна идти репутация, повышение позиций в рейтингах должно быть эффектом кумулятивного улучшения процесса образования, научных исследований, служения университета обществу.

Здесь очень важно (я тоже поддержу коллег), что объект управления, объект изучения, то есть вузовское сообщество, должно быть соучастником этого процесса. Вузы должны быть активным участником процесса рейтингования. По крайней мере, к ним должны прислушиваться, потому что любая внешняя структура, любой человек, который не находится внутри процесса, видит его несколько иначе. Поэтому человек, который вырос внутри, прошел все ступеньки, понимает все нюансы.

О чем я хочу сегодня сказать? Какие тезисы? Действительно, Московский университет занимает ведущее место среди российских вузов в отечественных рейтингах. Это замечательно. Также замечательно, что есть конкуренция. Нет такого, что лидер далеко впереди, а все остальные где-то внизу. Это было бы плохо и для системы образования в целом, и для Московского университета.

Мы здесь решаем общую задачу. Какую? Повышение качества отечественного образования, повышение места отечественного образования в международной системе образования. Рейтинги являются отражением. Сейчас состоит задача, поставленная Президентом, с 17 места подняться до 10 места по количеству вузов, входящих в ведущие рейтинги. Естественно, эту задачу мы должны решать все вместе. Мы не входим в программу «5-100», но сейчас мы единственные, кто выполняет показатели, которые там есть. Но нужно, чтобы вся система работала вместе. Главное – не сбавлять темп.

Что важно? Важно, что вузы бывают разные. МГУ – это вуз классический, который представлен в равной степени в естественных науках, в математических науках, в гуманитарных науках. Поэтому наша задача – быть лидерами и в рейтингах в целом, и в каждом конкретном предметом или метапредметном рейтинге. Однако есть большое количество отраслевых вузов – технических, медицинских. Понятно, что им сложно конкурировать. Возникает вопрос – как можно измерить, сопоставить медицинский вуз и вуз технический или классический вуз.

Важно, что задача вырасти в рамках единого общего рейтинга не простая, потому что это как игра  с нулевой суммой. А все остальные тоже растут. Количество мест в первой сотне ограничено. Активно движутся другие вузы, других стран. Я люблю в таких случаях цитировать Льюиса Кэрролла, «Алиса в Зазеркалье». Какой тезис? Надо быстро бежать, чтобы оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать в два раза быстрее. Может оказаться, что усилий, которые мы прилагаем, зачастую хватает для того, чтобы просто не ухудшить положение. Даже если мы подросли, но чуть-чуть, то мы можем упасть в рейтинге, потому что другие подросли сильнее.

Что здесь важно? Этот тезис сегодня прозвучал в предыдущей дискуссии. Мне очень хочется его поддержать. Региональные вузы не всегда могут, но не обязательно должны пытаться конкурировать со столичными вузами по всему спектру направлений подготовки. Важно, что каждый вуз имеет одно, два, кто-то – больше, направлений, специальностей, в которых он наиболее силен, которые наиболее яркие. Очень важно концентрироваться в первую очередь на них. Что тогда получается? К счастью, кроме единого большого общего рейтинга, у ведущих агентств есть рейтинги предметные.

Давайте задумаемся – а для чего мы все это делаем? В первую очередь – для того, чтобы люди, которые идут к нам за нашим продуктом, за образованием, могли правильно выбрать, могли выбрать или лучших, или тех, кто соответствует их уровню. Так вот, абитуриент, когда будут поступать, не станет ориентироваться на вуз в целом. Ему важно, какое место занимает его специальность. Если вуз – стабильный лидер во всех направлениях, а по какому-то проваливается, и по нему хуже, наверное, это повод выбрать другой вуз, который лидер в этом направлении.

Поэтому очень важно обратить внимание именно на предметные рейтинги, и здесь работа тоже ведется. Именно предметные рейтинги в конечном итоге определяют суть происходящего – как учат на конкретной программе, как учат конкретному предмету, какой специалист в итоге выходит из вуза.

С другой стороны, предметных рейтингов больше. В них гораздо легче достигнуть ярко визуализированных результатов. Потому что, когда вуз отчитывается, что он находится в лучших 500 или в лучших 400, реакция такова: конечно, хорошо, что подросли с 500-го до 400-го места, но все равно где-то внизу. А когда показываешь – мы тридцатые в мире по такой-то программе, это значит, что данная программа уже стоящая.

Это слайды. Я уверен, что данная информация у вас у всех есть, потому что она общедоступная. Просто визуализирую прогресс, который происходит – как ведущие вузы России представлены в различных рейтингах, причем в рейтингах предметных, потому что, еще раз говорю, в них гораздо лучше виден прогресс. Это то, на чем легче и более перспективно фокусироваться.

Как вузы представлены в последних рейтингах по предметам? Разные цифры по разным предметам подтверждают тезис, который я сейчас высказал. Вот он – прогресс. Очень важно, чтобы это было отражено, в том числе, в целевых показателях, которые прописываются. Потому что, когда есть поставленная цель – KPI,  и идет его достижение, от того, насколько грамотно он сформулирован, в значительной мере зависит его достижение и результаты.

Не могу сказать, что опыт Московского университета легко тиражировать, потому что мы никогда не входили ни в какие специальные программы, наподобие «5-100». Московский университет, с момента основания являясь старейшим вузом России, всегда держал планку, всегда был лидером. Соответственно, то,  с чего мы начинали, тезис, который я задал – репутация vs качество, продвижение конкретных достижений или работа на рейтинги.

Наш секрет успеха, если можно назвать его секретом, в том, что идет каждодневная работа над качеством преподавания, над качеством работы, над научными исследованиями, над взаимодействием с обществом. Конечно, нужно правильно это оформлять, вкладывать в рамки, потому что если это делать неправильно, не по системе, какие-то достижения не будут засчитаны.

Когда мы говорим о различных рейтингах, я не могу не упомянуть рейтинг «Три миссии университета» (оператором тоже является RAEX), который комплексно учитывает многогранную картину мирового образования, и там нет такого перекоса в сторону англосаксонских вузов, как в англосаксонских рейтингах, которые признаны общемировыми.

Но как раз самый главный секрет – в первую очередь работать над тем, что происходит в аудитории, над качеством знаний, которые получают выпускники. Самое главное – это то, с чем выпускники выходят, чего они достигают в жизни, как они двигаются вперед, как они сотрудничают с вузом. В итоге это эффект – как вуз взаимодействует с обществом.

Большое спасибо.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Константин Валерьевич. Во-первых, большое спасибо за очень интересное сообщение. Во-вторых, особо большое спасибо от меня, как модератора, за точное следование регламенту. Прошу остальных спикеров брать пример. Есть ли вопросы? Если вопросов нет, тогда от сообщения безусловного лидера российской высшей школы, одного из ведущих вузов мира, мы хотели бы перейти к университету, который, может быть, чуть менее заметен на фоне МГУ, но, тем не менее, уже 6 лет поступательно движется к вершине. Насколько я понимаю, он добился достаточно значимых успехов в позиционировании в международных рейтингах. Я говорю о Белгородском государственном университете и хотел бы передать слова Олегу Николаевичу Полухину.

Полухин Олег Николаевич, ректор Белгородского государственного национального исследовательского университета: Спасибо. Уважаемые коллеги, я думаю, все, о чем здесь говорят выступающие, каждый из нас, в каком-то смысле, примеряет на себя. Сможем ли мы так же или сможем ли мы еще лучше, чем те, кто популяризирует свои вузы, рассказывает о своих достижениях, пользуясь этой уважаемой трибуной? Поэтому я попытаюсь построить свое выступление таким образом: находясь как будто на вашем месте и пытаясь понять, как мне изложить эту тему, чтобы вы взяли что-то полезное для себя, чтобы вы совершили меньше ошибок, через которые прошли мы, добиваясь или пытаясь добиться положительных результатов в международных и в российских рейтингах.

Что такое Белгородский национальный исследовательский университет? Мы родом из позапрошлого века, университет был создан еще в 1876 году. Это был пятый в России учительский институт, созданный в то время для подготовки земских учителей. С 1876 года по 1996 год – 120 лет мы развивались как педагогический вуз. С 1994 года мы стали университетом. Вы помните то время. Модно было почему-то всем переименоваться в академии, потом из академий – в университеты и так далее. Мы были очень хорошим педагогическим вузом. Мы, по разным оценкам, не выходили из «десятки» лучших педагогических вузов Советского Союза. Мы были вузом первой категории. Но, тем не менее, вы понимаете – педагогический вуз.

В 1996 году у нас было около 63 или 64 доктора наук и чуть более 100 кандидатов наук. Тогда указом Президента Б.Н. Ельцина университет получил статус классического. В 1996 году, 23 года назад. Это была новая страница, мощнейший толчок, мы начали строить новый университет. То, что вы видите сейчас на снимке – это все построено с 1997 года по 2005 год, в основном за счет внебюджетных средств субъекта, то есть Белгородской области.

Был создан так называемый Фонд содействия развитию университета, был создан Попечительский совет во главе с губернатором. Я в то время работал первым замом и как раз возглавлял этот фонд, который финансировал строительство университета, создание нового университета. Здесь был пустырь. На этом снимке в 1996 году был пустырь. Было вложено более 3 млрд. рублей федеральных средств, на сегодняшний день было бы более 30 млрд. рублей.

Губернатор, который все это создавал тогда, и сегодня, слава богу, работает. Это Евгений Степанович Савченко. И он, и правительство понимали тогда, что без университета, мощного классического университета будет сложно отвечать на вызовы, которые проявятся в XXI веке. Было сделано все, чтобы такой университет создать. Эта задача была решена.

В 2010 году, продолжая мощно развиваться, строя жилье, привлекая лучшие кадры, мы стали исследовательским университетом, получили статус исследовательского университета. Таких университетов в России сегодня, как вы знаете, 29. Это дало нам возможность первые пять лет, с 2010 по 2015 год, получать хорошее финансирование. Мы получили за пять лет около 2 млрд. рублей денежных средств, которые были направлены, прежде всего, на создание мощной материально-технической базы, научной базы.

