XIII ежегодный форум ведущих вузов «Будущее высшей школы»

Пленарная дискуссия «Обновление системы высшего образования: предпосылки, ожидания, инструментарий»

Ходырев Алексей Александрович, исполнительный директор направления «Рейтинги университетов» рейтингового агентства RAEX

Скачать презентацию

Секция 1 «Конкурентоспособность вузов: как меняются рейтинги и иные инструменты оценки»

Азаров Артур Александрович, проректор по науке РАНХиГС при Президенте РФ

Скачать презентацию

Баган Виталий Анатольевич, проректор по научной работе Московского физико-технического института

Скачать презентацию

Бондаренко Александр Сергеевич, проректор по общественным связям и молодежной политике Саратовского ГМУ им. В.И. Разумовского Минздрава России

Скачать презентацию

Врублевская Мария Викторовна, проректор по кадровой политике Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого

Скачать презентацию

Дроговоз Павел Анатольевич, проректор по науке и цифровому развитию МГТУ им. Н.Э. Баумана

Скачать презентацию

Зернов Владимир Алексеевич, ректор Российского нового университета

Скачать презентацию

Киреев Сергей Васильевич, директор Центра мониторинга и рейтинговых исследований НИЯУ МИФИ

Скачать презентацию

Кулаков Кирилл Юрьевич, советник при ректорате НИУ МГСУ, директор Эндаумент-фонда НИУ МГСУ

Скачать презентацию

Певцова Елена Александровна, ректор Российского государственного университета народного хозяйства имени В.И. Вернадского

Скачать презентацию

Скрипникова Елена Владимировна, проректор по стратегическому развитию, науке и инновациям НИУ «БелГУ»

Скачать презентацию

Таштамиров Магомед Русланович, проректор по науке, инновациям и цифровой трансформации ЧГУ им. А.А. Кадырова

Скачать презентацию

Секция 2 «Университеты и медиа: традиционные СМИ и новые каналы коммуникации»

Аряшев Илья Вадимович, директор научно-образовательного центра инновационного развития молодежи Государственного университета просвещения

Скачать презентацию

Заречкин Евгений Юрьевич, директор центра стратегических программ Российского университета транспорта

Скачать презентацию

Коровина Мария Евгеньевна, директор департамента коммуникаций РГГУ

Скачать презентацию

Назранов Беслан Мухамедович, проректор по молодежной политике, воспитательной работе и социальным вопросам КБГУ

Скачать презентацию

Редько Андрей Николаевич, проректор по научно-исследовательской работе КубГМУ Минздрава России

Скачать презентацию

Савенкова Елена Викторовна, директор института экологии РУДН

Скачать презентацию

Суворова Лариса Александровна, руководитель Центра СМИ СГУ им. Н.Г. Чернышевского

Скачать презентацию

Фаюстов Алексей Владимирович, проректор по информационной политике, зав. базовой кафедрой телевидения и новых медиа УрФУ им. первого Президента России Б. Н. Ельцина

Скачать презентацию

Хакимзянова Алина Фарисовна, руководитель пресс-службы Московского технического университета связи и информатики (МТУСИ)

Скачать презентацию

Шальнева Юлия Анатольевна, директор по маркетингу и коммуникациям Университета МИСИС

Скачать презентацию

XIII Ежегодный форум вузов «БУДУЩЕЕ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ»

3 июня 2025 года, г. Москва, отель «Метрополь» + онлайн-трансляция

Пленарная дискуссия

«Обновление системы высшего образования: предпосылки, ожидания, инструментарий»

Расшифровано при помощи искусственного интеллекта «Таймлист» и обработано человеком для публикации

Гришанков Дмитрий Эдуардович, генеральный директор рейтингового агентства RAEX («РАЭКС-Аналитика») — ведущий:

Доброе утро, уважаемые дамы и господа. 10.00. Я рад вас приветствовать в этом уже традиционном для нашего форума зале. Мы проводим XIII форум — будем считать, что число счастливое. Сегодня мы публикуем в «Российской газете» в специальном приложении «Высшая школа» наш очередной рейтинг, 14-й — «Топ-100 вузов России» по версии RAEX. Цель нашей дискуссии — обсудить будущее высшей школы, понять основные тенденции и в соответствии с этим настроить наш рейтинг.

У нас сегодня участвуют следующие спикеры, объявляю их по алфавиту: Дмитрий Владимирович Афанасьев, замминистра науки и высшего образования; Михаил Валерьевич Гордин, МГТУ Баумана; Алексей Геннадьевич Комиссаров, Президентская академия; Николай Николаевич Кудрявцев, Физтех; Станислав Евгеньевич Прокофьев, Финансовый университет; Андрей Иванович Рудской, Питерский политех; Юлия Дмитриевна Цветкова, представитель компании «Ростех», Владимир Игоревич Шевченко, МИФИ.

Сначала мы сделаем краткий доклад, а после этого у нас будет дискуссия

Предоставляю слово представителю RAEX — Алексею Александровичу Ходыреву.

Ходырев Алексей Александрович:

Спасибо. Доброе утро, уважаемые дамы и господа; будьте добры, презентацию. Уважаемые коллеги, хотел бы рассказать о двух актуальных исследованиях агентства RAEX.

Это рейтинг 100 лучших вузов России, которые мы презентуем сегодня, и предметные рейтинги вузов России, которые были опубликованы относительно недавно, около месяца назад.

Вначале классификация рейтингов, которой мы составляем: это семейство «Три миссии университета» и — верхний ряд — рейтинги международные, которые включают глобальный рейтинг «Три миссии университета» и также рейтинг университетов БРИКС, который впервые мы опубликовали в октябре прошлого года.

Средний ряд — это национальные рейтинги, куда входит как раз RAEX-100, а также предметные рейтинги и некоторые специальные рейтинги, например рейтинг влиятельности.

Ниже — региональный уровень: с 2021 года мы публикуем также локальные рейтинги вузов России по федеральным округам. Так, спасибо.

Что касается рейтинга RAEX-100, это наиболее известный образовательный рейтинг нашего агентства. Сегодня он публикуется уже в 14-й раз, и при его составлении используется 44 критерия в этом году, причем это не только статистика, но также данные репутационных опросов респондентов, и количество респондентов в этом году превысило 150 тысяч человек — это новый рекорд.

Рейтинговая модель, хорошо известная многим из вас. Три рейтинговых фактора, которые соответствуют «Трем миссиям университета». И хотел бы подчеркнуть, что наибольший вес с самого начала выпуска рейтинга RAEX-100 имеет группа, относящаяся к образованию. В RAEX-100 это 50 % веса показателей.

Ежегодно методология проходит обсуждение и может быть скорректирована. В этом году изменений немного, и они связаны с группой, которая измеряет карьеру выпускников. Так, мы решили посмотреть, что происходит в регионах, и появился новый критерий, а именно число выпускников, занимающих руководящие должности в региональных органах власти. Это новый критерий 2025 года.

Что же касается федерального уровня, то похожий критерий в рейтинге присутствует с 2024 года, но изначально это были только органы исполнительной власти, и в этом году также мы пополнили массив данных сведениями о представителях судебной власти.

Переходим к результатам, это топ-20 университетов. В первой пятерке, без изменений, первое место — МГУ, второе место — МГТУ имени Баумана, третье — МФТИ. Далее следуют Санкт-Петербургский госуниверситет и университет МИФИ. Далее вы видите, что МГИМО и Высшая школа экономики поменялись местами.

Дело в том, что МГИМО достаточно сильно увеличил балл по рейтингу фактора «уровень научно-исследовательской деятельности». Кроме того, получил высокую оценку по новым критериям, о которых я только что рассказывал, да, относительно выпускников в органах власти.

Что же касается Высшей школы экономики, то вуз достаточно сильно нарастил численность обучающихся, и из-за этого некоторые удельные показатели снизились.

Далее мы видим рост Президентской академии в очередной раз и вхождение в десятку Финансового университета. Это произошло впервые. Финансовый университет уже не первый год улучшает статистические показатели образовательной деятельности, это вылилось вот в такой результат.

Вот Томский политехнический университет выбыл из десятки, и это обусловлено как динамикой конкурентов, которая лучше, да, и снижением балла по двум группам показателей — это уровень преподавания и востребованность среди абитуриентов. Впрочем, наиболее такое заметное событие — это рост Российского университета дружбы народов, это самый динамичный рост в первой двадцатке. Вуз поднялся сразу на 4 позиции, стал единственным вузом из топ-20, кто улучшил позиции сразу по всем 3 анализируемым рейтингом факторам.

Теперь несколько статистики. Мы видим, что численность обучающихся в вузах из RAEX-100 растет, и в этом году впервые суммарная численность превысила 1,5 миллиона человек. Главным образом это обусловлено увеличением платного приема. Причем платный прием лидеры рейтинга наращивали активнее, чем другие участники. Впервые в первой двадцатке доля контрактников превысила долю бюджетников. Ну и здесь, конечно, во многом ситуация зависит от предметной сферы. В социогуманитарных вузах этот процент, естественно, выше.

Если посмотреть на ситуацию с преподавателями, то также наблюдается рост численности сотрудников, но не столь динамичный, как в случае с контингентом студентов.

Еще один любопытный факт, на который мы обратили внимание, — это снижение доли ППС с учеными степенями. Вузы объясняют это по-разному. Прежде всего меняется возрастная структура. Кроме того, вузы активно приглашают преподавателей-практиков, которые могут и не иметь ученой степени. Ну, в любом случае картина вот выглядит именно так.

Что касается критериев выпускники в органах власти — федеральных и региональных, то ситуация довольно сильно различается; если посмотреть на федеральный уровень, то подготовка сконцентрирована в основном в Москве и Санкт-Петербурге.

Что же касается регионов, то здесь очень сильны позиции региональных вузов. Но при этом Президентская академия лидирует сразу в двух списках.

И пару слов буквально про предметные рейтинги. По 35 направлениям были опубликованы рейтинги в этом году. И здесь вы можете видеть топ-10 вузов по количеству призовых мест, то есть это первое, второе и третье места в предметных рейтингах. Лидер — МГУ. Далее следует Санкт-Петербургский госуниверситет и Высшая школа экономики.

Если посмотреть на количество первых мест, то больше всего их у МГУ. Прежде всего это естественно-научные направления и гуманитарные направления. Далее, «Высшая школа экономики» — это социогуманитарное направление науки об обществе. И МГТУ имени Баумана, инженерно-технические науки — три первых места.

Что же касается не топовых позиций, а вообще представленности в предметных рейтингах, то лидером уже не первый год является Уральский федеральный университет. Другие федеральные университеты тоже очень сильны в этом отношении. Можно обратить внимание на прогресс Южного федерального университета, который поднялся вот в данной таблице с 7-го места на 3-е всего за год.

Уважаемые коллеги, это то, о чем хотелось рассказать. Более подробные результаты опубликованы в раздаточных материалах, а также на сайте RAEX Rating Review. Спасибо вам за внимание.

