«В последние два года мировой рынок достаточно стабилен. Даже с учетом катастрофических убытков 2011 года, переваливших за 100 млрд долларов, ничего кардинально не меняется»

Дмитрий Гармаш, Заместителем генерального директора СПК «Юнити Ре»

– Дмитрий Владимирович, какие тенденции происходят на международном перестраховочном рынке? Как изменились спрос и предложение за последние два года?

– В последние два года мировой рынок достаточно стабилен. Даже с учетом катастрофических убытков 2011 года, переваливших за 100 млрд долларов, ничего кардинально не меняется: уровень доступного капитала на перестраховочном рынке у первых 50-100 компаний остался прежним; емкость также мало изменилась. Возможно, только в отношении ретрозащиты международный рынок стал более жестким.

– Как повлияли на международный перестраховочный рынок крупные природные и техногенные катастрофы 2011 года (в Японии, Новой Зеландии)?

– Как это уже было не раз, после крупных убытков перестраховщики пытались компенсировать свои потери, поэтому в определенной мере ужесточили условия перестрахования. Другие компании захотели воспользоваться этим растущим трендом, чтобы усилить свои рыночные позиции, и в итоге рынок получил дополнительные емкости. В результате ситуация несколько сгладилась. То есть суммарно рынок кардинально не поменялся. В данный момент он не жесткий и не мягкий, то есть стабильный. Катастрофы последних лет в итоге оказали влияние не столько на цены, сколько на подходы к оценке рисков и структуре покрытия.

Единственно, это не в полной мере относится к ретроемкости и рискам из России. Например, у нас все основные пролонгации договоров приходятся на 1 июля, и мы почувствовали, что западные андеррайтеры стали чуть жестче в отношении наших ретро-программ.

– Почему?

– Потому что объем бизнеса из России не очень велик, сам рынок является не столь прозрачным для многих западных игроков. И отдельные синдикаты Ллойда, в целом достаточно активно работающего в России и СНГ, и другие перестраховщики, не относящиеся к «большой пятерке», достаточно легко принимают стратегические решения о закрытии, временном или постоянном, своего небольшого и зачастую малоприбыльного бизнеса в России.

– Это как-то связано с демпингом на российском страховом рынке?

– Не совсем, потому что в основном все облигаторные программы из России – непропорциональные. А по договорам факультативного перестрахования они, естественно, имеют возможность ставить, диктовать цены выше, чем на внутрироссийском перестраховочном рынке.

Еще одна причина более жесткого отношения к российским, да и в целом «постсоветским» рискам, – их качество. Например, в этом году очень многие перестраховщики закрыли емкость на перестрахование морских рисков из России из-за того, что флот и суда все больше стареют, обновления нет, а их андеррайтинг становится все более конкурентным.

– А появляются ли какие-то новые перестраховочные компании, которые ориентируются на работу именно с российскими рисками?

– На российский рынок приходят новые перестраховщики из растущих регионов Азии и Ближнего Востока, где много относительно молодых компаний с хорошим финансовым положением и хорошими рейтингами. Они приходят для того, чтобы диверсифицировать свой портфель и, помимо своего региона, готовы писать риски из России. Удержания у них не всегда большие, но при этом они достаточно гибки, достаточно демократично смотрят на условия, и если есть хороший лидер с континента или из Лондона, они готовы его поддержать.

– Как в этих условиях изменилось положение российских перестраховщиков?

– И в России, и в СНГ, и в мире оно осталось примерно тем же. Единственный негативный момент – вред международной репутации нашего рынка в связи с уходом с него одной известной перестраховочной компании, до этого в течение трех-четырех лет активно развивавшей зарубежное направление, а потом переставшей отвечать по своим обязательствам. К сожалению, вещи, периодически имеющие место на рынке прямого страхования, происходят и в перестраховании!