Мы определили три приоритетных направления развития, они были связаны с нанотехнологиями в технике, в медицине, в фармации, в стоматологии. Два таких основных направления, которые «выстрелили» через некоторое время.

Следующий слайд, пожалуйста. Кто мы сегодня? В структуре университета девять институтов, два научно-исследовательских института, институт фармакологии живых систем, научно-исследовательский институт материаловедения и нанотехнологий, один филиал в Старом Осколе. 23 тысячи студентов. Более 3 тысяч иностранных студентов. Более 300 докторов наук и около 800 кандидатов наук (их количество в 1996 году я вам сказал). Работают 16 академиков, членов-корреспондентов Российской академии наук. 19 диссертационных советов по 26 научным направлениям. Вы, наверное, знаете, мы имеем статус автономного ВАКа, завершаем сейчас работу по переводу всех диссоветов в режим автономного ВАКа. С 1 сентября все они заработают в этом режиме.

Вот наш бюджет, объем научных исследований, который упал, к сожалению, в последние два года. Мы вышли в 2014 году на миллиард рублей и несколько лет имели объем НИОКР более миллиарда рублей. Но в последние два-три года, вы знаете, изменилась парадигма финансирования научных исследований, грантов, всего остального. Сейчас идет поиск какой-то оптимальной схемы. Мы здесь немного ослабили свои позиции.

Прошло 22 года после того, как мы вышли из педагогической «шинели». Вот как нас позиционируют сегодня в мире и в России. Мы занимает сегодня позицию 801. Плюс институциональный рейтинг Times Higher Education. Мы второй год подряд на позиции 71, 76, 100 находимся в топ-100 Шанхайского предметного рейтинга – металлургический инжиниринг. Кстати, здесь всего лишь два российских вуза, это мы и МИСиС, на данной позиции. А всего семь российских вузов входит в предметный Шанхайский рейтинг в топ-100. Мы находимся на позиции 601+ в рейтинге Times Higher Education по физическим наукам.

Times Higher Education придумал интересный рейтинг. Он решил проверить, как вузы влияют на социально-экономическое развитие региона. Были прорейтингованы 442 вуза. Мы заняли позицию 201-250. Среди 35 российских вузов мы заняли 16 место в этой позиции.

Наконец, сегодня для нас большая честь, что нам вручили диплом, и мы продвинулись с 51 на 47 место. Вчера мы участвовали в подведении итогов рейтинга университетов группы «Интерфакс» - 2019, где мы находимся на 21 месте, причем три года подряд. 19, 20, 21 – последние три года мы закрепились на этих позициях. Будем надеяться, что мы будем продвигаться и в уважаемом рейтинге RAEX .

Я хочу обратить внимание: в 2017 году, к сожалению, всего лишь 11 российских университетов вошли в топ-100 институциональных, предметных и отраслевых рейтингов. Это те, о которых говорил Президент: Times Higher Education, Шанхайский рейтинг и рейтинг QS.

Что мы делали эти 22 года? Были вложены колоссальные суммы, был построен вуз. Мы мощно защищали своих кандидатов, докторов. Мы пригласили, обустроили, социализировали более 100 человек. Откуда эти люди? Здесь Томские коллеги, они знают, большое количество людей приехало оттуда. Из Уфы приехали. Из Новосибирска к нам приехали ведущие ученые с хорошими наукометрическими и другими показателями.

С 2005 года мы начали развивать направление, которое наконец-то «выстрелило» в 2017 году, когда мы вошли в топ-100 предметного Шанхайского рейтинга. Была создана лаборатория материаловедения, нанотехнологий. Она финансируется с 2005 года. С 2010 года финансирование шло по программе НИУ, мы туда выкладывали большие деньги.

Только по направлению «физические науки, материаловедение» за последние 5 лет опубликовано 548 статей. Смотрите, какая динамика публикационной активности с 2013 года в SCOPUS и Web of Science – почти в 3 раза. Этому способствовало создание центра наукометрических исследований и развития университетской конкурентоспособности.

В 2013 году мы первый раз пытались попасть в число глобальных университетов. Это было в Москве. Если кто помнит, стояли уже на краю, но не получилось. А в 2016 году во Владивостоке, в числе 18 университетов, мы участвовали в очной, финальной части, тоже не получилось. Но мы с 2013 приняли собственную программу повышения конкурентоспособности.

Сегодня утром я уже имел честь выступить. Я об этом не говорил, но в ходе моего выступления подразумевалось, что показатели, на которые мы сегодня вышли, и мировые тренды, которые мы заложили в свою стратегию, способствовали поступательному движению, в том числе – по направлениям «материаловедение, нанотехнологии».

Сегодня это НИИ, научно-исследовательский институт. Там 5 докторов, 22 кандидата, там задействованы студенты. Объем НИОКР за последние пять лет – миллиард рублей. Статьи вы видите. Там работают сотрудники с очень высоким рейтингом. Руководитель Руслан Кайбышев имеет индекс Хирша 43, остальные сотрудники – более 20. Руслан Кайбышев и его ученик Никита Степанов (ему 32 года) стали победителями, в Петербурге им в прошлом году вручили награду за самую высокую цитируемость среди ученых в области материаловедения. Вот чем это объясняется.

14 лет назад мы сконцентрировали ресурсы на этом направлении. Оно было модное, но никому непонятное, о нанотехнологиях все говорили. Но мы не дрогнули. Нанотехнологии, материаловедение, потому что в основе нанотехнологий – материаловедение, в основе материаловедения – физические науки. Мы начали развивать физику твердого тела, физику конденсированного состояния, защищать докторские, кандидатские, наращивать лабораторную базу, приобретать оборудование, поощрять публикационную активность.

Кстати, ведущие ученые здесь имеют среднюю зарплату миллион рублей. Слава богу! Пусть получают и больше, потому, что они зарабатывают, они выиграют гранты, получают дополнительное финансирование.

Концентрация ресурсов на направлении, которое в свое время было угадано правильно, и последовательное жесткое администрирование, но жесткое в условиях нашей академической демократии, насколько это возможно.

Каковы наши перспективы? Я остановился только на одном рейтинге, учитывая время, не распространяясь на Times Higher Education, на остальные. В 2020 году, когда российские вузы, глобальные вузы, будут подводить итоги реализации указания Президента о вхождении в топ-100 трех ведущих рейтингов, мы тоже будем подводить итоги, поскольку реализуем собственную программу повышения конкурентоспособности.

Мы хотим быть в Шанхайском рейтинге (конечно, в предметном) в топ-50. Я думаю, мы решим эту задачу. Мы хотим быть на позиции 501+ в институциональном рейтинге Times Higher Education. Мы хотим войти в предметный таймсовский рейтинг по инжиниринговым технологиям, медицинским наукам. Мы хотим занять позицию 700+ в рейтинге QS (я чувствую, что мы стоим на пороге, и в QS нам об этом говорят).

Думаю, это будет неплохой результат реализации программы повышения конкурентоспособности нашего вуза среди ведущих мировых научно-образовательных центров с опорой на собственные силы и на собственные ресурсы.

Я вам всем, уважаемые коллеги, искренне желаю успехов, и главное – не останавливаться на достигнутом, двигаться вперед. Спасибо.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Олег Николаевич. Планы амбициозные. Я надеюсь, что они будут реализованы. Есть ли вопросы к Олегу Николаевичу? Если вопросов нет, то двигаемся дальше. Подсчитано, что в мире порядка 45 стран реализуют собственные программы, которые стимулируют национальные вузы достигать определенных позиций в международных рейтингах. Россия, естественно, не исключение. Уже достаточно давно реализуется программа «5-100». О результатах этой программы на примере собственного университета я хотел бы попросить рассказать Ирину Анатольевну Евсюкову, директора офиса управления проектами «МИСиС». Пожалуйста.

Евсюкова Ирина Анатольевна, директор офиса управления проектами НИТУ «МИСиС»: Коллеги, как-то очень быстро случилось, что все вузы вдруг оказались в очень конкурентном академическом пространстве. Неважно – московский вуз, региональный вуз, опорный, отраслевой. Мы все попали в это поле. Если бизнес существует в конкурентном поле достаточно давно, то мы, наверное, лет десять ощущаем очень острую конкуренцию, и чем дальше, тем больше.

Кроме традиционных областей конкуренции – за абитуриентов, за влияние на бизнес, у нас появилась еще конкуренция за качество, лучшее качество и за то, кто больше приложит усилий в каких-то определенных областях, тот и получит больший результат. Для нас важны скорость и место приложения своих усилий.

Что есть «МИСиС»? Мы изначально, в2013 году, были в очень сложной позиции, потому что все нас расшифровали как Московский институт стали и сплавов - они занимаются сталями и сплавами. Соответственно, одной из наших задач было отстраиваться от этой почетной миссии, которую мы выполняем с удовольствием уже 100 лет, присоединить Московский горный институт. Вузы, которые присоединяли, понимают, как сложно и тяжело двигаться и одновременно реорганизовать университет, в котором практически не было фундаментальной науки, была прикладная, и то очень мало.

Что нам удалось сделать за 5 лет? Мы попали за 5 лет в ведущие мировые рейтинги. Мы попали в топ-50, топ-100 ведущих предметных рейтингов. 2014 год – это было вчера. Сегодня мы в горном деле, в материаловедении, в металлургии.

Что самое главное для вуза, который решает куда-то двигаться? Главное – сделать правильные ставки, о чем говорил наш партнер – ректор Белгородского государственного университета. Правильно сделать ставки.