Гришанков Д. Э., модератор:

Алексей, спасибо огромное. Предлагаю приступить к дискуссии. Для начала  блиц-опрос, просьба отвечать одной или двумя фразами. Где-то лет 90 назад Владимир Иванович Вернадский сказал, что в последние 150 лет Российской высшей школе не везло. У нас были сплошные преобразования, и вот мы наконец вышли на такую более-менее стабильную траекторию. Но прошедшие 90 лет показали, что стабильной траектории пока еще не получилось. Вопрос следующий: мы прошли ну хотя бы локальный пик инноваций или впереди еще ускорение преобразований?

Афанасьев Дмитрий Владимирович, заместитель министра науки и высшего образования России:

Университетская среда и вообще высшее образование — это вечно изменяющаяся такая институция. Но она... Изменения в высшем образовании — это производное от изменений в обществе, в экономике, в технологии. Начиная с петровских реформ, когда возникли университеты на Руси. Индустриализация конца 19-го и до начала 20-го века, индустриализация 30-х годов, научно-техническая революция 60-х годов. Каждое вызывало существенные изменения в системе высшего образования, содержании образования, в технологиях образования, в структуре подготовки кадров.

Ну, в этом смысле ничего нового не происходит. Специфика нынешнего этапа — переход к новым технологиям, новые вызовы, стоящие перед миром, страной. Неизбежно транслируется в изменении высшего образования. Поэтому ответ такой. Самая консервативная среда, постоянно подвергающаяся изменениям.

Гришанков Д. Э., модератор:

Михаил Валерьевич?

Гордин Михаил Валерьевич, ректор Московского государственного технического университета им. Н. Э. Баумана:

Вот и Дмитрий Владимирович сказал, и вы про Вернадского. Большое видится на расстоянии. Много локальных пиков, пиков, будут ли они глобальными, посмотрим через много-много лет. Надо к каждому локальному пику готовиться, как к глобальному, а выйдет или не выйдет — посмотрим.

Гришанков Д. Э., модератор:

Алексей Геннадьевич?

Комиссаров Алексей Геннадьевич, ректор РАНХиГС при Президенте РФ:

Я думаю, что все видят и знают, что происходит в мире, и мы иногда не понимаем, что будет в глобальных политических процессах буквально через месяц. Поэтому все это, как было сказано, влияет и на все остальные процессы. Поэтому, я думаю, к сожалению или к счастью, но пика мы еще не достигли, и изменения еще наверняка будут в новом периоде.

Гришанков Д. Э., модератор:

Станислав Евгеньевич?

Прокофьев Станислав Евгеньевич, ректор Финансового университета при Правительстве РФ:

Я тоже соглашусь с позицией Алексея Геннадьевича. Я считаю, что пик изменений нам предстоит пройти как раз в текущем году, когда нужно перерабатывать и образовательные стандарты, и программы, и РПД в плане перехода на суверенную модель образования. Но я думаю, что мы все к этому готовы и понимаем объективную необходимость этого. Поэтому ждем от Минобрнауки соответствующих указаний по результатам эксперимента, ну и сами не сидим сложа руки и готовимся к этим изменениям.

Гришанков Д. Э., модератор:

Владимир Игоревич?

Шевченко Владимир Игоревич, ректор Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ»:

Я думаю, что главное в любом образовании — это акт коммуникации между учителем и учеником, профессором и студентом, тем, кому есть что сказать, и тем, кто способен это воспринять. И до тех пор, пока у нас есть те студенты, которые хотят чему-то научиться, и те профессора, которые могут и готовы их чему-то научить, у нас все хорошо. А вся внешняя оболочка этого, она очень важная, но вторичная.

Гришанков Д. Э., модератор:

Андрей Иванович, Вы нас слышите?

Рудской Андрей Иванович, ректор Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого:

Да, слышу, конечно. Но я не понимаю, что такое пик преобразований. Я совершенно согласен с замминистра. Высшее образование всегда должно соответствовать и отвечать требованиям промышленности или государства в его экономическом развитии. Поэтому преобразования будут всегда, и это действительно так; самое главное — быть востребованными. И отвечать тем, скажем, вызовам, которые в мировой экономике внутри государства. Это основная задача. Поэтому мы должны учить наших студентов тем актуальным, скажем, направлениям подготовки и давать им те актуальные знания, которые востребованы экономикой.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо огромное. Ну мы так размялись, будем считать. Дмитрий Владимирович, если преобразования неизбежны, один из вызовов последнего времени — в процессе дискуссий о подготовке инженерных кадров, они нужны. Уже около 40 % общего объема бюджетки — это инженерные кадры, при этом огромный процент инженеров не доучивается. Вот как быть с этим вызовом?

Афанасьев Д. В.:

Но это не вызов, это фактическое состояние дел. Собственно, да, вы правы: в структуре приема, да и в структуре выпуска доля инженерных направлений уже приблизилась к пику — слово сегодня употребляется, — который был в Советском союзе в 70-е годы, прям 43,6 % от выпуска в университетах и институтах были инженеры.

Сейчас у нас на приеме 42 % и примерно столько же на выпуске. То есть мы вот... восстановили позицию инженерного образования хотя бы в количественном плане.

Что касается отсева, во-первых, этот процесс был всегда. Вот все, многие учились и в советское, и постсоветское время на инженерных направлениях. Инженерам учиться трудно. По-настоящему учиться, чтобы стать хорошим профессионалом, и требовательность и борьба за качество лучшим университетам всегда была присуща.

В этом смысле отсев, с одной стороны, это большой резерв. И мы сейчас по поручению Президента ведем анализ причин отсева объективных, субъективных, внешних, внутренних, внутриуниверситетских и так далее. И видим, что на первом месте — неспособность справиться с образовательной программой, по доле отсеивающихся. На втором... То есть это огромный резерв, и здесь надо искать, конечно способы снижения… А с другой стороны, за этим нельзя прятать непринципиальность. То есть когда говорят: «У нас все доучиваются, потому что мы всех доучиваем». Ну или ты умеешь это делать, или ты просто закрываешь глаза на очевидные пробелы в образовании. И вторая сторона. На сегодняшний день система подушевого финансирования просто требует, как бы настоятельно от ректора в том числе, держаться за бюджетных студентов, да и за внебюджетных тоже, они тоже источник дохода. И здесь мы рассматриваем просто другой механизм финансирования, финансирование, например, по образовательной программе, а не по душевому механизму.

И я думаю, что мы через какое-то время будем обсуждать этот механизм уже с коллегами, не снижая ответственности за выполнение государственного задания на подготовку кадров, вместе с тем обеспечивая возможность принципиально подходить к обучению.

Пока на этом этапе так, такой ответ, но направление его понятно.

Гришанков Д. Э., модератор:

Дмитрий Владимирович, а вот такая безумная как бы мысль. 90-е годы показали, что из инженеров можно делать всё, что угодно: и финансистов, и экономистов, и даже юристов, и даже врачей иногда получается.

Может, нам готовить инженеров побольше, а они дальше уже разойдутся по потребностям?

Афанасьев Д. В.:

К сожалению, мы не настолько богаты демографически сегодня и в перспективе, чтобы вот так вот рассуждать и обсуждать. Рынок сегодня и в перспективе до 2030 года настоятельно требует — если мы говорим об инженерном образовании, конечно — требует квалифицированных инженеров. Поэтому здесь вопрос еще раз в большей степени не в количестве, а в качестве.

Про количественный аспект я сказал, он важен, но он вторичен по отношению к качеству инженерного или любого другого образования — управленческого, финансового, исследовательского образования. И вот мне кажется, вот в эту плоскость мы сегодня переводим и наши собственные министерские оценки высшего образования, оценки деятельности вузов. Да и вузы сами переносят акцент с количественных показателей на качественные. Спасибо.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо большое, Андрей Иванович, вопрос вам. Продолжая тему качества инженерного образования: в последнее время много звучит тезисов по поводу дополнительного образования, такого постоянного образования. Но у нас есть опыт советский образования педагогов, врачей, когда каждые там несколько лет идет переподготовка.

А вот что такое проблема регулярного повышения квалификации инженеров — это повышение их конкретных компетенций, но тогда у инженеров слишком широкий спектр компетенции, или это повышение их фундаментального уровня?

Рудской Андрей Иванович, ректор Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого:

Ну понимаете, здесь можно... Я бы так сказал, это скорее всего актуализация знаний, а не повышение фундаментального уровня, потому что так или иначе студенты получают, обучаясь в университете, ту базу, тот фундаментальный уровень знаний по базовым дисциплинам. Но, как я уже говорил, два есть пути, да: либо это изменение кардинальной системы образования и новые форматы, скажем, подготовки инженеров. Есть второй уровень, и он не менее важен — это, конечно же, переподготовка или повышение квалификации. Это когда... Два пути здесь, да: либо идет  повышение уровня и актуализация знаний в связи с изменением, скажем, уровня технологий, приход новых технологий в промышленность, нужно повышать знания, либо второй путь — это когда часть инженеров,  специалистов решили менять свое, скажем, направление деятельности. Оно связано либо с желанием, либо с их карьерными какими-то вопросами.

Ведь тут еще, знаете, стоит вопрос конкуренции между, скажем, корпоративными университетами и нашими университетами с точки зрения, опять же, повышения квалификации. Но я думаю, что приоритет инженерных вузов — достижение технологического лидерства страны. Он безусловен, и без такого наукоемкого подхода и прорывных разработок и технологий это невозможно. Здесь роль как раз университетов в повышении квалификаций инженеров и обучении новым технологиям только усиливается. И в конечном итоге за счет таких устойчивых партнерских отношений — это делается, конечно же, на регулярной основе — в этом смысле видится еще больший спрос со стороны промышленности, готовой предложить и финансирование для университетов с точки зрения повышения квалификаций. И на сильные компетенции всегда вообще-то есть спрос. Да и конкуренция со стороны корпоративных университетов, конечно, усиливается, но что, почему?

Потому что они более гибкие, они не так зарегламентированы, они быстрее. Но у ведущих инженерных вузов есть свои конкурентные преимущества. Это, безусловно, репутация квалифицированного исполнителя, а значит, и гарантия качества исполнения сложных междисциплинарных проектов, и обучение инженерных кадров на реальных задачах НИОКР, и плюс проведение на нужном квалификационном уровне переподготовки инженерных кадров.

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, спасибо. А вот у нас целая... у меня целая подборка по инженерным вопросам. В феврале 2025 года на Совете по науке и образованию прозвучал тезис о том, что необходимо разработать эталонные учебные программы по инженерным специальностям. Но вот здесь я хотел задать вопрос и Михаилу Валерьевичу, и Владимиру Игоревичу. Две развилки. С одной стороны, эталон, с другой стороны — индивидуальная траектория. Это первая развилка, как ее обойти; и вторая развилка, если говорить об эталонных программах, то сразу подразумевается, что это будут разрабатывать ведущие вузы, а какова тогда роль региональных вузов?

Михаил Валерьевич, давайте с Вас начнем.

Гордин М. В.:

Да, спасибо. Хороший вопрос. Ну, когда мы говорим об инженерном образовании, во всяком случае, у нас и в более широком плане, и в министерстве, среди вузов, мы говорим, что оно состоит как бы из трех частей. Первая — это фундаментальная часть, когда мы говорим о физике, математике, фундаментальных науках, на которых мы прививаем студенту базовые знания логики, анализа и всего остального, что необходимо. Вторая часть — это общетехническая часть, когда мы изучаем общие инженерные знания, передаем какой-то опыт уже проектирования, подходов к проектированию. Ну и третья, конечно, практическая часть связана с конкретной специальностью.