А в целом, основа сегодняшнего российского перестраховочного рынка – олигополия: из считанного числа компаний, активно занимающихся перестрахованием, лишь 7-10 компаний – это реальные игроки сегмента с устойчивой финансовой базой, хорошими акционерами, профессиональной командой и активной стратегией развития.  Их сегмент – альтернативная емкость в дополнение к крупным мировым перестраховщикам, наряду с более активной рыночной позицией на рынке России и СНГ. С международного рынка в эту емкость активно предлагаются те доли, которые российские перестраховщики по своему финансовому потенциалу и возможностям могут писать. Предложений много, регионы примерно одни и те же: Ближний Восток, Северная Африка, Юго-Восточная Азия.

Вариантов развития тут много, при условии качественной, в первую очередь долгосрочной стратегии. Если компания раскручена в плане бренда, а также качества и быстроты андеррайтинга и оплаты убытков, то, в частности, на международной арене она вполне может рассчитывать на стабильный и растущий поток входящего бизнеса. Безусловно, его нужно активно фильтровать и внимательно андеррировать, но в любом случае довольно большая его часть – очень приличные и более дорогие, чем аналогичные российские, проекты.

– А каковы перспективы развития бизнеса в странах СНГ?

– Если говорить про СНГ, то здесь тоже все более-менее стабильно. Условно все страны СНГ можно разделить на несколько сегментов в плане регулирования – основного барьера на пути активного развития российских перестраховщиков. Первая группа стран – это страны, где все достаточно демократично, спокойно и, главное, обоснованно. Это Россия, Молдавия, Украина, Грузия, Азербайджан. Там нет сложных, специфических ограничений, с кем из перестраховщиков работать.

А есть группа стран, в которых действуют высокие и сложные барьеры входа на рынок. Это Армения, Казахстан, Белоруссия, Туркмения.

Определенные проблемы чисто рыночного характера есть, например, в Узбекистане, где существуют  сложности с конвертацией валюты на государственном уровне.

– Сейчас готовится стратегия развития российского страхового рынка. Может ли государство поставить цель, чтобы российский перестраховочный рынок стал перестраховочным центром стран СНГ и Восточной Европы?

– Мне кажется, государству это не особо интересно. Сегодня почти нигде в мире, за редким исключением, нет такого, чтобы государство активно вмешивалось и развивало перестраховочный рынок своей страны. Все происходит рыночным путем. К тому же перестраховочным центром СНГ, мне кажется, Россия уже давно является, а если на межгосударственном уровне решить проблему рейтинговых преференций для российских перестраховщиков, то наша страна таковым центром и останется. В отношении ЦВЕ все намного сложнее: там основные игроки на страховом рынке – глобальные страховые группы типа Allianz, Vienna Insurance Group, Ergo, Zurich, а перестрахование активно распределяется среди мировых гигантов из соседних стран – все той же «большой пятерки». Поэтому российская емкость там фактически не нужна в том объеме, чтобы достичь уровня перестраховочного центра.

– Но ведь есть идея сделать Москву международным финансовым центром. Может быть, в рамках этой стратегии и развивать перестрахование?

– Нужно реально смотреть на вещи. Международный финансовый центр планировали создать на базе региональной фондовой площадки. Это несколько проще, так как она является объектом в большей степени инфраструктурным. Одна такая локальная структура может обслуживать целые регионы.   А перестрахование, где в основе лежит максимально крупная финансовая база, капитал и потенциально высокие цифры оплаченных убытков, на сегодняшний день очень сложно свести в одну какую-нибудь гигантскую компанию, которая стала бы основой такого центра.

Проект государственной перестраховочной компании в этом плане – абсолютно нерыночный инструмент, он является трендом, обратно пропорциональным сегодняшним мировым тенденциям, где уже много лет в прошлом активные государственные перестраховочные компании конвертируются в открыто-рыночных игроков, а национальные перестрахователи не принуждаются к обязательным цессиям.

– То есть для идеи создания государственной перестраховочной компании и вывода ее на рынок время уже ушло?