На что мы сделали ставки, и как мы этого добились? Первое. Мы определили для себя предметные отрасли, в которые пойдем, и на которых будем концентрировать все усилия, деньги, привлечения, как бы сложно нам ни было. Мы видим –материаловедение, горное дело, и металлургия занимает у нас достаточно узкое место. Это физика, это квантовая физика. До сих пор говорят: «МИСиС и квантовая физика – это разные вещи». Нет, МИСиС – это и квантовая физика, и, безусловно, инжиниринг.

Что мы видим? Я думаю, все, кто попадал в предметные рейтинги, понимают, что попасть один раз – это не значит закрепиться там навсегда и надолго. Наша ставка на майнинг оказалась успешной. Мы разработали свою рейтинговую стратегию – как мы попадем туда, и три года мы удерживаемся в топ-50 вузов.

Но если посмотреть на правую часть слайда, можно увидеть, что в этом году очень многие вузы, которые заняли высокие позиции, были выбиты оттуда – либо новыми вузами, либо вузами, которые были намного ниже. Мы, занимая 30 место, ушли на 42 (не боимся об этом сказать). Так же, как, например, наш партнер – Фрайбергская горная академия или университет Рура. Соответственно, нам нужно больше внимания уделить выработке новой тактики для того, чтобы остаться в топ-50 и закрепиться.

Что мы приобрели за эти три года? С низких стартовых позиций мы смогли там удержаться, мы приобрели себе новых партнеров. Если в 2016 году мы гуськом ходили за австралийскими университетами для того, чтобы они на нас посмотрели, притом, что у нас тоже есть горная наука и ученые, и мы хотели бы с ними работать, делать совместные программы, то они гуськом уходили от нас. Сегодня все эти австралийские вузы являются нашими партнерами. ЮАР:сегодня мы делаем совместные программы. Наши студенты едут туда на стажировку. Там самое глубокое залегание горных пород. Они приезжают в полном восторге с этих шахт, из университета Претории и Йоханнесбурга. И Чили как горный регион. Несмотря на то, что мы сохранили старых партнеров, мы приобрели новых партнеров.

Следующая ставка – это ставка на материаловедение. Одна из самых конкурентных областей в мире – это материаловедение. Если в физике исконно, традиционно Россия доминировала, то в материаловедении при наличии более тысячи вузов, которые входят и проходят пороговое значение в материаловедении, для нас был огромный успех – за эти пять лет войти в топ-150 лучших вузов мира. Вместе с МГУ мы стали вузом номер один в области материаловедения.

Что же мы сделали? В первую очередь сказали себе, что если мы будем писать статьи, первый год давайте писать в SCOPUS. Давайте. Не важно, какой квартиль, важно писать. Второй год. Давайте писать статьи во второй квартиль и иногда в первый квартиль, когда у нас это получится. Третий, четвертый, пятый год. Мы ужесточали для себя условия. Все понимают, что ужесточить для себя условия – это значит перебороть внутреннее сопротивление: «Ой! Как же! Вы понимаете, что такое первый квартиль?».

Сегодня мы имеем, как видите, 200 статей в первом дециле. Все наши научные коллективы, созданные в рамках «5-100», а это 30 научных коллективов, пишут, имеют KPI – только первый дециль, у них даже не первый квартиль. Но поверьте мне, что за 5 лет это возможно сделать. Сегодня они сами гордятся своими успехами, и мы гордимся их успехами.

Мы анализируем, где находимся мы, и где находится мир. Мы понимаем, что высокая зона – это то, что востребовано в мире по материаловедению. Это магниты, это оптика, это общее материаловедение. МИСиС представляет серую зону – мы там находимся, то есть мы правильно позиционировали себя и ведем свой корабль в нужном направлении.

Но остается одна зона, которая для нас пока маленькая. Это биоматериалы. У нас есть международный наблюдательный совет, который говорит нам: «Вам нужно идти еще и туда». В этом году мы открываем, например, iPhD программу. Это магистратура с переходом в аспирантуру. Преподавать будут ведущие ученые. Мы сейчас сопрягаем эти программы. У нас будет конкурс. Если кому-то интересно послушать о нашем опыте – мы с удовольствием расскажем.

Чем нам помог международный научный совет? Представьте себе, что ведущие ученые из таких университетов два с половиной месяца в году проводят у нас. Два примера. Первый пример. Они проводят экспертизу всех наших научных заявок.

«Своим да нашим» мы никогда не распределяем деньги. Только на конкурсной основе. Открытый международный конкурс. Помню, когда они сказали об одной международной заявке: «Россия в мире отстает по этому направлению на 50 лет. Вы сейчас этой конкурсной заявкой догоните на 30 лет». Мы говорим: «Нет, не хотим». Заявка была отклонена.

Они присваивают категории А, В, С: C – никогда, В – на доработку, А – да. Большая часть заявок получает категорию С. Это открытые международные заявки. Соответственно, они нам помогают.

В этом году мы пошли на новое развитие отношений. Мы пригласили их в аудитории и сказали: «Бакалавриат, наверное, пока самый трудноповорачиваемый корабль, классический корабль, который существует. Пожалуйста, посетите наши лекции – физика математика, химия. Посмотрите и скажите нам, что у нас не так». Они пошли на наши лекции по химии, физике, математике и сказали нам, что у нас не так, что нам нужно изменить. Мы говорим: «Только без прикрас, как есть». Они: «ОК. Хорошо. Как есть». Поэтому тем, кто еще не создал международный совет, или он работает в более легком режиме, мы рекомендуем взять у них все, что возможно.

Экосреда. Мы имеем самое лучшее университетское общежитие в России. Это Дом Коммуны. Мы имеем 29 лабораторий мирового уровня. Ведущие ученые теперь набирают у нас аспирантов, и у нас называется «аспирантура к ведущим мировым ученым». Обязательно – доступ к журналам.

Еще хотела сказать последнее. Руководители – все директора институтов, проректоры, руководители научных коллективов – имеют свои КПI, связанные с рейтинговыми показателями. Например, директора институтов имеют показатели попадания в рейтинги. Соответственно, мы вместе с ними вырабатываем тактику.

У нас есть очень интересные рейтинги кафедр. Я тоже расскажу потом, если кому интересно. Кафедры имеют показатели – индикаторы цитируемости, количество статей, доля зарубежных НПР. Эти показатели есть в рейтингах кафедр, и эти показатели есть в международных рейтингах. Так же у проректоров. Они одни и те же.

Спасибо за внимание.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Ирина Анатольевна. Есть ли вопросы? Если вопросов нет, то двигаемся дальше. Я хотел бы попросить Сергея Васильевича Киреева, директора центра мониторинга рейтинговых исследований МИФИ, поделиться своим опытом участия в программе «5-100» и теми результатами, которых на сегодня удалось достигнуть. Пожалуйста.

Киреев Сергей Васильевич, директор Центра мониторинга и рейтинговых исследований НИЯУ «МИФИ»: Я хотел бы поблагодарить организаторов за очень интересную дискуссию и возможность пообщаться. Мне крайне интересно здесь присутствовать и слушать своих коллег – и региональных, и участников проекта «5-100», и федеральные университеты. Это очень хорошая площадка для того, чтобы обменяться положительным опытом, и не только в достижении рейтингов.

Какая у нас тема? Рейтинги, их влияние на развитие университетов и т.п. Хотел бы начать с общих тезисов. Для кого они предназначены? Прежде всего – для абитуриентов, их родителей, преподавателей, государственных органов власти (они иногда, например, в рамках проекта «5-100» принимают решения о том, какой вуз куда попадает), работодателей (им это тоже очень важно).

На примере одной из ведущих корпораций России - «Росатома». Сегодня это компания номер один по строительству атомных объектов за рубежом, во всем мире. При строительстве атомных объектов, атомных электростанций, научно-исследовательских реакторов им крайне важно, кто будет осуществлять базовую подготовку. Когда за рубежом предлагают те или иные университеты, как правило, побеждает МИФИ, потому что мы тоже входим в мировые рейтинги, в национальных рейтингах занимаем ведущие позиции.

Как оценить университеты? Для понимания. Рейтинг не является таким же инструментом, как спидометр в машине. Естественно, это примерное отражение реальности, в которой мы живем, не более того. Когда кто-то проваливается на одно место, на десять, поднимается, мы должны абсолютно четко понимать, что это зачастую точность или неточность того или иного рейтинга, потому что слишком разные университеты.

Но я согласен, что для того, чтобы занимать из года в год ведущие позиции, нужно очень быстро бежать, о чем сказал Константин Валерьевич. Я с ним согласен. Не просто так дается третье место, второе место в России или в мире по какому-то направлению. Это означает, что мы все очень быстро развиваемся.

Сейчас реализуются национальные проекты. Я хотел бы несколько слов сказать о них. Мы видим, что в настоящее время 12 национальных проектов. «Образование»,  «Наука», «Цифровая экономика» находятся в зоне внимания и ответственности Министерства образования и науки Российской Федерации.

Мы должны войти в топ-10 в общем рейтинге по присутствию университета в глобальных рейтингах. Мы должны увеличить в два раза количество иностранных студентов. 20% обучающихся должны использовать ресурсы других организаций, это означает – будет развиваться онлайн-образование.

В рамках национального проекта «Наука» мы должны войти в топ-5 по числу статей в международных базах данных, увеличить количество российских журналов в Web of Science и SCOPUS, обеспечить 4000 статей в журналах первого-второго квартиля. Доля молодых ученых должна составить более 50% во многих проектах.

Цифровая экономика. Вы видите: более 120 тысяч абитуриентов будут приняты в вузы по IТ-специальностям. Остальные показатели вы видите.

Сегодня выступал представитель Белгородского университета как национального исследовательского университета. Я провел интересный анализ. Я не просто профессор и не просто директор центра. Мне это интересно. Я с самого начала проекта «5-100» отвечаю в МИФИ за рейтинги.