И чем дальше по категории, тем меньше и меньше это стандартные программы. Больше можно стандартизировать в фундаментальных науках, потому что все более-менее одинаково. В общетехнических тоже можно стандартизировать, но, например, когда мы учим студента, который будет потом заниматься приборостроением и который потом будет заниматься машиностроением, даже в общетехнических дисциплинах есть разница. И даже, кстати, в фундаментальных есть, но она очень небольшая.

А вот в общественнических уже есть, потому что время конечно, в сутках 24 часа, и всегда, когда говорят: «Давайте что-нибудь добавим в программу?», у нас в ответ: «Чего выкинуть тогда?» Потому что программы сейчас заполнены под завязку, и студенты учатся напряженно. Ну во всяком случае у нас и в топовых вузах они заняты 24 часа в сутки, включая сон. Поэтому, когда что-то добавят, надо что выкинуть.

Ну и, конечно, практическая подготовка, она индивидуальна. Поэтому у меня такая разветвляющаяся история. Чуть-чуть более стандартные курсы для фундаментальных, чуть-чуть менее стандартные для общетехнических и совсем уже специфические — от специальности к специальности, от вуза к вузу — для практической подготовки, для специальной подготовки, скажем так.

Ну а роль региональных вузов? Понятно, что ведущие университеты обладают ресурсами, в первую очередь и человеческими, и имущественными, для того чтобы эти программы формировать. Региональные вузы многие могут лидировать в определенных областях, им сложно лидировать во всем просто в связи с ограниченностью ресурсов.

Так страна у нас устроена, она централизована. Москва, Питер и другие столицы региональные оттягивают на себя человеческие ресурсы, имущественные ресурсы.

Поэтому, наверное, надо совместно просто делать и когда-то от каких-то вузов региональных отдельные направления развивать, но, наверное, не все подряд, потому что иначе им будет совсем тяжело.

Ну а лидирующие вузы должны как бы брать на себя ответственность и формировать эти стандарты и пытаться их распространять, передавать большинству во всю систему. Как-то так?

Гришанков Д. Э., модератор:

То есть учебник матанализа единый может быть, а обслуживание гироплатформы — это уже такая узкая специализация.

Гордин М. В.:

Мы не будем делать единый учебник матанализа, их много, они просто... Матанализ должен быть единый. Учебники могут быть немножко разные, потому что есть разные методики и кому что нравится, как говорится. У нас там одна идея, там у Физтеха другая, у МГУ третья. Поэтому матанализ должен быть одинаковый, а учебники могут быть разные.

Гришанков Д. Э., модератор:

Понятно. Владимир Игоревич?

Шевченко В. И.:

Я хотел бы продолжить вот этот вот взгляд такой трехчастный, который Михаил Валерьевич начал, но под другим углом на это посмотреть.

Есть базовая фундаментальная часть, которая включает в себя и естественно-научную базу, и в том числе базу общеинженерных дисциплин. И конечно, здесь я совершенно согласен с тем, что было сказано. Есть очень большое поле общее, хотя не думаю, что его какая-то вот директивная фиксация, вот буквально на уровне учебников, — это правильное действие.

На мой взгляд, как раз ровно наоборот, не надо этого делать. Но по сути, действительно, матанализ един, но учебники разные. Вторая часть — это широкая сфера цифровых компетенций. Современный инженер должен понимать, что любой процесс — инженерный, современный — от проектирования, моделирования, сооружения, эксплуатации, модернизации и до утилизации любого объекта происходит параллельно в физическом и в цифровом пространстве, между которыми есть сложные связи. Где-то цифровой эксперимент надежен, а где-то, наоборот, ни в коем случае ему доверять нельзя, а надо делать натурный, несмотря на то что он в сто раз дороже.

И вот владение этим инструментарием и пониманием того, как это устроено, особенно сейчас, когда мы наблюдаем бурные... Очередной этап развития систем поддержки принятия решений, так называемого искусственного интеллекта, — это очень важная история.

И третья часть, о которой тоже не надо забывать, — это все, что касается всего остального, мягких навыков, но в широком смысле слова. Умение говорить, умение работать в команде. Экономическое мышление, понимание того, что временные или стоимостные ограничения того, что вы делаете, носят такой же статус, как прочностные или массогабаритные, и так далее. И это очень важно, особенно если человек потом становится генеральным конструктором, главным инженером проекта. В этом смысле вот эти компетенции тоже очень важны.

Здесь, конечно, трудно говорить о каких-то универсальных стандартах, потому что многое будет зависеть от и истории вуза, и структуры индустриальных партнеров этого вуза, и от того, собственно, под какую деятельность вы готовите специалистов.

И поэтому вот эта вот общая структура... Общая структура, я думаю, универсальна, но ее наполнение в каждом вузе свое, и это и делает — в том числе ваши рейтинги — содержательность. Если бы у всех всё было одинаково, то ничего не надо было бы рейтинговать, все были бы ровненькие и средненькие. Это не так, и это замечательно.

Гришанков Д. Э., модератор:

Дмитрий Валерьевич.

Афанасьев Д. В.:

Да. Я хочу очень коротко, поскольку у нас эта дискуссия длится уже на протяжении многих месяцев, и мы, в общем, пришли к выводам, которые будут заложены в новую модель вашего образования; то есть новые федеральные государственные стандарты будут содержать относительно единое фундаментальное ядро, фундаментальное в области, естественно-научных дисциплин, математики, в области социально-мировоззренческих дисциплин. Единое профессиональное ядро, настолько, насколько это целесообразно и возможно, и разумно.

Вместе с тем, конечно, гибкость обеспечивается практической подготовкой, чей объем возрастет, но организация сугубо индивидуальна, вплоть до построения индивидуальной траектории студента. И, конечно, это гибкость в соответствии с тем рынком или рынками труда, регионами, отраслями, может быть, даже конкретными работодателями. Вот это сейчас принципиальный подход.

Что касается эталонных программ, то эта дискуссия сейчас идет, в каких областях и по каким дисциплинам эти эталонные программы имеют смысл. То есть где-то они разумные и необходимы, где-то в них нет такой необходимости.

Что касается их разработки, как и стандартов, это дело не только вузов. Мы перезагружаем систему федеральных учебно-методических объединений, считаем, что там резко должна возрасти доля практиков. И не только университеты и преподаватели, в том числе региональных вузов, но и, самое главное, носители практической компетенции будут активными участниками этого процесса. Поэтому разумная целесообразность необходима, но не более; стандартизация и гибкость, потому что все меняется крайне быстро.

Рудской А. И.:

Можно мне добавить коротко? Вот тут совершенно я соглашусь с Дмитрием Владимировичем насчет вариативности, но одно другому не противоречит. Вы уже, наверное, знаете, что вот Минобр запустил домен образования, где будет формироваться как раз фундаментальное ядро. Но автономность университетов подразумевает и вариативность индивидуальных подходов. И прежде всего это выражается с применением уникальных технологий преподавания и в глубине изучения материалов и учета региональных потребностей компетенциям специалистов. Поэтому для групп все нужно и для университетов организовывать с тем разумным, правильным подходом, учитывающим как региональные, так и федеральные повестки дня в образовании.

Гришанков Д. Э., модератор:

Следующий вопрос — честно говоря, когда мы готовили конференцию, я хотел его вычеркнуть, но рука не поднялась — очень сложный. И, самое главное, вот хотя все говорят, инженеры — это гораздо лучше, чем гуманитарии, вот гуманитарным вузам его решили адресовать: Алексею Геннадьевичу и Станиславу Евгеньевичу.

Вот все мы говорили уже довольно давно о новой стратегии, она скоро должна уже выйти на финиш и принять окончательный вид. Вот на ваш взгляд, что принципиально нового в образовании по этой стратегии должно произойти? Вот какие такие судьбоносные повороты? Алексей Геннадьевич.

Комиссаров А. Г.:

А можно я чуть продолжу дискуссию про инженерное образование.

Гришанков Д. Э., модератор:

Но потом все-таки этот вопрос тоже затроньте.

Комиссаров А. Г.:

Попробую потом ответить на этот вопрос. Я хоть ректор не инженерного вуза, но инженер по первому образованию и с огромным уважением отношусь к этой специальности. Но что меня смущает, то, что было сказано Дмитрием Владимировичем, и часто звучит сейчас в разных дискуссиях, что вот мы приблизились к доле выпуска инженеров, которая была в Советском Союзе, и стремимся все больше и больше инженеров выпускать. Нужно ли нам столько инженеров? Большой вопрос.

Потому что сильно изменилась работа инженеров со времен Советского Союза, и очень много расчетов, которые делались группой инженеров в, так сказать, большом количестве и занимали много времени, сейчас производится совсем по-другому.

Но здесь коллеги лучше меня это прокомментируют. Но вопрос главный в том, что, мне кажется, мы бросаемся из крайности в крайность. Мы в какой-то момент упустили вообще инженерное образование, подготовку конструкторов, инженеров и других специалистов. А сейчас вдруг решили: теперь давайте все готовить инженеров. Нужно ли их столько? Не знаю, вопрос к профессионалам.

Второй момент, который я хотел с этим озвучить, но его уже частично затронул Владимир Игоревич, — это важность, кроме тех блоков, про которые говорил Михаил Валерьевич, фундаментальной, технической, практической части, важность вот тех самых гибких навыков и компетенции. Но здесь я бы, наверное, еще на другом моменте бы сфокусировался.

Я очень много общаюсь с разными управленцами в разных сферах. И мне кажется, что чего не хватает сегодня в стране сильно — это умения, смелости или чего-то еще принимать решения. И вот это очень важная составляющая. Наверное, все здесь знают, помнят знаменитую историю с Королевым: в свое время, когда споры были о поверхности луны, он сказал: «Вот вам чего не хватает», взял листок бумаги и написал там «Луна твердая», да, но там записка была чуть подлиннее, если вы помните. Но история сохранила вот эту короткую фразу. Всё, это было принято решение, которое люди не боялись принимать, и не боялись брать на себя ответственность. Мне кажется, с этим сейчас есть определенная... определенная сложность.

Ну и если уже возвращаться к вопросам подготовки по каким-то гуманитарным направлениям, то здесь, мне кажется, и я надеюсь на то, что новые стратегии будут учитывать то, что для подготовки любого специалиста — неважно, это айтишник, инженер, конструктор, врач, кто угодно еще — очень важны фундаментальные знания в области философии, в области культуры, в области вообще социогуманитарных направлений, потому что это то, что отличает во многом человека с хорошим образованием от человека без такового. Спасибо.

Прокофьев С. Е.:

Уважаемые коллеги, я тоже хочу продолжить дискуссию и начать с инженерного образования. Конечно, концепция технологического суверенитета требует увеличения подготовки качественных инженерных кадров. Но при этом очень важно, чтобы это было не в ущерб тем, кто должен трудиться с инженерами в кооперации. Я приведу конкретный пример.