– На мой взгляд, ушло. С самого начала своей истории, с 1990-х годов, национальное перестрахование развивалось на чисто рыночной основе, и коренным образом, противоположно мировым тенденциям, что-то менять сейчас, в XXI веке, было бы странным. Да и с чисто рациональной точки зрения, у нас нет настолько крупного объема бизнеса, чтобы государство было заинтересовано в удержании этих средств внутри страны, жертвуя рыночностью! У нас объем исходящего перестрахования уже 2 года подряд находится на уровне 3 млрд долларов. Из них за рубеж уходит около 2,5 млрд долларов, и пусть даже в этой цифре есть солидная доля схемного бизнеса, в основном это все равно не отток средств, а реальная плата за высококачественные перестраховочные услуги, оказываемые международными перестраховщиками, сравниться с которыми национальной емкости пока не под силу, к сожалению.

Хотя, зная наше государство, можно предположить, что, с другой точки зрения, имеющиеся на нем объемы государству просто не очень интересны. Если бы было наоборот и государство понимало, что можно извлечь из развития этого сегмента, оно давно взялось бы за это.

– Хорошо было бы…

– Не думаю. Я думаю, правильнее так, как это есть сейчас, когда все развивается рыночными методами. Каждый знает, как он должен действовать, у каждого своя стратегия. О перестраховочной олигополии мы уже говорили: существует поле, где работают примерно 10 игроков – элитные, надежные остатки десятков компаний, активно работавших в перестраховании еще 4-5 лет назад, в первую очередь на базе взаимности. Вполне вероятно, что в рамках дальнейшего развития этого тренда через 2-3 года у нас на рынке останется всего 3-5 крупных компаний, которые будут заниматься перестрахованием.

– Какова емкость российского перестраховочного рынка?

– Основная проблема здесь – существенное различие нетто-емкостей и брутто-емкостей. Это тоже один из факторов того, почему условный перестраховочный центр региона в России пока все равно не будет формироваться. Собственная емкость российских компаний, занимающихся перестрахованием, составляет суммарно несколько десятков миллионов долларов, в зависимости от вида страхования; а та же емкость, но с учетом западных облигаторов,  превышает 1 млрд долларов. Разница огромна, и она еще раз показывает, что все идеи о перестраховочном центре пока утопичны, а горизонт для поступательного развития компания почти необозрим.

– Изменились ли у российских перестраховщиков подходы к принятию рисков?

– Они, безусловно, корректируются, но кардинально меняются мало. Мы всегда отмечаем, что международный рынок, подходы глобальных компаний сильно зависят от  страхового цикла, от крупных убытков и катастроф, региональных трендов убыточности. Российский рынок, рынок СНГ – нет. У нас фактически нет цикла, и условная ценовая кривая имеет стабильно нисходящий вид еще с начала 2000-х годов.  Позитивный факт только в том, что в 2011 году это падение ставок все-таки замедлилось, почти приостановилось, и сейчас цены более-менее стабильны. С одной стороны, сами ставки достигли некоего разумного экономического предела, с другой – кратно меньшая и более качественная группа национальных перестраховщиков имеет возможность в некоей малой, но все-таки определенной степени сдерживать падение ставок.

– А меняется как-то структура принимаемого бизнеса?

– Для внутрироссийского бизнеса характерно уменьшение объемов факультативно размещаемого автотранспорта, для бизнеса из СНГ – увеличения спроса на риски ответственности и строительные проекты. За последние годы во всех портфелях увеличивалась доля иностранного бизнеса.

– Как увеличение минимального УК повлияло на российский перестраховочный рынок?

– Из-за увеличения уставного капитала рынок в значительной мере санировался, на рынке остались только достаточно крупные и стабильные компании. Процветавшая взаимность заметно снизилась, сейчас ее на рынке крайне мало. После кризиса 2009 года все понимают, что перестрахование – это не просто обмен рисками, а защита портфеля.