Вот что оказалось. У нас существует три категории университетов. Это два ведущих классических, по закону Российской Федерации об образовании: МГУ и Санкт-Петербургский, два великих. Затем – 29 национально-исследовательских университетов. Затем проект «5-100» - 21 университет, из них 12 национально-исследовательских университетов и два федеральных. Федеральные, опорные университеты.

Есть другие очень важные и полезные для страны университеты. Большинство этих университетов преследуют очень разные цели. Это прописано даже в законе Российской Федерации. Если мы возьмем Дальневосточный университет, как и Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта (федеральные университеты) – это опора, они показывают, где границы Российской Федерации. Им очень сложно быть по-настоящему конкурентоспособными, например, по сравнению с ведущими национально-исследовательскими университетами. Этот факт я могу подтвердить данными, которые мы имеем.

По вкладу. Сегодня во время первой секции кто-то сказал: «Зачем нужен проект «5-100»? Давайте раздадим деньги понемногу». Я хочу сказать для примера. Сегодня было сказано: в мире существует 45 программ. Проект «5-100» один из самых малобюджетных, но по вкладу это драйвер развития российского образования. 21 университет – 32% научных статей от общего количества по России. Что такое остальные? Это не только вузы, это Академия наук. У нас 500 бюджетных вузов. Не буду считать негосударственные, их еще больше. Цитируемость 39%. Это всего лишь 21 вуз. Если вы посчитаете, 21 от 500 – это примерно 6% вузов дают 40% цитируемости. Вклад отдельных НИУ, посмотрите: два великих – 10-12% общего количества статей, входящих в Web of Science и SCOPUS. НИУ дают почти 30%, а по цитируемости – 35%. Проект «5-10» еще более значимый – 39%, потому что только 12 национально-исследовательских университетов входят в этот проект.

В национальном проекте «Наука» не только определено общее количество статей в Web of Science и SCOPUS, но есть отдельные направления, определенное количество статей в журналах первого и второго квартиля по приоритетным направлениям науки. Здесь, посмотрите, проект «5-100» - более 40%. Еще раз повторяю: 20 университетов, 6% от всего количества.

Вклад других университетов вы тоже видите по цитируемости. Например, вклад топ-1 – 1% в лучших, наиболее цитируемых журналах. 30% - это НИУ, и 36% - проект «5-100». Роль других университетов тоже важна. Вот сегодня все говорят: «Надо ли всем участвовать в рейтингах?». МИФИ до 2010 года был закрытый вуз. Ясно, что мы продолжаем выполнять свою роль по подготовке кадров ученых, естественно, и сами занимаемся ядерно-оборонным комплексом нашей страны. Пока мы этим занимаемся, как я понимаю, существует мир на всей Земле.

Теперь посмотрите: с 2013 года, сейчас 21,8% – это количество иностранных студентов. Количество иностранных НПР у нас почти 20% , в данный момент – 17%, а было 0,4%, то есть 4 человека было. Сейчас существенно больше.

Хочу сказать о роли рейтингов для развития и конкурентоспособности университета. В 2013 году, когда мы начинали, я работал в группе (она была малочисленная, несколько человек), возглавляемой ректором. Мы понимали, что нам нужно стать конкурентоспособными на глобальном рынке, не внутри страны. Мы должны были понимать, что для этого надо сделать. Мы изучили, провели бенчмаркинг, посмотрели, какие университеты близки нам по показателям, какие наиболее быстро развиваются.

Безусловно, нельзя настраиваться на тот или иной рейтинг, это безумство. Если вы хотите выстроить свою политику только для того, чтобы занять какое-то место в рейтинге, я вам гарантирую – обречено на провал, потому что рейтинги имеют свойство менять свои методики. В 2015 году Times Higher Education и QS резко их изменили – перестали учитывать крупные коллаборации, цитируемость и, соответственно, статьи. Те, кто рассчитывал только на крупные коллаборации, проиграли. Поэтому мы должны учитывать свою стратегию – в первую очередь, но и, конечно, обращать внимание (мы на это внимание обращаем), что то, что выгодно университету, мы, безусловно, поддержим.

Я поддерживаю наших коллег, которые говорят: нельзя развивать все в своем университете, бессмысленное дело, нужно сконцентрировать людей, все ресурсы на прорывных научных или образовательных программах, которые действительно будут конкурентоспособны либо в вашем регионе, в вашей области, либо в стране, либо в мире.

Что касается научной результативности, то вы видите цифры. Мы одни из лучших в направлении Physical Science. Вы видите – мы входим в QS, 5 лет подряд в первую сотню. Times Higher Education – 6 лет подряд. В U.S. News & World Report занимаем сейчас 76 место. Round University Ranking – 52 место в мире. В ARWU  – 150-200 место. Мы чувствуем себя очень уверенно в этом направлении. Но я хочу подчеркнуть, что у нас меняется количество НПР, имеющих степень PhD.

Каким опытом мы могли бы поделиться? Наш университет – возможно, один из немногих в нашей стране – переходит на новый уровень обучения иностранных студентов: экспорт образования, прямой экспорт образования на внешние рынки. В этом году решением президентов двух стран мы открыли филиал в Узбекистане.

Но очень важно, что в тех зонах или регионах, где «Росатом» планируется строить атомные объекты, мы заключаем договоры на подготовку кадров, зачастую – на месте. Это совместные программы, программы двойных дипломов, либо сетевые программы.

Здесь вы можете посмотреть наши достижения. Конечно, они значимые.

Сегодня многие уже говорили о цифровой трансформации образования. Я хотел бы сказать несколько слов. Посмотрите на мировые тенденции. Плохо или хорошо, но мы должны это понимать. Есть особенности, трудности и риски, связанные с IT-образованием: потеря навыков межличностного общения, вопросы цифрового неравенства, доступ, риски, связанные с ростом стоимости традиционного, кибербезопасность, защита. Сегодня 101 миллион студентов (50% всех студентов мира) обучается с помощью цифровых технологий. Это тенденция.

Сейчас я хотел бы предложить новые подходы. Если не хватит одной минуты, извините. На что я хотел бы обратить внимание? Я вчера говорил об этом в Интерфаксе. Что важно? Оказывается, чтобы вы правильно понимали, в национальных проектах «Образование» и «Наука» сказано, что мы должны войти в топ-10 по количеству статей в Web of Science и SCOPUS.

Но я хочу подчеркнуть, это всего лишь значимый шаг вперед, но он бессмысленный, если мы не будем говорить о цитируемости, потому что эффективность определяется не количеством статей, а количеством цитирований, то есть востребованностью. Это и есть настоящая эффективность научных исследований. Не количество статей.

Что оказывается? По количеству цитирований наша страна не входит в первую сотню (мы скромно молчим). Я хочу вам это заявить. А дальше я стал исследовать этот процесс. Почему же мы не в первой сотне? Мы такие плохие – все? Думаю, что это не совсем так.

С левой стороны график. Я взял данные из SciVal  на вчерашний день по годам – 2014, 2015, 2016. Там есть функция «просмотры, количество просмотров на публикацию». Оказывается, России фактически находится на первом месте в мире. Не буду говорить – на первом месте, это нужно более тщательно проверить, но мы существенно лучше по количеству просмотров на одну статью. Взял США, Китай, Францию, Великобританию – ведущие страны. Нас читают, просматривает. Это в SciVal легко проверить.

А как же нас цитируют? Оказывается, мы сразу проигрываем всем этим странам. Посмотрите справа – 2014, 2015, 2016, 2017 годы. Россия на последнем месте. Нас читают, грубо говоря, используют наш интеллектуальный потенциал, но по разным причинам (я не хочу их называть) на нас не ссылаются.

Какое у меня предложение? Как наши вузы выглядят в этом смысле? Я взял достойные вузы: МГУ, МФТИ, МИФИ, Санкт-Петербургский государственный университет, Высшую Школу Экономики и MIT, Стэндфордский университет. MIT, как вы знаете, входит топ-5 всех международных рейтингов. Что интересно – оказалось, что МИФИ по количеству просмотров на публикацию (у нас много публикаций) превосходит все эти университеты, а первую очередь – MIT и Стэнфорд. Другие наши университеты тоже выглядят очень достойно. Когда я смотрю на цитируемость (американцы и другие), оказывается, мы находимся на неплохом месте, но далеко не на первом. Внизу таблицы, для желающих оно будет выставлено, вы потом посмотрите.

Что получается? Это крайне важный показатель. Я считаю, что в рейтингах, тем более национальных, мы, безусловно, должны это использовать. Более того, ни в коем случае не отказываясь от традиционного цитирования, но как дополнительный коэффициент его обязательно нужно учитывать. Иначе мы все время будем посыпать голову пеплом – наши статьи никто не читает! Это далеко не так. Я вам еще раз хочу сказать: в любой точке мира, если есть доступ к SciVal (это разработка Elsevier).

Здесь рядом находится Павел Касьянов (Thomson Reuters или Clarivate Analitics). У них есть свой продукт, аналогичный – InCites. Там это тоже, по-видимому, можно легко проверить. Но если они еще не освоили эту технологию, то, пожалуйста – в Elsevier вы можете посмотреть.

Поэтому у меня есть хорошее предложение: в национальных рейтинг учитывать, во-первых, показатели национальных проектов «Образование», «Наука», «Цифровая экономика», а также ввести дополнительную оценку научной эффективности, влияния на общество. Использовать такой показатель, как количество просмотров научных публикаций. Он более точно будет отражать реальное положение с нашими статьями, опубликованными в Web of Science и SCOPUS, потому что мы должны отстаивать наши национальные интересы.

Я с большим уважением отношусь к Шанхайскому рейтингу, QS, Times Higher Education, но они преследовали при создании свои определенные цели – национальные. Китайцы в 2004 году решили направить большое количество своих выпускников за рубеж, в первую очередь – в США. Как объяснить школьникам, куда ехать? Оказывается, если ехать в университеты, где больше всего лауреатов Нобелевской премии и премии Fields – 30%, соответственно, появился такой показатель в их рейтинге. Times Higher Education и QS изначально создавались как глобальные. Они исходили из того, чтобы максимально большое количество иностранных студентов поступало в их страны.