Наши инженеры, у нас 25 % нашего контингента — это сфера IT, и там фактически инженерное направление специальности тоже присутствует, хотя не являются в составе вуза такими доминирующими по количеству студентов. Разрабатывают технологии. Но технологии, ну например, технология робота, которая в сельском хозяйстве собирает урожай, есть технология, есть прототип, но нет экономической перспективы для вывода на рынок, нет перспектив коммерциализации. Поэтому задача инженеров — генерить технологии, как мне видится, без привязки к тому, как они будут востребованы на рынке; а вот задача экономиста, менеджера, финансиста, логиста, маркетолога — увидеть ту коммерциализируемую компоненту в этих новых технологиях, изучая потребности рынка, адаптировать к этим потребностям и в итоге предложить рынку именно тот продукт, который будет нужен.

Поэтому мне бы виделось, что в стратегии развития образования до 2040 года должно быть отражено наличие права. И под это должна быть тоже нормативная вся необходимая обвязка на полипрофильные специальности, на дипломы двух квалификаций. И в этом плане мы уже по этому пути идем. Вот спасибо уважаемому Михаилу Валерьевичу Гордину. Мы такие пробные специальности уже запустили, например, с МГТУ имени Баумана, где основа профессии — это экономист-инженер, то есть сильные инженерные компетенции, которые дают специализированные вузы – лидеры этого направления. И мы как вуз, который силен в экономических компетенциях, добавляем свои.

В итоге получается экономист-инженер с глубоким знанием и инженерной компетенции, и финансово-экономических. Мне кажется, что вот за такими специальностями вкупе с наличием мягких навыков — тут я с этим, конечно же, соглашусь — и есть прообраз специалиста будущего.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо. Немножко попробуем свернуть с темы инженерной. Есть еще одна популярная среди ректоров тема — это КЦП, контрольная цифра приема. Сейчас меняется несколько подход к формированию этой цифры, и одним из важных критериев, на которые мы будем опираться, я так понимаю, в ближайшее время при распределении КЦП — это трудоустройство, те зарплаты, которые получают выпускники, то есть грубо говоря, если зарплаты высокие, то, значит, предполагается, что и подготовка не совсем плохая.

В связи с этим у меня вопрос, который хотел бы, наверное, задать и Михаилу Валерьевичу, и Владимиру Игоревичу. Владимир Игоревич, тогда на этот раз вы первый, да, как бы... Здесь, в принципе, маленькая зарплата — это не обязательно показатель плохой подготовки. Это может быть показатель плохой ситуации в соответствующей отрасли экономики, недостаток бюджетного финансирования и еще чего-то. То есть, это вот, грубо говоря, это не только рыночная история.

Шевченко В. И.:

Нет, ну конечно, если вот буквально так говорить, то для нашего университета это очень конкретная история. Вот у нас есть филиал в закрытом городе на Урале, который готовит будущих хранителей ядерного счета нашей родины для предприятия ядерного комплекса госкорпорации «Росатом».

И означает ли это, что я должен мотивировать этих молодых людей покидать соответствующие города, уезжать в Екатеринбург или тем более в Москву, идти работать в ИТ или в Финтех для того, чтобы у них были более высокие зарплаты, и через это, так сказать, я увеличивал свои позиции в рейтинге? Очевидно, что я этого делать не буду, я буду делать ровно наоборот, потому что я решаю другую задачу своей филиальной сетью, и в этом смысле то, что такой... если этот рейтинг по выпускникам зарплат не привязан, по крайней мере, к региональной и какой-то отраслевой специфике, на мой взгляд, у меня к нему будут большие вопросы.

Но опять же, вот мы говорим своим студентам, что зарплаты — это важно, важно, чтобы вы были востребованы. Но это не синонимы. Никогда не надо забывать, что Пушкин и Моцарт умерли в долгах, как в шелках.

Вы должны построить свою карьеру так, чтобы вы не знали, что такое headhunter.ru или superjob.ru. Вы должны построить свою карьеру так, чтобы, как только вы освободились, у вас стояла очередь желающих вас нанять, чтобы ваша слава шла впереди вас, ваша квалификация говорила за вас. Вы умели делать что-то такое, что не умеет делать больше никто. Вот если вы так построили свою карьеру, ну значит, у вас всё хорошо. И это первично по сравнению с тем, какую зарплату вы будете получать. Спасибо.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо. К нам присоединилась Юлия Дмитриевна Цветкова, «Ростех». Юлия Дмитриевна, так как вы здесь уже отсутствовали некоторое время, к вам накопились вопросы. Я задам первый, предельно опасный для меня как для аналитика, который составляет рейтинги, вопрос — я как-то его задавал некоторое количество лет назад на конференции:

 в какой мере вы доверяете или не доверяете тем рейтингам, которые делают составители рейтингов университетов? И тогда, в прошлый раз, ответы был очень простыми: та зона рейтингов, которая относится к англоязычным странам, — доверяем, мы ее понимаем. Та часть рейтингов, которая относится к неанглоязычной зоне, — Германия, Франция — вот это белый шум, совершенно нам это непонятно, поэтому мы не готовы в этой части на них ориентироваться.

Вы вообще на рейтинги смотрите, как-то учитываете, а если учитываете, то зачем?

Цветкова Ю. Д.:

Мы занимаем достаточно сбалансированную позицию. Безусловно, мы смотрим на рейтинги и следим за ними, мы в курсе изменений, которые происходят. Но в целом у нас, как у многих других крупных работодателей, уже достаточно давно ведется свой рабочий внутренний рейтинг, где мы прежде всего учитываем те показатели, которые актуальны и важны нам в нашей деятельности.

Безусловно, мы точно так же, как и все, ориентируемся на такие ключевые показатели, как уровень тех ребят;  конечно, нам интересны те вузы, которые привлекают высокобалльников. А второй момент — мы ориентируемся на уровень зарплаты и успешность трудоустройства выпускников после окончания вуза. Это базовые вещи, здесь ничего нового не скажу. Это классика жанра, думаю, что все работодатели на это обращают внимание. Я некоторое время назад была на докладе, который делала Высшая школа экономики, и они делили вузы именно по этим двум критериям. Но опять указанные факторы не единственные, которые нам важны.

У нас потребность до 2028 года — 160 тысяч специалистов, из которых 130 тысяч — это рабочие кадры и 30 тысяч —  инженерные кадры.

Прежде всего мы ориентируемся на вузы, если говорить именно про высшее образование, которое готовят именно инженеров. Хотя и управленцы нам нужны тоже.

Если говорить про инженеров, то, конечно, мы здесь не можем не обращать внимания на определенные параметры, которые для нас крайне важны в рамках нашей работы с вузами. Но прежде всего это наше взаимодействие по целевому обучению, потому что для нас это ключевой инструмент подготовки кадров. У нас порядка 3,5 тысяч целевиков ежегодно. Это, соответственно, возможность открытия передовой инженерной школы, которая соответствует нашим перспективным направлениям и разработкам.

Третий момент, конечно, это материально-техническое оснащение вуза и, соответственно, возможность готовить на базе этой инфраструктуры действительно сильную инженерную команду. Работа вузов по линии профориентации. Насколько вуз активно идет вместе с нами в школы? Например, с Бауманкой мы активно делаем биомедклассы для того, чтобы дальше ребята поступали на это направление уже в МГТУ и в другие вузы партнеры. Это вот как такой живой пример тех показателей, на которые мы ориентируемся, помимо, соответственно, классического рейтинга и того, на что обычно обращают внимание.

И, конечно, НИОКР, потому что для нас это тоже очень важный показатель сотрудничества с вузами. И насколько мы в принципе можем системно с ним работать по всем тем направлениям, которые для нас представляют первоочередной интерес для подготовки инженеров. Потому что, в конечном счете эти будущие инженеры, они тоже вовлекаются в эти НИОКР, и, по сути дела, с первого дня уже нарабатывают реальное портфолио проектов. Поэтому здесь нельзя смотреть на вопрос линейно, и мы на этот вопрос линейно не смотрим.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо. Вот Юлия Дмитриевна затронула такой очень важный момент вопроса, что рабочих специальностей требуется больше, чем инженеров. Да, ну это, наверное, естественно. Но такая же ситуация, наверное, еще в большей степени была присуща 60-м годам, 60-70-м прошлого века. Если бы мы тогда пошли на поводу, у нас бы не было столько инженеров, сколько было в 80-е годы, благодаря чему созданы образцы техники.

Я хотел бы обратиться к Алексею Геннадьевичу с вопросом...

Нам надо как-то менять структуру среднего и высшего специального образования, но с другой стороны, мировая тенденция, что доля высшего образования растет неуклонно во всех странах. Может быть, это такая тенденция, которая идет на вырост, и через 20 лет, если мы будем отслеживать сегодняшнюю ситуацию, нам будет не хватать специалистов с высшим образованием?

Комиссаров А. Г.:

Дмитрий Эдуардович, я опять, если можно, вернусь к предыдущему вопросу, а потом отвечу на этот.

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, конечно.

Комиссаров А. Г.:

Предыдущий вопрос просто меня сильно волнует. Вы говорили про КЦП в зависимости от уровня зарплат выпускников. И я здесь хотел обратить внимание, что в рейтинге, который представлен сегодня, наша РАНХиГС занимает второе место по уровню востребованности выпускников работодателями, уступая только Бауманке.

В других рейтингах было сегодня показано, что мы первые по количеству управленцев на всех уровнях власти — на муниципальном федеральном и региональном уровнях. Это логично, этим мы гордимся. Но при этом мы прекрасно понимаем, что в органах государственной власти зарплаты не такие, как во многих других направлениях. И если мы хотим готовить хороших управленцев для государства и ставим такую задачу, чтобы на государственной службе было больше грамотных, толковых специалистов, которые в конечном итоге все остальное будут правильным образом регулировать и настраивать, то, я боюсь, мы вот с этим новым подходом к КЦП сильно потеряем. Потому что, повторюсь, зарплаты, особенно в региональных органах власти, оставляют желать лучшего.

Поэтому вот тут такой нюанс есть, нам пока непонятно, как с ним быть и как на все это реагировать.

Теперь к вашему вопросу [об оптимальном соотношении долей молодежи, получающей среднее, среднее специальное и высшее образование]: я не возьмусь говорить за всё среднее специальное образование и высшее, какие там должны быть пропорции. Это лучше точно про это расскажет Дмитрий Владимирович и лучше в этом понимает. Я скажу про то, что мы делаем в академии.

У нас, кроме высшего образования, есть еще и колледжи, которые готовят по таким направлениям. И мы видим, что часть специальностей, по которым готовят колледжи, наверное, правильнее было бы перенести наоборот в высшее образование, но и часть специальностей, по которым мы готовим на наших программах высшего образования, наоборот, перенести в среднее специальное.

Ну например, у нас сейчас активно развиваются в разных филиалах, в разных направлениях программы, связанные с туризмом, гостеприимством и так далее. Ну вот мое мнение, что по многим специальностям в этой сфере можно вполне готовить в колледже.