– Сейчас у нас перестраховщики практически все стали универсальными страховыми и перестраховочными компаниями, а на международном рынке работают в основном специализированные компании…

– Там, само собой, более цивилизованный рынок, где можно концентрироваться  и строить бизнес только на перестраховании в течение десятков лет.

Универсальным же компаниям в российской действительности проще. Они весь свой бизнес строят и весь свой доход делают на прямом страховании. Но параллельно, имея емкость и перестраховочные программы с огромными лимитами и косвенными секциями, они могут и стремятся развивать входящее перестрахование.

– Насколько сейчас инвесторы хотят создавать перестраховочные компании?

– В России и для российского же бизнеса создавать компанию с нуля сейчас невыгодно. Для кэптивного бизнеса это возможно, но без работы на открытом рынке экономически неэффективно; на открытом рынке сферы влияния давно поделены, а барьеры доступа стали  очень высокие. Перестрахование – отрасль, которая как никакая другая очень значительно базируется на личных связях и контактах между перестрахователем и перестраховщиком, длительных отношениях и их истории, рекомендациях партнеров, при этом очень сильно стандартизирована в разрезе как «продуктов», так и сервиса. Поэтому войти на рынок новатором и быстро завоевать сердца партнеров здесь практически невозможно.

– А выгодно ли приобрести какую-нибудь компанию?

– Все зависит не от самой компании, а от того, какой портфель у нее уже есть. Дополнительные факторы – команда и финансовый результат, отражающий качество работы. Это все, в той или иной степени, характеристики взаимоотношений с партнерами, раскрученности бренда. Важный момент: в силу особенностей бизнеса профессиональных инвесторов (например, западных перестраховщиков) инвестиции в России мало интересуют, т. к. они имеют возможность работать здесь глобально с не меньшей эффективностью. А если же говорить о непрофессиональном инвесторе, то его интересуют уже упомянутые факторы наряду с качеством управления в компании, качеством активов и рентабельностью бизнеса. По совокупности этих факторов найти в России привлекательный объект для инвестиций среди перестраховщиков почти нереально.

– «Юнити Ре»  в этом плане – одно из исключений, верно?

– Да. У нас 3 года подряд рентабельность капитала по МСФО была в среднем фактически на уровне 26-27%. Соответственно, этим, а также прочими преимуществами, достигнутыми нами за 7 лет работы, мы и добились того, что нашей компанией заинтересовался глобальный и уважаемый инвестор – один из немецких инвестиционных. Сделка по приобретению ими 20% «Юнити Ре» практически завершена, и к концу октября, скорее всего, будут обнародованы все детали.

– Поговорим о перестраховочном пуле в ОС ОПО. Его создание как-то повлияло на российский перестраховочный рынок?

– Никак не повлияло, т. к. защита была организована грамотно, с использованием пула между универсальными компаниями и эксцедента сверх пула, размещенного на международном рынке. В этот эксцедент, впрочем, наблюдательный совет НССО допустил и две российские перестраховочные компании («Юнити Ре» и «Москва Ре»).

– А новые виды страхования? Например, страхование ответственности владельцев жилья?

– С нашей точки зрения, в отношении этого вида большого рынка для перестраховщиков не будет. Потому что потенциально риски весьма небольшие по размеру, крупные и средние компании вполне смогут оставлять их на собственном удержании или закрывать облигаторными договорами.

– Теперь поговорим о прогнозах развития мирового перестраховочного рынка и, соответственно, российского.

– Рынок будет расти. Его темпы сложно прогнозировать, но  за три последних года объем мирового перестраховочного рынка non-life вырос с примерно 170 млрд долларов до почти 195 млрд долларов.

На российском рынке в этом году, после почти 5 лет падения и стабилизации объемов в 2011 году,  можно предварительно ожидать небольшой рост. И основной рост будет, мы считаем, все равно за счет международного бизнеса. Есть же глобализация, есть международные финансово-кредитные отношения, куда входит и перестрахование. И если все это развивается, почему бы не расти и международному перестраховочному бизнесу в целом, и российскому перестрахованию в частности?