Поэтому что я поддерживаю? Созданные национальные, международные рейтинги - «Три миссии университета», Round University Ranking – мы должны использовать, развивать, помогать их развитию.

Спасибо.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо. Сергей Васильевич перебрал время в полтора раза, но, наверное, этому есть оправдание. Я хотел бы предложить всем присутствующим следовать примеру МИФИ и Сергея Васильевича Киреева – в частности. Он внес свое предложение по рейтингу. Это на самом деле важно. Мы от вас ожидаем предложения по рейтингу, потому что рейтинг – это не застывшая структура, она должна меняться, и меняться, в том числе, в интересах вузов. Я не гарантирую, что мы примем все ваши предложения, но точно ко всем прислушаемся.

Карамурзов Барасби Сулейманович: А можно пожелание?

Модератор Кабалинский Д. И.: Да, пожалуйста.

Карамурзов Б. С.: Спасибо. Вы провели очень хорошее исследование, показали нам результативность – публикационную активность. Кроме этого, есть еще и эффективность. Мы часто обсуждаем. Не мои данные, но я приведу сейчас статистику. 46 ведущих университетов нашей страны получают 49% бюджетного финансирования на образовательную деятельность. Как соотнести то, что вы привели, и это? Может, какой-то региональный университет, совершенно незаметный нам сейчас, при пересчете на 1 рубль, окажется гораздо более эффективным. Такая проблема у многих рейтингов есть. Я понимаю, что вы сразу не ответите, но такое пожелание.

Второе – опять относительно цитируемости. Я много раз говорил, выступал и хочу сказать. Если мы посмотрим на страновую цитируемость, как вы думаете, кто будет на первом месте в мире? Гамбия, о которых мало кто знает, Центральноафриканская республика, там чуть больше двух миллионов жителей. Эти моменты, если не смотришь на особенности, могут вводить в заблуждение. В рейтингах мы просто обязаны это учитывать и брать, конечно же, такие показатели, которые исключают возможность ошибок. Как вы на это смотрите?

Киреев С. В.: Барасби Сулейманович, каждое ваше предложение абсолютно правильное, я с ними согласен. Насчет Замбии.

Реплика: Гамбии.

Киреев С. В.: Неважно. Я еще сейчас хочу сказать. Не хочется даже упоминать страну. Я лучше ее неправильно назову, потому что не хочется вступать в конфликт с этой великой африканской страной. У них два университета, даже две научные группы, и они ссылаются друг на друга. Больше ничего. Ни один американец на них не ссылается, русские – тоже. Но они организовали серьезную кооперацию. Большой развитости нет, количество статей не такое большое. Но я могу согласиться, что это требует отдельного исследования.

Я отвечу вам, приведя маленький пример. В начале 2000 года Россия и, соответственно, Китай находились примерно на 14-15 месте по количеству статей в Web of Science и SCOPUS. Сегодня Китай находится на втором месте по количеству статей, входящих в Web of Science и SCOPUS, естественно, после американцев. Вопрос. Они на втором месте в мире по цитируемости. Я не буду говорить, кто на первом месте, с учетом вашего замечания о великой стране. Но Россия, тем не менее, не попадает в первую сотню. Это проблема, на которую нельзя закрывать глаза. Это и есть эффективность наших исследований.

Поэтому я обращаюсь к руководителям рейтинга (сегодня мы рассматриваем национальный рейтинг) и дальше. Важно более пристальное внимание к этому вопросу. Нужно провести дополнительные исследования. Мы готовы помогать. Все академическое сообщество заинтересовано.

Гришанков Дмитрий Эдуардович, генеральный директор рейтингового агентства RAEX: Коллеги, специально для вас мы проведем исследование для рабочего использования  – цитирование на вложенный доллар по всем странам. У нас сейчас в базе есть 1750 университетов. Я думаю, что это легко будет посчитать. Сдается мне, что не Стэнфорд на первом месте.

Модератор Кабалинский Д. И.: Спасибо, коллеги, за увлекательные ремарки. Двигаемся дальше – из Гамбии в более благословенные страны. Сегодня в рамках пленарной дискуссии Вальдемар Сивински заметил: все, что можно взять из двух наукометрических баз, составители рейтинга уже взяли. Я думаю, что Павел Евгеньевич Касьянов – эксперт по наукометрии Clarivate Analytics – с ним поспорит. Пожалуйста.

Касьянов Павел Евгеньевич, эксперт по наукометрии Clarivate Analytics: Спасибо, Дмитрий Игоревич. Библиометрией я занимаюсь последние 10 лет. Я очень рад, что за эти 10 лет сообщество экспертов России, если не пришло к консенсусу насчет того, как нам использовать библиометрические данные, то хотя бы более-менее согласно в формулировках, в понятийном аппарате относительно того, как именно, для чего их нужно использовать, для чего их не нужно использовать в рейтингах.

Так получилось, что последний год я, помимо этого, занимаюсь еще патентной информацией в нашей компании. У нас есть отдельная база данных. Поэтому все, что я скажу сейчас, вы имеете полное право делить на мою аффилированность с коммерческой компанией-производителем патентной базы данных.

Я хотел посмотреть на то, как мы с вами можем использовать данные по интеллектуальной собственности, не только в оценке и рейтинговании университетов по их инновациям, новыми технологиями, их коммерциализации, но и, в том числе, использовать их в управлении всем этим процессом. Как сделать так, чтобы мы по некоторым из этих показателей, если не обогнали, то хотя бы приблизились к ведущим университетам мира?

Обсуждая все это, мы можем отталкиваться от наших знаний в библиометрии. Вы, может быть, сейчас даже будете удивлены, насколько похожи многие данные по патенту с биометрическими данными. Возникает вопрос. А почему сообщество экспертов не использовало эти данные до сих пор? Данные по патентам чуть более многообразны, чем данные по научным публикациям. К сожалению, формат моего выступления, наверно, не позволит разобрать все методологические тонкости. Но давайте попробуем с чего-то начать.

Какие рейтинги сейчас пытаются мерить инновации? Если вы сможете что-то добавить к этим рейтингам, я буду вам благодарен. Это те, которые я лично знаю наизусть. Times Higher Education World University Rankings измеряет так называемый показатель «доход от индустрии». Это не совсем о патентах. Это та часть денег, которые университет зарабатывает от бизнеса. Как видите, вес этого показателя не очень большой.

Есть еще такой замечательный рейтинг – Reuters Tip 100 Innovative Universities. Во избежание недопонимания я скажу такой небольшой дисклеймер. Мы к компании, к агентству Reuters больше не имеем никакого отношения, несмотря на то, что раньше мы входили в компанию, которая называлась «Thomson Reuters». Reuters – это их новостное подразделение. У нас с ними примерно такие же отношения, как с Шанхайским рейтингом, как с U.S. News & World Report. Мы даем им данные, и они сами решают, как они их используют, как они их взвешивают для того, чтобы делать итоговый рейтинг. Они обращают внимание примерно на такие показатели. По формату моего выступления я не могу вам рассказать о каждом из них. Полное описание методологии вы найдете по этой ссылке.

Я же вам расскажу о некоторых других показателях, которые были использованы в одной из наших недавних работ, и как их можно попробовать перенести на Россию, где это работает, а где это, может быть, работает не очень хорошо. Есть такой замечательный показатель, как количество патентных документов. Здесь нас с вами ждет первый подводный камень, потому что есть выданные патенты, а бывают еще патентные заявки, во многих юрисдикциях они могут быть чуть ли не более ценным документом, чем выданный патент (в каких-то, может быть, менее престижных патентных юрисдикциях). Бывают полезные модели и так далее.

То, что мы видим сейчас на графике – это соотнесение количества патентных семейств у некоторых ведущих российских университетов. Я взял для этого анализа первые 15 университетов первой волны проекта «5-100», МГУ и СПбГУ, естественно. Патентные семейства – это, по сути, изобретения, то есть группа всех патентных документов во всем мире, которые имеют отношение к одному изобретению. Таким образом, мы мерим за последние 5 лет – сколько изобретений было у тех или иных российских университетов.

Показатель вроде неплохой, но важно понимать, что в разных патентных юрисдикциях немного разные требования к оформлению заявок, к изобретательскому уровню изобретения в целом.

Если мы посмотрим на чемпионов России по количеству патентов, именно в «Роспатенте», к сожалению, увидим, что есть такое дважды нарицательное имя – Олег Иванович Косенков. Обратите внимание, у человека более 30 тысяч патентных документов. Если у него, я надеюсь, нет однофамильцев, и если ему меньше 90 лет, это означает, что каждый день, не отрываясь на предпубертатный период, праздники, и выходные дни, он либо подает одну патентную заявку, либо получает один охранный документ.

К сожалению, у меня нет возможности показать еще один слайд – о чем все эти изобретения наших чемпионов, но я вам зачитаю по памяти некоторые патенты. Технология производства консервированной еды – биточки с сырным соусом, биточки с томатным соусом. Все эти изобретения друг друга цитируют. Об этом практически вся их ведущая интеллектуальная собственность. Это, наверно, не те инновации, которыми наши университеты хотели бы гордиться.

Тем не менее, когда мы смотрим на топ по всему миру, то количество патентных документов вполне совпадает с нашими ожиданиями. Там есть и Samsung, и LG, и Toyota, и Intel. Из академических организаций там есть Китайская академия наук. Мы там не видим, может быть, Apple или какие-то компании Илона Маска, или 3М, например, но мы их увидим в других показателях, о которых я еще расскажу.

Еще очень важный показатель. Он как раз важен не с точки зрения рейтингования университетов. Я даже не показываю вам соотношение по нему у ведущих российских вузов. Он важен именно с точки зрения управления инновациями. Процент удовлетворенных патентных заявок, то есть успешность инновации – какое количество патентных заявок в итоге заканчивается выданным патентом. По аналогии с научными публикациями, какое количество рукописей в итоге принимают к публикации те журналы, в которые ваши ученых их отправляют. По России он чуть больше. В среднем по миру этот показатель удовлетворенных заявок – примерно 50-70%.