Поэтому здесь вопрос сложнее, здесь надо смотреть на конкретные задачи, конкретные специальности. И исходя из этого, развивать и среднее специальное образование, которое, безусловно, востребовано, и мы видим, как много сейчас школьников идут как раз в колледжи, но и при этом не в ущерб высшему.

Гришанков Д. Э., модератор:

Не нажал. Я, Станислав Евгеньевич, вот продолжаю вопрос о среднем и высшем специальном образовании. Вот в финансовой сфере, опять же, если смотреть финансовый институт, который был много-много лет назад, то там тоже была такая же история, что надо готовить специалистов среднего звена. В бухгалтерии сейчас вроде бы все финансисты должны быть с высшим образованием.

Прокофьев С. Е.:

Ну, тут спорный вопрос. На самом деле в системе финансового университета 15 колледжей, в том числе 12 из них находятся в различных регионах нашей страны. Мы собираемся усиливать компоненту среднего образования внутри структуры вуза.

Сейчас у нас порядка 20 % обучающихся — это те, кто обучается по разным программам СПО. Но посещая регионы, общаясь с руководителями, изучая тренды рынков труда, мы видим, что эта ниша остается востребованной и эта востребованность усиливается. Поэтому мы профилируем наши колледжи по тем направлениям развития, которые в данном регионе конкретно будут актуальными.

Ну например, если говорить о Тульском филиале, то мы здесь усиливаем компоненту логистики, учитывая строительство большого хаба.

Если говорить о колледже в Махачкале, усиливаем как раз ту самую туристскую компоненту индустрии гостеприимства, исходя из соответствующего роста этой индустрии в данном регионе. Поэтому не в ущерб высшему, но среднее образование должно развиваться, и в том числе таких индустриально-экономически развитых регионов, как, например, Москва.

У нас здесь два колледжа, и мы достигли в этом году соглашения с Правительством Москвы о том, что мы практически не проводим здесь платный прием постольку, поскольку город Москва этих специалистов заказывает в полном объеме по целевому набору.

Я считаю, что вот такие подходы, а также подходы, например, руководства Пермского края, Республики Башкортостан, которые прямо дают нам, федеральному вузу, для получения среднего профессионального образования свои КЦП за счет своих бюджетов, это есть признак востребованности этого образования и удовлетворенности качеством, который дает вуз.

Гришанков Д. Э., модератор:

Следующий вопрос хотел бы задать Юлии Дмитриевне. Насколько я понимаю, вы, я имею в виду, «Ростех», и вы лично тесно взаимодействуете с Минобром. Вот тот новый механизм распределения КЦП, он вас устраивает? Он позволяет вам как-то влиять на удовлетворение своих потребностей? Это вот первая часть вопроса. Вторую я чуть позже задам тогда.

Цветкова Юлия Дмитриевна, директор по управлению персоналом государственной корпорации «Ростех»:

Да, вы абсолютно правы, я уже говорила о том, что целевое обучение — это, наверное, один из таких ключевых инструментов кадрового обеспечения для нас. Да, мы достаточно эффективно отрабатываем с министерством, соответственно, КЦП и механизм рабочий абсолютно. Во всяком случае, если брать показатели за предыдущий год, то мы закрыли детализированную квоту практически на 98 %, то есть, соответственно, это очень хорошие показатели, мы считаем. То есть это говорит о том, что наш запрос адекватен, и, соответственно, мы вместе с нашими профильными вузами и школами набираем достойный контингент, который потом в состоянии эти целевые места занять и учиться по соответствующим направлениям.

Наверное, я бы сразу здесь сказала про другое. Мы все понимаем, что и сегодня — в общем, об этом говорят на федеральном уровне — КЦП вытекают во многом из релевантного кадрового прогноза на среднесрочную и долгосрочную перспективу. И вот здесь, хоть это и важная составляющая нацпроекта по кадрам, и я знаю, что коллеги из Министерства труда очень серьезно этой темой занимаются. Конечно, нам всем очень сильно нужно подковаться в умении прогнозировать.

Скажу откровенно, я бы не отметила, что все индустриальные предприятия, соответственно, суперпродвинуты в этом направлении. Конечно, мы умеем прогнозировать на краткосрочную перспективу, вот, соответственно, в общем-то в целом как-то справляемся и со среднесрочной, но для того чтобы прогноз был максимально релевантным, мы понимаем, что потом из него будут вытекать, соответственно, бюджетные места, КЦП и так далее, и так далее. Конечно, этому нужно учить. Потому что кадровый прогноз сам по себе вытекает из документов стратегического планирования, из наших нацпроектов по технологическому лидерству, в которых мы принимаем участие, соответственно, из меняющихся научно-технологических трендов. То есть все это по-хорошему надо учитывать для того, чтобы у тебя был действительно верифицированный, релевантный кадровый прогноз. И это целая на самом деле наука.

И мы прорабатывали данную инициативу с нашими партнерами. Поскольку мы понимаем, что, вероятно, здесь надо делать какой-то мир, для того чтобы этот прогноз у нас, соответственно, сформировался. Мы обсуждали это и с институтом прикладной математики Келдыша и с МГТУ им. Баумана, и, соответственно, есть интересные предложения от Высшей школы экономики в этом направлении. То есть, чтобы прогноз был грамотный, из него вытекали КЦП: 1) учить людей этим заниматься, то есть методология; 2) соответственно, возможно, надо делать вот такие системные меры, которые позволяют каскадировать стратегические программные документы компании и Правительства до конкретных потребностей в кадрах численно и по компетенциям.

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, сейчас, Дмитрий, вопрос по прогнозу. У «Ростеха» есть такой прогноз?

Цветкова Ю. Д.:

Но мы, соответственно, естественно, участвуем в рамках прогнозирования среднесрочного по нацпроекту по кадрам. У нас уже более 400 предприятий, соответственно, этот прогноз дали, но повторюсь, что нет предела совершенству, то есть нам бы хотелось, конечно, его выверить. И возможно, сакцентироваться особенно на тех направлениях, где мы являемся ключевыми участниками нацпроектов.

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, Дмитрий Владимирович, вы хотели добавить?

Афанасьев Д. В.:

Я хотел бы добавить. Конечно, качество прогноза принципиально важно, и вот первая попытка, которая была сделана, — мы с ней работаем сейчас для того, чтобы сформировать контрольный цифровой прием на 2026 год — она показывает, что, конечно, методика несовершенна, и данные, которые туда помещаются в том числе, вот о чем я ранее сказал, работодателями, также иногда, скажем, далеки от понимания процессов перспективных в развитии той отрасли предприятий и так далее. Но, первое, методика будет совершенствоваться, и сейчас уже Минтруда — за них, за коллег, скажу — работают над новой версией, прогнозом. Он уже будет не 4-летним, а 7-летним, и будут, вот, простые запросы со стороны работодателей, конечно, корректироваться прогнозными изменениями и в производительности труда, в изменении технологии, в структурных изменениях на рынке, ну и так далее.

Надеемся, что нам еще удастся с этими цифрами поработать, чтобы на 2026-й мы могли скорректировать объем и структуру КЦП. Но вот сейчас мы видим: в силу этого несовершенства пока, конечно, необходимость нескольких итераций взаимодействия с отраслями, с регионами, для того чтобы сформировать реалистичный и перспективный план, — задача; но еще раз повторяю, что вот действительно очень многое зависит от того, как будет перетекать прогноз в план приема, потому что это не линейная вещь. Это первое хочу сказать. Второе — изменится не только формирование объема и структуры КЦП, но и порядок установления их вузам. Мы поручаем, Президент, как раз по итогам Совета, о котором сказал в феврале, по инженерному образованию, не менее 50 % объема приема, а именно по приоритетным направлениям и специальностям, будет устанавливаться вузам в виде прямого государственного задания без конкурса, и только остальная часть будет на основании конкурсной процедуры. И это тоже не тривиальный, потому что надо определить, что такое перспективное, приоритетное направление и каким образом эти направления будут доводиться, определяться, каким вузам они будут устанавливаться.

И третья часть — это возможность урегулирования платного приема, которое недавно изменили в законодательстве об образовании, предусмотрено по инициативе депутатов.

Здесь тоже очень важно соотнести «хотелки», извините за термин, вузов об объемах платного приема и ее структуре с задачами и потребностями экономики, чтобы исключить нереалистичные цифры и исключить подготовку ненужных кадров по тем или иным направлениям. Но вместе с тем обеспечить нужными кадрами нужное направление в перспективе.

В общем, довольно сложная задача. Опыт мировой вот такой, конечно, в каком-то смысле есть опыт советский, но он был в другой социально-экономической реальности и в отсутствие госплана он тоже мало применим. Но какие-то компоненты мировых подходов, мировых практик мы также используем. И через ряд итерации, аккуратно, в диалоге со всеми сторонами, мы выстроим более адекватный механизм планирования и распределения КЦП. Спасибо.

Гришанков Д. Э., модератор:

Коллеги, вот очень интересную тему мы затронули — прогноз. Дмитрий Владимирович сейчас сказал о том, что это не линейная. Я бы сказал, тут не просто не линейная динамика, а хаотическая динамика. Как было-было — и раз, и схлопнулась, всё; да, как было в своё время с конными экипажами, как мы читали в книжках.

Сейчас искусственный интеллект, он просто очень сильно поменяет ландшафт потребностей. Ну например, еще года 1,5 назад, или 2, когда появились первые широкие системы искусственного интеллекта, мы попробовали попросить его написать сказку и написать программу. Программу на 5+ он написал, сказку на 3-. Вот, соответственно, сейчас уже мы видим, что кодеры практически исчезают как профессия.

Вот хотел задать вопрос, Владимир Игоревич, может быть, к вам? Как вот здесь вы прогнозируете влияние искусственного интеллекта, потому что это же не только кодеров коснется, их просто... они на переднем фронте, как бы на передней линии фронта оказались, а дальше это и юристов может коснуться, и еще целого ряда профессий.

Шевченко В. И.:

Ну, я считаю, что это важное событие, это не какая-то сиюминутная мода, которая завтра забудется, которое, конечно, влияет и на экономику в целом и на систему образования, и то, как должна измениться у нас и педагогика, и дидактика высшего образования. Над этим все университеты мира сейчас интенсивно размышляют. И уже понятно, что какие-то формы контроля знаний становятся нерелевантными, ну там типа написания эссе и так далее.

Но с другой стороны... Если посмотреть исторически на процесс развития систем поддержки и принятие решений, а если говорить про инженерные дела, то вот там были счеты, потом была логарифмическая линейка, потом был калькулятор, потом персональный компьютер, сейчас система искусственного интеллекта. В этом смысле эффективность на каждом шаге растет, но проблема-то в том, что падает область понимания. То есть количество людей, которые понимают, как эти системы работают, на самом деле, и способны не работать по инструкциям, а сами писать инструкции, это количество уменьшается. И ценность этих людей в этом смысле все время возрастает. И мы видим как одну из своих миссий в этом отношении — воспроизводство того неизбежно не очень большого слоя людей, которые сохраняют вот эту ценность понимания того, как этот черный ящик устроен внутри и куда бежать, если он сломался. И в том числе какие оптимизационные критерии заложены в этой системе искусственного интеллекта, которые предопределяют те результаты, которые они выдают.

И нам представляется очевидным, что большая часть рынка труда, не только в области ИТ, но и в других областях, конечно, претерпит сильные изменения. Это уже на наших глазах происходит. Мы видим, как Oracle увольняет тысячи людей в своих центрах в Бангалоре и в других местах, и так далее, и так далее. Но означает ли это, что, вот как говорил герой известного фильма «Москва слезам не верит», будет одно сплошное телевидение через 30 лет. Да не будет. Вот и здесь тоже не будет. Но возрастет ценность тех людей, которые понимают внутренний механизм того, что они делают. И наоборот, соответственно, если вы не понимаете, что вы делаете, работаете по некой рутинной инструкции, то у меня для вас плохие новости: скорее всего, в обозримом будущем система искусственного интеллекта ваше рабочее место заберет.

Гришанков Д. Э., модератор:

Вот я не знаю, кому адресовать этот вопрос, но вот то, что сейчас сказал Владимир Игоревич, это крайне важно.

Я когда еще был начинающим аспирантом, мне студент принес курсовую работу: «Оптимальное управление руля», ну, знаете, у самолета есть руль, да, 800 радиан. Радиан это вы знаете, да? Я говорю: «Это как, как пропеллер что ли крутится?» Он говорит: «Нет, это так программа сказала», и он свято в это верит. Я вот к тому, что, видимо, надо поменять философию, что ли, преподавания, чтобы человек понимал, какие фундаментальные вещи стоят за теми предметами, которые студент воспринимает, и мог ну как-то проверить искусственный интеллект и...

Шевченко В. И.:

Так как есть такая медицинская присказка, что для любителей лечиться по книжкам главный риск — это умереть от опечатки.

Гришанков Д. Э., модератор:

Кто-то хочет по этому поводу добавить? потому что, мне кажется, должна быть какая-то новая психология образования, да.

Прокофьев С. Е.:

Ну давайте, я попробую. Мы выработали общий девиз для преподавателей нашего вуза по отношению к искусственному интеллекту. И он характеризует наше отношение к нему.

Искусственный интеллект — это, безусловно, наше будущее, но это не наше все. Поэтому отсюда и вывод о том, что противодействовать прогрессу как минимум глупо. Глупо лежать на пути развития прогресса, глупо запрещать восходы и закаты, потому что это объективная реальность, с которой нам нужно научиться жить.

Поэтому наш подход к тому, в условиях того, что пока еще нет сформулированных в масштабах государства общеэтических норм, — все-таки использовать искусственный интеллект и в процессе преподавания, и в процессе работы студентов и самостоятельной работы студентов, но как вспомогательный материал.

Я считаю, что так же бессмысленно и технически бессмысленно придумывать новые технологические способы, как можно выявить, по аналогии с антиплагиатом, использование искусственного интеллекта. Все равно все новые и новые технологии будут опережать технологии верификации и контроля.

Поэтому мы пошли по пути того, что выработали свои этические принципы до выработки общефедеральных, суть которых в том, что искусственный интеллект использовать правомерно, но как вспомогательный инструмент для тех или иных научных или образовательных целей. Во-вторых, искусственный интеллект требует изучения, поэтому мы разработали линейку для преподавателей дополнительного профессионального образования основы промпт-инженерии, и в зависимости от уровня подготовленности тех или иных преподавателей мы постарались научить их работе с искусственным интеллектом на основании в основном GigaChat, который разработан программистами Сбербанка.

Третье — это действительно то, о чем вот сказал Владимир Игоревич. О том, что есть определенная часть студентов и преподавателей, которые специализируются на направлении по обучению нейросетей и уже более глубокому пониманию начинки искусственного интеллекта.

Ну а в дальнейшем будем смотреть. Я думаю, что в любом случае нам не надо рассматривать это как вызов, а надо рассматривать как новую реальность, с которой нужно в долгую жизнь, и адаптировать к ним действительно и новые подходы в образовании, и вырабатывать этические сферы применения, и, в общем-то, пользоваться этим как новой возможностью.

Гришанков Д. Э., модератор:

Алексей Геннадьевич, вы хотели добавить?

Комиссаров А. Г.:

Я тоже хотел поделиться тем, что мы относительно недавно на ученом совете Президентской академии приняли как раз «Кодекс академической честности» и большой раздел, посвященный искусственному интеллекту. Может быть, будет кому-то интересно, я сейчас, естественно, не буду все зачитывать, там слишком много всего, но прямо какие-то базовые вещи обозначу именно для преподавателей. Три пункта. Включайте задания, где искусственный интеллект помогает, но не заменяет мышление, например анализ его ошибок. Используйте устные обсуждения, чтобы проверить реальное понимание темы, и поощряйте цитирование искусственного интеллекта как источника и проверяйте работы на оригинальность. Мы стремимся к тому, чтобы наши студенты использовали искусственный интеллект, но с соблюдением определенных норм, которые прописаны и для них, и для преподавателей. Спасибо.

Гришанков Д. Э., модератор:

Юлия Дмитриевна, вопрос к вам. Вы от работодателей сегодня единственная, да? Поэтому вопросов много накопилось, мы обычно только ректоров на пленарке заслушивали.

Вот один из трендов, скажем так, развития образования — уже много лет мы это видим, наблюдаем — это то, что вуз говорит, что он тем успешнее, чем плотнее он взаимодействует с работодателем. Ок, отфиксировали. Дальше мы пытаемся анкетировать вуз, с кем вы взаимодействуете. Вы не поверите, даже не каждый второй, а, наверное, из десяти восемь говорят с «Ростехом», да. Вот можете как-то прокомментировать, как вам удаётся, вы самом деле со всеми плотно взаимодействуете либо у вас какая-то там многоуровневая система взаимодействия? Как вы вообще влияете на такое массовое высшее образование?

Цветкова Ю. Д.:

В целом, у нас действительно, учитывая, что корпорация сегодня — это около 700 тысяч сотрудников и порядка 800 предприятий во всех, в общем-то, регионах. Безусловно, у нас очень широкая география, и, наверное, наша такая отличительная особенность — это не отрасль, а конгломерат отраслей. Как всегда, Сергей Викторович говорит, сложнее,  вернее, проще сказать, где нас нету, чем ответить одним словом, где мы есть. Но иными словами, конечно же, мы — это и авиация, и двигателестроение, и самолетостроение, автомобилестроение, химия, боеприпасная отрасль, радиоэлектроника, микроэлектроника и финансы, и биомедтех, и фарма.

То есть действительно очень много отраслей, и конечно, все это накладывает, естественно, в первую очередь определенные требования по опережающей подготовке кадров для всех наших ключевых отраслей.

Если в цифрах, то мы действительно работаем порядка со 140 вузами-партнерами. Это вот если брать такой наш основной пул, повторюсь, что это вузы, которые готовят для нас специалистов, с которыми у нас есть передовые инженерные школы. Конечно, это не означает, что мы их как-то не ранжируем. Я уже начала с того, что действительно у нас есть своя внутренняя система. У нас есть такой ключевой инструмент в подготовке кадров, как образовательно-профессиональный трек, это подготовка элитных инженеров, как мы это называем. В свое время я называла это «инженер 2.0», а соответственно, и Михаил Валерьевич Гордин, и Михаил Исламович Погосян — это наши ключевые партнеры, точно так же, как и, соответственно, МИРЭА. Они мне сказали: «Ну почему 2.0-то?». Это просто хороший, качественный, системный инженер. Я их перестала так называть. Поэтому это действительно просто такая хорошая системная подготовка комплексных инженеров для наших отраслей.

У нас треки сейчас реализуются по таким направлениям, как авиация, радиоэлектронный комплекс, биотехмед. И недавно мы зашли еще в боеприпасную отрасль и качество. То есть это программы подготовки инженеров для данных отраслей.

Они отличаются от стандартного целевого обучения тем, что мы вместе с вузами с первого курса меняем учебную программу под запрос работодателя, то есть настраиваем ее под наши нужды. В том числе с учетом наших текущих потребностей, с учетом анализа наших перспективных потребностей, изучения международного опыта. С первого курса за ребятами, которые учатся на этих треках, закреплены наставники. Это эксперты с наших предприятий. Они у нас трудоустраиваются с первого курса, то есть все практики проходят уже на предприятиях, то есть они накапливают производственный опыт, инженерный опыт и уже к выпуску становятся в полной мере готовыми специалистами, сроки адаптации которых минимальны.

У нас сейчас в рамках треков — это «Ростех», соответственно, «Крылья Ростеха» — авиация, «Код.Ростеха» — радиоэлектронный комплекс, «Ростех.Биотехмед» — это подготовка специалистов для медицинского приборостроения, «Ростех.Качество» и «Ростех.Арсенал», задействован 21 вуз.

То есть если брать ключевые вузы, с которыми мы эту программу начинали, это авиация, это МАИ, потом к нам присоединился МГТУ им. Баумана к «Крыльям Ростеха», сейчас МГТУ им. Баумана — это лидер по «Ростех.Биотехмед», медицинское приборостроение. «МИРЭА» — лидер по радиоэлектронике у нас соответственно. Плюс Станкин к нам присоединился и, безусловно, все ключевые региональные вузы, где присутствуют наши предприятия.

То есть, повторюсь, это вот 21 вуз-партнер, с которыми мы работаем в рамках наших треков, то есть это еще более плотное взаимодействие, чем просто по целевому обучению. Сейчас же развиваем в этом направлении взаимодействие с МФТИ, с МИСиС, с Вышкой, о которой я сегодня уже упомянула, то есть они должны обогатить наши треки, в том числе в рамках сетевого обучения.

И, наверное, мы один из лидеров по количеству передовых инженерных школ. Вот жалко, Дмитрий Владимирович ушел, хотела ему сказать еще раз личное спасибо от корпорации и от себя лично. А у нас 21 передовая инженерная школа с нашими вузами. То есть это возможность уже обучения инженерных команд, которые работают на реализации наших прорывных проектов и технологий. То есть действительно, как вы абсолютно правильно отметили, система многоуровневая.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо. Продолжая нашу дискуссию, сегодня уже не один раз цитировались утверждения с февральского совета. Одно из них — это следует убрать устаревшие и порой просто архаичные курсы. И здесь возникает вопрос, как решить, что курс архаичный, что его пора убрать, какая средняя продолжительность жизни? Михаил Валерьевич, вот хотел бы вам адресовать этот вопрос, то есть есть ли какие-то здесь ориентиры, что ли, на то, в какой момент курс убрать?

Гордин М. В.:

Это текущая обычная работа каждого университета, ну и мы в том числе каждый год пересматриваем программы. И образовательные программы, и программы дисциплины какие-то уходят, какие-то приходят. Я открою свою электронную систему, электронную университета — у меня там этих курсов в 4 раза больше чем значится, чем сейчас… программ дисциплины, вернее, чем сейчас мы их используем. Потому что там вот те самоустаревшие, слегка измененные, они остаются в архивах, ну просто не используются. Это обычная текущая работа. Нет никаких там, мне кажется, специальных критериев, вот прямо численных, по которым мы действуем.

Гришанков Д. Э., модератор:

А мне кажется, есть вечные курсы, типа матанализ, сопромат?