Но важно, что любая неудовлетворенная патентная заявка – это огромное потерянное время, деньги и зачастую еще и нервы. По странам объемы потерянных денег, таким образом, в США, в Европе измеряются десятками или сотнями миллиардов долларов. Поэтому, конечно же, и ведущие корпорации мира, и университеты работают над тем, чтобы качественно повысить процент удовлетворенных патентных заявок. С точки зрения управления, но, может быть, не рейтингования университетов, это показатель, безусловно, очень важный.

Наконец, если вы помните, в библиометрии мы как раз в течение нескольких последних лет пришли к теме первого квартиля, то есть показателя, в котором практически невозможно жульничать. Он, действительно, показывает прорывные исследования в лучших журналах мира, либо показатель высоко цитируемых публикаций. Это что-то сродни ему, наверно.

Как я уже сказал, не все патентные юрисдикции мира, как и не все йогурты, одинаково полезны. В одних гораздо более жесткая экспертиза заявок. Принято так считать. Вопрос – принято кем? Нашими экспертами. Вы имеете полное право с этим спорить. Есть четыре ведущих патентных юрисдикции: китайская, европейская, японская и США.

Почему они являются ведущими? Потому что они наиболее высококонкурентные. Если вы подаете заявку в этом патентном ведомстве, это означает, что вы провели какую-то работу, поняли, что у вашего изобретения там есть рынок. Это означает, что, скорее всего, вы провели работу по анализу вашего изобретения на патентную чистоту, то есть вы не будете своим изобретением там нарушать чьи-то интеллектуальные права. Наконец, в этих патентных ведомствах, может быть, сложнее или дороже даже сама процедура подачи патентной заявки. Поэтому когда у какого-то университета не в одном из них, а сразу в четырех этих ведомствах имеются защищенные изобретения (таких у нас, к сожалению, не очень много), это уже говорит о том, что университет занимается разработками, которые, действительно, востребованы во всем мире. Как раз у мировых лидеров – у 3М, у Илона Маска – полно патентов, которые запатентованы сразу во всех этих ведущих патентных юрисдикциях. Я думаю, что для управления инновациями, для определения вектора развития этот показатель тоже можно и нужно использовать.

Не поймите меня неправильно, я не хочу сказать, что вот показатели, пожалуйста, используйте их для вашего следующего рейтинга. Я хочу предложить их уважаемому сообществу экспертов для обсуждения и посмотреть, где у них сильные, слабые стороны.

Наконец, последний из показателей, о котором хотел бы сказать. Патенты тоже цитируются. Патенты цитируют как другие патенты, так и научные публикации. В данном случае мы смотрим на то, как одни патенты цитируются другими. Но, к сожалению, МИСиС, у которого два изобретения, два патентных семейства защищено в ведущих патентных юрисдикциях, здесь почему-то далеко не на первом месте, а УрФУ, наоборот, на первом.

Поэтому я боюсь, что здесь все зависит от патентной юрисдикции, в которой мы будем мерить цитируемость. К сожалению, самые цитируемые российские патенты цитируются очень часто их же изобретателями, либо патентообладателями. В теории этот показатель тоже может быть подвержен манипулированию. Но попробуйте накрутить цитируемость, подавая патентную заявку в США, Европу, Китай или Японию.

Давайте взглянем, тем не менее, на примеры из международной практики. Буквально два примера. Есть замечательный патент компании Johnson & Johnson. Это картридж для хирургического степлера, которым нужно сшивать швы, практически канцелярскими скобками. У этой разработки более 800 цитирований. Это означает, что она кем-то еще затем модернизировалась, усовершенствовалась и так далее. Это, действительно, означает огромное технологическое влияние. Очень похожая ситуация с патентом на беспроводную зарядку. У этого изобретения было более 200 цитирований.

Наконец, резонный вопрос, который, возможно, вы хотели бы задать. Откуда, Павел, ты взял эти показатели? Из головы, придумал? Нет, у нас в конце прошлого года вышел замечательный отчет Top 100 Global Innovators. Это не очередной рейтинг университетов. Это вообще не об университетах, а, в первую очередь, о коммерческих компаниях. Он основан именно на тех четырех показателях, о которых я только что рассказал.

Количество запатентованных изобретений за последние пять лет. Как видите, многие из наших университетов вполне удовлетворяют этому критерию. Нужно минимум 100, у нас очень многие делают больше этого. Процент удовлетворенных патентных заявок. Количество четырехсторонних патентов, то есть тех самых, которые зарегистрированы в четырех ведущих патентных ведомствах мира. Наконец, цитируемость патентов.

Очень важно, что в топ-100 за 2018-2019 годы впервые появился представитель из России. Поскольку здесь есть как минимум два человека, которые слышали это мое выступление пару недель назад, я все-таки спрошу. Кто-нибудь может догадаться, что это за организация? Вы, пожалуйста, не отвечаете. Это лаборатория Касперского. Можем, если хотим. Я уверен, что если наши коммерческие компании могут это делать, то и университеты, рано или поздно, тоже вполне могут оказаться на достаточно высоких строчках в этом отчете. Еще раз: это не рейтинг, ни в коем случае, это очередной из отчетов, которые мы публикуем для демонстрации возможностей патентного анализа.

Большое вам спасибо за внимание. Если есть вопросы, я на них с удовольствием отвечу.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Павел Евгеньевич. Есть ли вопросы? Если нет, большое спасибо за выступление. Тема патентов и проблематика учета рейтингов нас, если помните, очень интересовала. Для нас это, наверно, имеет достаточно большой практический смысл. Вы работаете в благословенной стране. За 5 или 7 лет представители российских вузов стали мыслить категориями квартилей, децилей, импакт-факторов. Это очень важно, но это не все высшее образование. Высшее образование, наверное, концентрируется сейчас, в том числе, и в борьбе за абитуриента. Соответственно, университеты борются за абитуриентов. Мы, как рейтинговое агентство, боремся за внимание этих абитуриентов к нашей продукции – к рейтингам. Свой взгляд на роль рейтингов университетов в выборе абитуриентов я прошу высказать Алексея Юрьевича Оборского, директора по стратегическому развитию Финансового университета.

Оборский Алексей Юрьевич, директор по стратегическому развитию Финансового университета при Правительстве Российской Федерации: Добрый день, уважаемые коллеги. Несмотря на то, что работаем уже шесть с половиной часов, мы работаем интенсивно. Наш интерес показывает, что тема для нас актуальна, за что отдельная благодарность создателям рейтинга и организаторам этого мероприятия.

Прежде, чем перейти к своему докладу, я позволю себе небольшую ремарку, поскольку на предыдущем этапе, на предыдущей сессии активно обсуждал вопрос о том, что выпускники физико-математических школ могут все. Представляя вуз социально-гуманитарного профиля, я хотел бы высказать несколько иную точку зрения. Конечно, физика, математика – безусловно, хорошо, но мы, гуманитарии, понимаем, что сейчас множество угроз и проблем в современном мире находится как раз в сфере мировоззренческой, в сфере ценностной.

Поэтому я поддерживаю коллегу из РЭУ имени Г.В.Плеханова, считая, что здесь должна быть определенного рода гармония. Мы должны в обязательном порядке помнить и о третьей миссии. В этом смысле уже упомянутый рейтинг «Три миссии университета», который реализуют коллеги, на мой взгляд, должен приобретать еще больший вес. За это им отдельное спасибо.

Что касается целого ряда вопросов, о которых я хотел сказать, Сергей Васильевич уже практически «снял с языка». Уже неоднократно сегодня говорили, что мы обречены работать с рейтингами в ближайшее время, для этого есть целый ряд руководящих документов. Мы понимаем и во многом соглашаемся с той целевой группой, о которой уже сегодня шла речь. Возможно, мы представим какие-то иные целевые аудитории. В частности, в дополнение к тому, что было сказано, инновационные компании могут представлять весьма интересную целевую группу для рейтингов.

В целом, я хотел бы изложить свое выступление, в какой-то степени, гуманитарно-социологическим языком. Поскольку мы хотели получить мнение низов, мнение студентов, мнение работодателей, некоторые данные для вас не является секретом. Вы видите, что «получить диплом престижного вуза» – отмечают 40% желающих.

При этом мы, как правило, во многом напрямую ассоциируем престижность с источником, из которого они получают данные. Это, в том числе, рейтинги. Наряду с другими факторами выбора, наряду с материально-технической базой вузов, наряду с их удобным месторасположением, потенциальным трудоустройством и другими факторами. В этом смысле рейтинги, конечно, играют существенную роль, но нам с вами есть еще над чем достаточно серьезно работать.

Поскольку времени у нас немного, я позволю себе пропустить наши позиции университета в рейтингах, они все известны. Я хотел бы акцентировать ваше внимание вот на чем. Коллеги, мы действительно очень серьезно озаботились проблемой качества образования. Сегодня об этом неоднократно шла речь.

Не так давно, в марте 2019 года, мы проводили достаточно крупную международную научно-методического конференцию «Форсайт образования: академические свободы VS аккредитационные ограничения». Активно привлекали работодателей, Совет по профессиональным квалификациям финансового рынка (специфика вуза).

В рамках этого мероприятия решили провести весьма серьезное социологическое исследование. Результаты данного исследования как раз могут подтолкнуть нас к шагам определенного рода. Как видите, была достаточно репрезентативная выборка – более 1000 человек. Практически уровень ВЦИОМа, если брать по численности. По другим параметрам не будем сравнивать.