Гордин М. В.:

Они всё равно меняются. Сопромат, к примеру, несколько поменялся с учетом того, что у нас появились вычислительные мощности. То есть навыки нужны немножко другие. Ну понятно, что не база. Базы, понятно, одинаковые, но дальше-то меняются подходы. Так что в той же математике, с учетом увеличения информационной составляющей, больше востребована дискретная математика, которая нужна для понимания информационных систем. Поэтому все потихоньку меняется, но я бы не сказал, что есть какой-то специальный критерий, срок жизни там или что-то. Это просто текущая работа университета, кафедр, деканатов, факультетов.

Гришанков Д. Э., модератор:

То есть, по вашему мнению, это исключительно внутренний процесс, и наблюдать его извне очень сложно, чтобы оценить?

Гордин М. В.:

Почему? Но мы же общаемся с работодателями, например, и со студентами. Это же этот процесс просто получения обратной связи и реакции на обратную связь. Можно ли его формализовать? Ну не знаю. Мы обратную связь все время получаем. Это наша обязанность — получить обратную связь как от работодателя, так и от студента, и на нее реагировать.

Нужно ли делать какую-то спецпроцедуру со специальными там КПЕ, не очень уверен. Ну просто это обычная текущая работа.

Гришанков Д. Э ., модератор:

Алексей Геннадьевич, может, что-то добавите? Потому что, с одной стороны, да, надо постоянно менять курсы, с другой стороны — это огромная бюрократическая нагрузка на преподавателей. Им же все время надо тогда обновлять.

Комиссаров А. Г.:

В академии исторически так сложилось, что появлялось все больше и больше и больше новых программ, новых курсов, и их количество измерялось уже многими тысячами. И, честно говоря, разобраться в этих программах, в этих направлениях уже просто мало кто мог. И мы за прошедшие 2 года поставили для себя задачу скорее по сокращению программ. Сделали, сократили их очень серьезно.

У нас еще в прошлом году в Москве можно выбрать было 1 из 450 программ для поступления. В этом году у нас будет 115 направлений, то есть это прямо кардинальное уменьшение количества программ.

Для нас сейчас главная задача и фокус — это качество, это то, о чем Михаил Валерьевич говорил, работа с работодателями, чтобы действительно была востребованность в направлении подготовки. Ну и за количеством программ мы больше не стремимся. Но изменения сейчас опять же время такое, вспоминая начало нашей дискуссии, что, конечно, я уверен, что будет во всех университетах еще происходить много изменений по программам, которые реализуются.

Цветкова Ю. Д.:

Можно с вашего позволения тоже добавить?

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, конечно.

Цветкова Ю. Д.:

У нас, мне кажется, скорее правильный подход, всегда идет дискуссия, кто такой квалифицированный заказчик? По крайней мере, часто этот вопрос задают. И буквально недавно мы встречались на площадке «Военмеха» с нашими ключевыми вузами, и мне кажется, мы выработали такую правильную формулу, соответственно, в индустрии работодатель должен четко понимать, кто ему нужен, какой специалист, то есть в идеале, чтобы это соответственно ложилось уже в какую-то продуманную и четко структурированную компетентностную модель. А вот каким образом этого специалиста подготовить — все-таки это внутренний вопрос вуза. И мне кажется, здесь абсолютно правильно делить полномочия. То есть мы должны понимать, кто нам нужен, с какими компетенциями, какие задачи он должен решать. А как его подготовить — это внутренняя кухня университета.

И мы ни в коем случае не хотели бы, соответственно, в эту внутреннюю кухню влезать. То есть что нужно убрать для того, чтобы этот специалист получился, или как срезать часы, или как их перенести между основной и вариативной частью, или что отправить в депо — все-таки это вопрос вуза.

Конечно, естественно, мы как корпорация, которая занимает во многих вопросах проактивную позицию, конечно, мы тоже вовлечены, но мы бы не хотели здесь диктовать какие-либо условия.

И, наверно, крайне важно сегодня — тогда как мы понимаем, что, в общем, такие беспрецедентные вызовы перед страной стоят — в первую очередь, понимать, что необходимо добавить. Понятно, что эти вещи связаны, и потому что время не резиновое, учебная программа тоже не резиновая. Но тем не менее, мне кажется, что сейчас самое главное, чтобы индустрия четко понимала, а что ей нужно еще, чего сейчас не хватает с точки зрения подготовки специалистов, то есть какими навыками, знаниями они должны обладать. А уметь работать, соответственно, на каких программах, какие инструментарии использовать и так далее. А дальше уже вместе с вузом идет такой системный детализированный диалог, как получить этот результат. Но первая скрипка с точки зрения «как» все-таки должна здесь быть у вуза. Вот это наше мнение.

Я, если позволите, извините, скажу, что мне просто в 25 минут надо убежать. Поэтому, если вдруг какие-то вопросы к работодателям есть, готова на них ответить.

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, спасибо, что пришли и разбавили нашу компанию, потому что чисто ректорское сообщество, наверное, явно маловато для полноценной дискуссии. Да, Станислав Евгеньевич, вы хотели что-то добавить?

Прокофьев С. Е.:

Я тоже хотел сказать, что, безусловно, вот поддержать позицию Юлии Дмитриевны, что диалог с работодателями очень важен для уточнения компетенций. И мы используем в последнее время такую практику, как стажировки студентов, длинные стажировки у наших индустриальных партнеров. Длительность этих стажировок — от 6 до 12 месяцев. Большая часть из них оплачиваемая. Через кастинг их сами работодатели отбирают. Но потом наша обязательная просьба к работодателю — системную такую вот сессию с ним, для того чтобы глубоко понять, что у нас получилось, а что не получилось, что нужно добавить, что, может быть, устарело?

И вот на основании этой обратной связи мы принимаем многие управленческие решения. И вот Юлия Дмитриевна также упомянула ДПО. Мы сейчас активно привлекаем наших партнеров к линейке собственного ДПО. Для студентов — это бесплатное корпоративное ДПО, часто с выдачей соответствующих сертификатов. Я вижу, что это как раз тот инструмент, который позволит студентам осознанно добрать те необходимые знания и навыки, а может быть, и в виде сертификатов какие-то документальные свидетельства о каких-то достижениях, которые им нужны будут в будущей работе.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо. Коллеги, у меня остался вот некий там вопрос, точнее он-то многослойный вопрос, который хотелось бы в конце дискуссии задать всем ректорам, а именно — тема про ограничение платного обучения.

Принципиальное решение принято, нормативка еще не сформирована. Поэтому есть еще возможность порассуждать и о целеполагании, и о тех последствиях, которые могут в том или ином случае наступить. Вот, Алексей Геннадьевич, на ваш взгляд, целеполагание — оно какое здесь было? Потому что, исходя из дискуссий, я, например, для себя четкого понимания не сделал. Это попытка избежать... ну, как-то задушить университеты, которые торгуют дипломами, или это попытка воздействовать на рынок труда? Вот, на ваш взгляд, какая здесь главная?

Комиссаров А. Г.:

Лучше, конечно, об этом спрашивать тех, кто эту дискуссию начал.

Гришанков Д. Э., модератор:

Я понимаю, мы сейчас сидим на диване и пытаемся приспособиться к принятому решению.

Комиссаров А. Г.:

Я очень надеюсь, что целью всей этой истории является повышение качества высшего образования и более четкое соответствие выпускников потребностям работодателей, и стремятся наши коллеги именно к этому. Но то, как это будет решаться, мне пока не очень понятно.

Я, например, однозначно за то, чтобы ограничить... не ограничить, извините, а поднять минимальный балл ЕГЭ для платных программ. У нас много вузов, где ну просто, на мой взгляд, неприлично низкие средние баллы ЕГЭ, с которыми, так сказать, абитуриенты приходят в вуз, как-то получают дипломы, соответственно, потом, в общем, девальвация в каком-то смысле; девальвируется сама система высшего образования.

Но говорить, что столько-то мест будет на такие-то направления платно, мне кажется, что как минимум сложно, потому что опять же в третий раз вернусь к тому, как быстро меняется наш мир. И нет у нас таких гениев, которые могут сказать, сколько каких специалистов точно нам нужно будет по каким направлениям через 4 года или тем более через 10 лет. Поэтому я бы все-таки здесь ориентировался на соответствующий спрос и предложение с ужесточением некоторых требований, связанных с качеством этого приема, этим бы ограничился.

Гришанков Д. Э., модератор:

Станислав Евгеньевич, продолжая эту же тему: соответственно, это же как-то затронет и университеты, и в том числе провинциальные университеты. Вот, в принципе, некоторые могут оказаться на грани закрытия?

Прокофьев С. Е.:

Да, я думаю, что это затронет очень сильно. Но опять же я продолжу мысль Алексея Геннадьевича. Вот мне все-таки кажется, я надеюсь искренне на это, что вот эта реформа действительно приведет к улучшению качества образования, ведь мы вспомним, что Президент в своем выступлении, которое и фактически дало старт этой реформе, речь вел, в первую очередь, о тех вузах, которые некачественно готовят специалистов, и вузах, которые готовят непрофильных специалистов.

В этом плане могу сказать, что наша специализация, социогуманитарная, конечно, здесь, с одной стороны, в серьезной зоне риска, с другой стороны — мы здесь видим серьезные и возможности. Тоже, в первую очередь, в части очистки рынка образования от тех вузов, которые фактически превратились, не в обиду будь им сказано, в «фабрику по выдаче дипломов».

В этой связи, конечно, мы считаем, что тот подход, который анонсировал министр образования и науки, что будут два критерия: один назвал уже Алексей Геннадьевич — это средний балл поступающих, и второй критерий — это процент трудоустройства выпускников по специальности и третий, как факультативный, — это оплата труда, а действительно он должен быть факультативным, потому что мы тоже готовим много специалистов для системы государственной власти и управления. И там стартовые зарплаты существенно отличаются от зарплат в реальном секторе экономики.

Вот если за базу действительно будут взяты именно эти критерии, эти подходы, и на их основе будет устанавливаться объем разрешенного платного приема в следующем же учебном году, я думаю, что это совершенно правильный и разумный подход.

Гришанков Д. Э., модератор:

Михаил Валерьевич, МГТУ, наверное, это в меньшей степени, чем многих, затронет, но если затронет, МГТУ, наверное, один из немногих вузов, который относительно безболезненно сможет компенсировать это повышением цены, всё равно это будет востребовано, или это неприемлемо?

Гордин М. В.:

Во-первых, я поддерживаю, что было сказано о том, что эти действия законодателей нацелены на повышение качества, во всяком случае, я надеюсь, что так и произойдет. С точки зрения университета, нам индифферентно это совершенно. То есть абсолютно все равно, что там будет происходить, потому что это ни в плюс будет, ни в минус, нам все равно в данном случае. Потому что мы имеем платный прием определенной специальности, который… сейчас вот, допустим, в прошлом году у нас вырос платный прием на инженерные специальности. Я не думаю, что они будут ограничены как бы каким-то образом, и не думаю, что он сильно увеличится из-за этого шага.

Поэтому я не думаю, что эти изменения каким-то образом нас затронут. Мы никогда не увлекались приемом по непрофильной для нас специальности платно, то есть у нас никогда этого не было. Какое-то количество студентов, естественно, мы принимаем на специальности, которые не являются инженерными, но это очень небольшое количество.

Но тут надо еще такая тонкость. Например, у нас есть специальность «компьютерная лингвистика», вроде как гуманитарная техническая лингвистика. Но на самом деле она не совсем гуманитарная, потому что там достаточно много знаний, которые необходимы для того, чтобы заниматься... ну хотя в группе она находится не в инженерной. То есть тут главное — еще и она у нас внебюджетная, потому что нам КЦП на нее как бы не очень выделяют, по понятным причинам. Но это не мешает нам принимать туда студентов, и я думаю, что никто не будет нас ограничивать в этом вопросе, потому что в целом мы ничего плохого не делаем.

Но это даже вообще просто мелочь по сравнению с общим приемом. Поэтому я думаю, что все эти изменения никак нас не затронут — ни в плюс, ни в минус. Спасибо.

Гришанков Д. Э., модератор:

Владимир Игоревич, а у вас это как-то, наверное, в меньшей степени, чем у всех, да?

Шевченко В. И.:

Что касается нашего университета, поскольку, если говорить, так сказать, в таких финансово-экономических терминах, у нас доходы от платного обучения — меньше 8 % в бюджете университета. Поэтому с этой точки зрения действительно мы здесь каких-то для себя эффектов больших не ожидаем. И я согласен с коллегами в том отношении, что эта мера может способствовать оздоровлению ситуации с выдачей бумажки, похожей на дипломы, но, так сказать, в действительности, дипломом о высшем образовании не являющейся, которые сейчас, чего уже греха таить, имеют место. Но с другой стороны, я бы здесь тоже особых иллюзий не питал. У нас существует огромный, многомиллиардный рынок платных образовательных услуг — частных, серых, белых, оранжевых. И если есть люди, которые хотят платить свои деньги за изучение астрологии, хиромантии или узелкового письма, найдутся те люди, которые будут им такие услуги образовательные предоставлять вне рамок существующей легальной образовательной системы. Это реальность, и ее, так сказать, такими методами не побороть. Спасибо.

Гришанков Д. Э., модератор:

Да, конечно, Михаил Валерьевич.

Гордин М. В.:

Вы знаете, мне кажется, кроме повышения качества, еще есть у наших руководителей мысль все же о трудовом ресурсе, который сейчас находится в изолятории, скажем так, некоторое количество трудового ресурса вроде как учится и не работает. Вот это, мне кажется, важная история, и мне кажется, об этом тоже речь, ограничение платного приема — это все же высвобождение некого трудового ресурса для экономики.

Гришанков Д. Э., модератор:

Но это все зависит от того, какая нормативка будет принята, которую мы ждем с нетерпением. Коллеги, мы сейчас плавно подошли к завершению дискуссии. Кто-то хотел бы что-то добавить? Тогда я хотел бы сказать о том, что на сегодняшнюю конференцию записались представители более 10 посольств. Те, кто сидит в президиуме, испытывают определенный дискомфорт от испаноязычной речи, приношу свои извинения. На будущее будем знать, что, к сожалению, голос переводчика слышен в президиуме.

А сейчас я хотел бы дать возможность выступить с кратким приветствием министру народной власти по вопросам высшего образования Боливарианской Республики Венесуэла, Санчес Мухика Рикардо Игнасио, пожалуйста.

Санчес Мухика Рикардо Игнасио, министр по вопросам высшего образования Боливарианской Республики Венесуэла:

[синхронный перевод] Добрый день. Большое вам спасибо. Я почтительно прошу аплодисментов нашим модераторам и организаторам за превосходное проведение данного мероприятия. Для меня большая честь находиться здесь. Это страна, которая подарила миру Михаила Васильевича Ломоносова, Дмитрия Ивановича Менделеева и Юрия Гагарина.

И да, мы должны говорить это с гордостью, что наша земля родила мужчин и женщин хорошо. Они освобождали целое человечество от фашизма.

И так же мы с гордостью утверждаем, что это та земля, которая дала жизнь тем мужчинам и женщинам, которые освободили 80 лет назад все человечество из лап и пасти фашизма.

Примите приветствие Президента Боливарианской Республики Венесуэла — Николаса Мадуро Мороса.

Уважаемые коллеги, уважаемые ученые, научные сотрудники, студенты и представители университетского сообщества.

Будущее высшего образования — новой педагогической модели, которую мы призваны построить, — требует, чтобы мы спросили себя, куда мы хотим направить образование наших молодых людей, на чем оно должно быть сфокусировано.

Каким должно быть высшее образование молодых людей, каких студентов и граждан мы взращиваем в эпоху коренных перемен?

Мы приехали из Венесуэлы, где почти 300 лет назад родился Себастьян Франциско де Миранда. Почти 300 лет назад. Подумать только. Это человек, который породил мечту Южной Америки о независимости, который был полковником русской армии и генералиссимусом армии освободителей Южной Америки.

В России голоса и идеи свободы и независимости наших народов звучали в 1786, в 1787 году, за более чем 4 тысячи километров, пройденных Мирандой.

Казалось бы, в начале XIX века миру навязывались две модели университета — университет Наполеона Бонапарта и университет Вильгельма фон Гумбольдта.

Первая — это идея подготовки кадров для государств в политехническом институте, а вторая — идея подготовки кадров для промышленного сектора и капитализма.

В 1827 году наш отец-освободитель Симон Боливар и доктор Хосе Мария Варгас внедряли нашу собственную модель в Венесуэле.

Эта модель не только призвана порвать с ограниченным европоцентристским видением университета, но и снять академические и научные ограничения, наложенные монархическим университетом, чтобы уступить место университету, приверженному науке.

Это тот университет, который проводит научные исследования, продвигает науку с учетом потребности сегодняшнего дня, цели и социальных обязательств Республиканского университета.

Вызовы XXI века и пересмотр роли университета сложны, и мы ставим перед собой амбициозные цели и задачи.

Мы отстаиваем модель Боливара, Варгаса, Симона Родригеса.

У нас есть опыт недавно открывшегося Национального университета — это воплощение мечты и труда нашего президента Николаса Мадуро, приверженность нашей модели.

Это университет, который может повысить качество образования и науки и исследований, обеспечивает занятость и укрепляет социальные и общественные связи и сообщество в целом. Скромный-скромный венесуэльский вклад в открытие и построение дискуссии, которую больше нельзя откладывать. Современный университет должен быть пересмотрен, и модели обучения в нем также.

Несмотря на трудности и последствия, обусловленные более чем тысячей санкций и односторонних принудительных мер, незаконно примененных к нашей стране правительством Соединенных Штатов Америки, Европейским союзом, венесуэльская система университетского образования остается самой надежной и всеохватывающей комплексной в регионе.

Недавно наш президент Николас Мадуро вместе с более чем 30 учеными из лучших университетов мира открыл учебный год в новом Национальном университете наук.

Более 500 молодых людей на этом первом этапе пройдут обучение в области электромедицины, биоматериалов, нанотехнологий, нефтехимии, искусственного интеллекта, кибербезопасности, а также в сфере ядерной физики, биотехнологии, науки о данных, молекулярной науки, океанологии, нефтехимии, искусственного интеллекта, ядерной науки, биологии, вычислительной техники, атомной энергетики и философии.

Сегодня в Венесуэле насчитывается 175 университетских учебных заведений, высших школ, как государственных, так и частных. На первый взгляд кажется, что легко сказать и всё понятно.

Одна деталь, которая не может остаться незамеченной и которая наполняет нас глубокой гордостью, заключается в следующем. Несмотря на блокаду, санкции и агрессию против нашего народа и нашей экономики, в Венесуэле мы продолжаем развивать и продвигать модель государственного свободного и бесплатного университета.

Эта модель государственного свободного университета, который дает высококачественное образование, закреплена в нашей национальной Конституции 1999 года, которая была нам дарована команданте Уго Чавесом. И мы продолжаем отстаивать и защищать эту Конституцию во главе с нашим президентом Николасом Мадуро.

Однако строительство высшей школы будущего также требует, чтобы мы вернулись к новой педагогической модели, к которой нас призвал папа Франциск, и в нее пора вдохнуть новую жизнь.

Это университет, который выходит далеко за рамки передачи технических или научных знаний. Он призывает нас вкладываться во все процессы нашим мозгом, нашим сердцем и нашими руками.  Иными словами, этот университет призывает нас думать, чувствовать и действовать.

Мы формируем целостную личность человека, который предан своему делу, который верен своему окружению и обладает глубоким этическим и социальным чувством.

Университет должен стать пространством, способствующим развитию критического мышления, творчества, и также у студентов должна развиваться способность задавать вопросы.

Университет служит не только для того, чтобы студенты изучали данные и факты, они также должны понимать причины происходящего, строить взаимосвязи и осознавать последствия всех этих дисциплин. Почему нам необходимо критическое мышление, оно нам нужно для формирования информированной, взвешенной и ответственной гражданской позиции.

Именно высшее образование должно взращивать в нас чуткость и эмпатию. И речь здесь идет не только о получении знаний, но и также об умении чувствовать и понимать других людей, нужно понимать их реалии и их потребности.

Именно реалии и потребности людей должны стоять во главе угла. Университет станет пространством, где формируются сердца солидарности, признается достоинство людей. И именно университет способствует развитию культуры мира.

Студенты должны быть готовы к преобразованию действительности, к тому, чтобы на основе своих знаний вносить свою лепту в строительство более справедливого, устойчивого и гуманного мира.

Образование должно быть инклюзивным и трансформирующим, преобразующим, а также освобождающим — в хорошем смысле.

Мы хотели бы сделать так, чтобы наши студенты претворяли в жизнь изменения, и они не только должны поглощать знания, но они также должны трансформировать наше будущее. Мы надеемся, что становимся проводниками перемен, носителями ценностей и строителями надежного будущего.

Уважаемые коллеги, будущее высшего образования в наших руках.

Огромное преимущество заключается в следующем. Дело в том, что дорога вперед уже проложена нашими президентами Николасом Мадуро и Владимиром Владимировичем Путиным.

Отношения сотрудничества выстраиваются на самом высоком стратегическом уровне.  Эти отношения основаны на принципах дружбы и взаимного уважения.  Это позволяет нам продолжить двигаться к укреплению многополярного и мультицентричного мира. И именно наши университеты должны играть в этом главную звездную роль.  Давайте продолжим работать и будем при этом движимы энтузиазмом и убежденностью в следующем.

 Наши учебные заведения должны стать маяками света, который учит других учиться, думать, чувствовать и действовать.

Благодарю вас за внимание.

Гришанков Д. Э., модератор:

Спасибо большое, господин Игнасио. У нас сейчас запланированы небольшие переговоры по поводу участия венесуэльских университетов в нашем рейтинге. 5 из них попали в шорт-лист, 3 попали в рейтинг «Три миссии университета».

Я думаю, что при объективной информации возможно и большее. На этом я хочу объявить нашу дискуссию пленарную завершившейся. Огромное спасибо всем участникам. А теперь традиционное фото.