Что интересно? Интересно то, что вы видите – какая процедура, по мнению академического профессионального сообщества объективно оценивает и подтверждает качество образования? Мы с вами знаем, что многие рейтинги изучают условия для качественного образования. Условия не всегда реализуются. Наши респонденты, среди которых были крупные работодатели, ученые и преподаватели, посчитали, что самыми важными факторами здесь будут результативность, трудоустройство, наличие государственных аккредитаций и независимой оценки.

Рейтинги, как мы видим, здесь всего лишь на шестом месте. По-видимому, респонденты пока еще не понимают, насколько глубоко качество образования может быть оценено рейтингами. Если посмотреть слайд, на котором представлена интегральная оценка и оценка студентов, в том числе, то здесь результаты тоже будут примерно таковы.

Отсюда, практически завершая свое выступление, я хотел бы высказать две мысли. Первая мысль. Безусловно, принимая во внимание эту информацию, нам с вами стоит продолжать задумываться о том, как нам оценивать качество образования. Только ли с помощью тех общепринятых показателей, которые существуют или есть необходимость работать над иными показателями оценки? Сегодня эта мысль уже неоднократно высказывалась, и я готов ее поддержать.

Второе. Конечно, наиболее ценным было бы, может быть, предложить какой-то показатель для того, чтобы можно было попытаться его хотя бы обсуждать в профессиональном сообществе. Действительно, это самая сложная тема. Оценить качество образовательного процесса в рейтинге очень сложно.

Как вариант для обсуждения, самый простой, наверняка критикуемый и сразу вызывающий много вопросов, в качестве самого отдаленного примера. Итоги федерального интернет-экзамена бакалавров. Количество «золотых», «серебряных» и «бронзовых» сертификатов. Доля студентов, которые участвовали в рамках этого экзамена. Во всяком случае, это уже оценка не условий, а некого результата. Наряду с этими могут быть предложены и другие показатели.

Таким образом, уважаемые коллеги, предлагаю продолжать дискуссию относительно этого фактора и продолжать оценивать качество образования уже несколько по иным позициями.

Спасибо за внимание.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Алексей Юрьевич. Есть ли вопросы? Если вопросов нет, хотел бы перейти к теме, которая сегодня уже частично затрагивалась. Существует мнение, что будущее рейтингов, в том числе, за созданием семейства, рейтинга нишевых университетов, которые выполняют особые функции. Бесспорно, такие функции выполняют университеты, которые являются ядром образования в своих национальных республиках. Я хотел бы предоставить слово Юрию Камбулатовичу Альтудову, ректору Кабардино-Балкарского государственного университета. Пожалуйста.

Альтудов Юрий Камбулатович, ректор Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х. М. Бербекова: Спасибо. Наверняка есть общие характеристики вузов, много параметров можно найти. Наш университет – 15 тысяч человек, у нас учатся 1200 иностранных студентов. Остальные характеристики представлены в материалах.

Если говорить о влиянии рейтингов – как, что у нас получается? Если говорить о наборе, о баллах, о влиянии, здесь были приведены цифры. Я тоже хотел бы представить некие материалы, которые коррелируют, а где-то отличаются от среднероссийских.

Вчера у нас закончился первый Северо-Кавказский форум по устойчивому развитию, и были затронуты вопросы развития Северного Кавказа. Здесь, конечно, третья миссия вузов и особо – кто будет в этих регионах. В нашем регионе Кабардино-Балкарии всего один вуз, мы фактически являемся монополистами подготовки большего количества направлений. Что является драйвером? Как готовить специалистов, которые будут выступать лидерами в этих преобразованиях?

Этот комплекс вопросов упирается в одно – кто к нам в вуз приходит из школы? 3-4 года назад, когда мы начали анализировать, ни один стобалльник у нас не оставался. Все приезжают в Москву, в Санкт-Петербург, в пять агломераций, где весь цвет высшего образования. Если говорить о других баллах, то практически 50% из тех, кто заканчивает наши школы, переезжают и учатся. Наверно, это тоже хорошо.

Мы провели опросы, посмотрели, как влияет – кто же к нам приходит? Если посмотреть по сравнению с тем материалом, что у нас был представлен, получается, что 15% тех, кто после школы принимает решение поступать в наш вуз, ориентируются на рейтинги. Здесь был представлен показатель – 12% по другому вузу. Можно говорить о том, что это средняя цифра, не очень сильно отличается.

Теперь мы смотрим – а кто же им советует, и кто из дающих советы учитывает рейтинги, которые у нас есть? Большинство советчиков – это родители, знакомые (50%). Когда начинаешь набирать материал по выборке, оказывается, родители в большей степени сегодня смотрят на те рейтинги и на рейтинг нашего университета. Более 50% родителей, которые советуют, в большей степени ориентируются на тот рейтинг, который у нас сегодня есть. Если ты находишься в сотне вузов России, конечно, это достаточно существенный параметр, по которому они рекомендуют своим детям. Так же и по знакомым.

Получается, если говорить по совокупности, кто определяет, мотивирует поступление лучших выпускников школ в вузы, в Кабардино-Балкарской университет, получается, около 40-50% - оказывает влияние рейтинг, который у нас сегодня есть. Поэтому нам очень важны соответствующие мероприятия, нам очень важно быть в этом рейтинге. Параметры, которые мы для себя ставим (мы сейчас находимся в сотне вузов), будем закреплять. Мы будем проводить те мероприятия, которые нам позволят уверенно себя чувствовать в сотне вузов.

Здесь приведены иные параметры, которые можно сопоставлять с другими вузами, со средними параметрами по России.

Вторая часть, очень важная. За последние несколько лет нам удалось нарастить количество студентов-иностранцев, практически в 3,5-4 раза. Мы проводим опросы – учитывают ли наши абитуриенты международный рейтинг – что, где, как. Получается, что около 40-50% тех, кто поступает к нам, определили за основу, что за вуз, куда поступать, тоже на основе материалов международного рейтинга, которые характеризуют наш университет.

Общий вывод. Рейтинги являются для нас конкурентным параметром, который формирует мнение родителей, мнение абитуриентов и позволяет нам получать тех абитуриентов, которых мы бы хотели видеть.

К чему это привело? За последний период времени по ежегодному набору – увеличиваем на 1000 человек. Количество иностранцев среди поступающих увеличилось, как я сказал, практически в 2-3 раза. Средний балл увеличился на четыре балла. Мы планируем также проводить дальнейшие мероприятия по развитию.

Я хотел бы, с учетом регламента, пропустить некоторые материалы. Тем не менее, хотел бы поддержать мнение коллег: сегодня параметром участия, параметром развития вуза в таких регионах, о которых мы сказали, является участие в национальных проектах. Очень важный параметр.

Есть отраслевые проектные офисы, есть законодательство. Тем не менее, получается, что в регионах фактически нет других вузов, которые могли бы взять на себя функции сопровождения. Вот почему у нас проходил первый Северо-Кавказский форум. Поэтому я бы поддержал предложение Сергея Васильевича о том, что нужно обсудить этот вопрос, и чтобы эти параметры были заложены в рейтинге и определяли качество. В этом параметре и качество образования. Все параметры, которые здесь есть, могут быть интегрированы. Думаю, что они будут восприняты всеми.

С учетом отсутствия времени, я на этом завершаю. Спасибо вам за внимание.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Юрий Камбулатович. Есть ли вопросы?

Киреев С.В.:  Можно вопрос?

Модератор Кабалинский Д. И.: Да, пожалуйста.

Киреев С.В.:  Я хотел поддержать ректора данного университета в том, что национальные проекты – это драйвер нашего нового развития, мы должны перестроить рейтинги, направить, чтобы они были не сами по себе, а на те показатели, которые есть.

Второе конструктивное предложение. Очень важно. Некоторые университеты в ближайшие годы не могут, по разным причинам, занять высокие места в мировых, глобальных рейтингах, и даже внутри страны. Участвовать в рейтингах (я вас поддерживаю) – это исключительно важно. Но дать на основании вашего рейтинга по регионам, потому что это крайне важно абитуриентам, их родителям – кто в нашем регионе? Если пять университетов, например, в Северо-Кавказском округе 5 университетов, куда нужно идти? И отдельный рейтинг, он будет, например, номер один в этом регионе – Сибирском, Дальневосточном – неважно. Это на основании даже нашего рейтинга. Тогда эти ребята будут номер один для своих, и тогда в Москву, может, меньше поедут, потому что они будут знать, что можно ехать к себе, и знать – куда. Это будет объективная информация.

Что меня волнует? Сегодня выступали представители Белгородского и других университетов. Мы все понимаем следующее. Для нас Москва – как пылесос. Москва, Санкт-Петербург, еще 3-4 города, куда едут самые талантливые ребята. Один МИФИ чего стоит! 92,3 балла ЕГЭ, за последние 5 лет он повысился на 10 или 15 баллов. 92,3 – это очень много. Мы вошли в пятерку лучших университетов России, куда входят МГИМО, «Вышка».

Что я хочу сказать? Дальше ведь этим ребятам очень тяжело в Москве учиться. Более того, они часто обратно не возвращаюсь. Они понимают, что в Москве им очень сложно закрепиться, квартиру могут получить через 20 или 50 лет (может, раньше). Часть из них уезжает за рубеж. Вместо того чтобы оставлять в стране и в регионах самых талантливых. Мне кажется, рейтинги могли бы помочь, если бы на основании даже общероссийского национального рейтинга составить отдельно рейтинги по регионам. Ректоры бы сами их использовали. Номер один в регионе. На основании чего? Рейтинга «Эксперт РА» или рейтинга «Интерфакс». Потому что внешние рейтинги никогда не дойдут до этих регионов.

Спасибо.

Альтудов Ю. К.: Я полностью согласен с тем, о чем вы говорите. Добавлю, что мы на Северном Кавказе очень трепетно относимся к успехам друг друга, поэтому сами смотрим и формулируем, кто есть. Но если будет такая позиция, конечно, это будет очень серьезно. Что касается других ваших предложений, я думаю, они имеют право на обсуждение. Сейчас мы оставляем у себя уже 25% стобалльников. Это благодаря работе, участию. Мы не говорим, что вырвемся в топ, но важно участие. 25% мы все-таки сумели показать.

Третий параметр, о котором вы сказали, очень важен. Только в этом году порядка 200 человек, к сожалению, вернулось к нам, перевелось обратно из вузов, о которых мы говорили, в силу тех обстоятельств, которые вы назвали. Экономика сейчас сложная. Поэтому есть такой двусторонний процесс. Он требует дополнительного обследования и обсуждения. Спасибо вам за поддержку.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо. Перед тем, как перейти к последнему, заключительному выступлению нашей сегодняшней секции, хотел бы поделиться одним своим наблюдением. Я заметил, что чем короче выступление, тем лучше оно запоминается. Я хотел бы дать слово Марии Александровне Афанасьевой, директору центра для повышения международной конкурентоспособности ТУСУР.

Афанасьева Мария Александровна, директор центра по повышению международной конкурентоспособности Томского государственного университета систем управления и радиоэлектроники: Большое спасибо. Я так и планировала сделать, потому что не хочется перенасыщать людей информацией. Потому что ничего особого, нового мы не скажем. Во многом повторим выступления коллег, которые сегодня прозвучали в этой сессии. Не потому, что нам очень нравится повторять, а потому, что все вопросы актуальные, все проблемы очень злободневные для всех.

Для начала хотелось бы сказать для тех, кто не знает, что такое ТУСУР. ТУСУР – это узкоспециализированный региональный вуз, который находится в городе Томске, где очень конкурентная среда даже в пределах города. Мы сегодня слышали во многих выступлениях, в которых речь шла о рейтингах, что из шести государственных томских вузов два входят в программу «5-100». Это на территории одного квадратного километра. Поэтому борьба за абитуриентов, борьба за партнеров идет постоянная, кровопролитная.

Для нас не быть в программе «5-100» – может быть, в какой-то степени преимущество, потому что мы не столько мотивированы государственными программами, сколько имеем возможность сконцентрироваться на каких-то других аспектах, которые для нас тоже важны. Именно те, которые важны для наших стейкхолдеров, неоднократно упомянутых сегодня всеми спикерами. Это абитуриенты, родители, индустриальные, академические партнеры. Среди них сегодня не была упомянута наша целевая аудитория при работе с репутационными показателями. Это наши будущие сотрудники – как граждане Российской Федерации, так и граждане других государств. Потому что научно-педагогический потенциал вуза – это и его сотрудники, не только молодежь, не только студенты, но и те, кто обеспечивает это образование.

В связи с этим хотелось бы сказать, что именно это мотивировало нас при создании нашей новой стратегии интернационализации. Мы пытались не гнаться за лидерами, не ориентироваться на них. Конечно, в какой-то степени, не будем лукавить, ориентировались на показатели мировых рейтингов и на ведущие мнения. Но мы старались понять, какие были наши основные точки роста, основные сильные стороны, что и как мы могли бы усилить, чтобы продолжать оставаться на том же уровне.

Константин Валерьевич «снял с языка». Я хотела начать свое выступление с цитаты Льюиса Кэрролла: чтобы оставаться на уровне, которого ты уже достиг, нужно даже не стоять на месте (речь уже не идет о том, чтобы стоять на месте), необходимо не просто идти вперед, нужно бежать такими темпами, которыми сейчас развивается российское образование. Мы не может себе позволить почивать на лаврах и, достигнув определенного уровня, сказать: «Теперь можно отдохнуть, за нами погонятся». Конечно, такого не произойдет.

При выработке нашей стратегии мы, естественно, учитывали все эти сильные стороны. Определенные результаты это принесло. Некоторые показатели вуза вы видите. Вуз небольшой, у нас порядка 11 тысяч студентов, среди них 18% иностранных граждан. Это очень диверсифицированный контингент. Это граждане 36 стран, их более 2000. Это, в том числе, та точка, где мы традиционно имели преимущества.

Томск географически находится в непосредственной близости к странам СНГ – Казахстан, Узбекистан, бывшие республики, которые традиционно выбирают Россию как основное направление для получения образования. Здесь географически мы оказались довольно близко, и это сыграло нам на руку.

Если в этих 18% подавляющее большинство иностранных граждан ближнего зарубежья, то мы стараемся сейчас ориентироваться не только на количество, но и на качество этих студентов. Стараемся организовывать различные олимпиады, выезжать, чтобы привлекать наиболее талантливых абитуриентов не только из стран СНГ и Азии. Мы уже довольно хорошо освоили Африку.

Другая наша сильная сторона – это политика предпринимательского университета. Мы реализуем эту концепцию уже более десяти лет. Сначала – первые инновационные программы, в рамках которых было построено огромное количество инфраструктурных элементов для вуза, именно для обеспечения и поддержания позитивного имиджа предпринимательства среди выпускников. Для этого приведены в действие различные механизмы (не будут останавливаться подробно).

Таким образом, сейчас различными механизмами обеспечивается наукоемкий поиск предприятий, в число которых входят более 200 предприятий инновационного комплекса вуза. Эти предприятия, ни много ни мало, в совокупности производят порядка 80% наукоемкой продукции региона. Университет на региональном уровне является очень большим игроком в области IT, и проблема трудоустройства у нас снята.

43% бюджета вуза – от научных исследований. По этому показателю вуз входит в топ-100 университетов мира. Огромное значение мы придаем взаимодействию с предприятиями и различным грантовым программам. Вуз предпринимательски ориентирован. Этому мы учим студентов с младых ногтей.

Со второго курса университета у них есть так называемое групповое проектное обучение. Наверняка многие коллеги уже слышали о таком подходе. Со второго курса у нас студенты все проектно ориентированные, имеют проекты. Целый день в неделю посвящен проектной деятельности. С ним работают предприятия, которых уже более 50. Они обеспечивают эти проекты задачами, курируют их, тем самым позволяя с начальных курсов взращивать для себя специалистов, которых не нужно будет переучивать, они будут уже прекрасно знать специфику этого предприятия.

Хотелось бы отметить, что поскольку проектная предпринимательская деятельность очень развита, существуют сильнейшие научные школы, огромная доля в бюджете от наукоемких проектов, мы решили, что нужно как-то это все оформлять и концентрироваться на интенсификации публикационной активности, повышении уровня цитируемости.

Проанализировав некоторые данные, пришли к выводу, что у нас схожие проблемы с коллегами. Какое-то время вуз был закрыт, но не до 2000 годов. Мы открылись чуть раньше. По-прежнему выполняем государственные заказы. Какая-то часть исследований по-прежнему недоступна для массовых публикаций. Но, тем не менее, мы сконцентрировали свои усилия на поднятии именно этого показателя, достигнув в этом году четырнадцатикратного увеличения, что немало. В рейтинге Times Higher Education, который выйдет в 2019 году, где учитывается период приблизительно с 2014 по 2018 год, будет отмечен такой значительный прорыв.

Росту по этому показателю косвенно способствует и проектное обучение, потому что все проекты у нас документируются. Студентам необходимо сделать какое-то количество публикаций, чтобы документально их оформить. Студенты, многие из которых впоследствии становятся нашими сотрудниками, с ранних лет привыкают делать публикации, разбираться в этой теме – в какие журналы подавать, в какие журналы не подавать. Соответственно, руководителям это плюс.

Третьей и последней точкой роста, на которой я сегодня остановлюсь, является международная деятельность. Мы решили, что будем увеличивать не только количество иностранных студентов и их качество, не только привлекать все больше иностранных сотрудников с высокими показателями, но также будем развивать партнерские программы и участвовать в различных международных грантах.

Чтобы подытожить мое выступление, хотелось бы сказать, что в 2018 году наши труды были вознаграждены. QS Stars провел мониторинг и присудил нам четыре звезды, чему мы рады и счастливы безмерно. Вот такие скромные наши показатели в различных рейтингах.

Большое спасибо за внимание. Огромное удовольствие быть здесь. Приятно понимать, что очень многие вызовы мы разделяем с другими вузами – региональными или столичными. Может быть, в какой-то мере в опровержение тезиса о том, что все стремятся в Москву, хочу сказать, что Томская область, наверное, исключение. В Томской области обучаются представители более 70 стран, всех субъектов Российской Федерации. Это уже многолетняя история, традиционно сформирована очень мощная академическая среда и академическая репутация города, что позволяет некоторым вузам «выезжать» на этом, обращать это себе на пользу. Студенты едут уже за репутацией региона и здесь на месте открывают для себя некоторые вузы.

Большое спасибо за внимание. Я надеюсь, закончила выступление вовремя.

Модератор Кабалинский Д. И.: Большое спасибо, Марина Александровна. Мы запомнили, что у ТУСУРа очень много звезд. Есть ли вопросы? Если вопросов нет, коллеги, большое спасибо вам за интересную дискуссию, которая сегодня состоялась. Сегодня часто звучали добрые слова в наш адрес. Мы очень признательны вам за добрые слова, но хотели бы сказать, что всеми нашими успехами, если таковые есть, мы, прежде всего, обязаны вам, потому что без вас не было бы ни рейтинга, ни его восприятия в академической среде. Выпить за ваше и наше процветание я предлагаю в рамках фуршета, который пройдет в зале «Чацкий». Большое всем спасибо! До встречи через год!

Пленарная дискуссия «Устойчивое развитие университетов в эпоху новых вызовов»

Секция 1 «Молодёжь и вузы: новые вызовы и взаимное влияние»

Секция 2 «Рейтинги университетов как неотъемлемый элемент конкуренции вузов»

 

Пленарная дискуссия «Устойчивое развитие университетов в эпоху новых вызовов»

 

 

Секция 1 «Молодёжь и вузы: новые вызовы и взаимное влияние»

 

 

Секция 2 «Рейтинги университетов как неотъемлемый элемент конкуренции вузов»